ЧИТАТЕЛЬ НА ПРИЕМЕ

Здравствуйте, уважаемая редакция!
Я работаю психологом в маленькой сельской школе четвертый год.
Мой вопрос обращен к Сергею Степанову. После чтения его публикаций в газете у меня сложилось мнение, что он именно тот человек, который может мне помочь.
Скорее всего, этот вопрос и не возник бы, если бы я получила не заочное образование. Но проработав школьным психологом три года, я почувствовала существенную потребность в «фундаменте». Больше всего меня привлекает гуманистическое направление. Все мои знания в этом вопросе очень отрывочны, бессистемны.
Уважаемый господин Степанов, посоветуйте, как в условиях сельской школы больше узнать о гуманистической психологии.

Наталья ШАВЕЙНИКОВА,
д. Григорьевское, Ярославский р-он,
Ярославская обл.

Уважаемая Наталья Михайловна!

Прежде чем ответить на ваш вопрос, хочу выразить искреннюю признательность за ваше письмо, ибо оно лишний раз свидетельствует: настоящему психологу недостаточно освоить несколько измерительных методик, он постоянно ощущает необходимость углубления и расширения своих профессиональных знаний.
Спасибо и за персональное обращение именно ко мне, хотя в данном случае мне немного неловко выступать в качестве эксперта. Дело в том, что, перефразируя старый национальный анекдот, на вопрос: «Как вы относитесь к гуманистической психологии?» — мне следовало бы ответить: «Я к ней не отношусь». Свою позицию я определил бы как собирательную, если угодно — эклектичную, без явного тяготения к какой-то конкретной школе, при том что каждая из них мне по-своему интересна и симпатична. Это относится и к гуманистической психологии, которую я принимаю отнюдь не всецело.

ЦЕЛЬ, А НЕ ДОКТРИНА

Следует признать (тем более что это признавали ведущие представители данного направления): гуманистическая психология — это не столько научная школа, сколько идеологическое движение в рамках общего русла развития психологической науки. По словам С. Джурарда, «гуманистическая психология — это цель, а не доктрина». Иначе говоря, это «ориентация размышлений о человеке и всей научной деятельности, которая изменяет наш образ человека и освобождает психологию от искусственных ограничений, наложенных на нее теми теориями, которые сейчас уже, похоже, устарели» (Ф. Северин).
Эти довольно общие формулировки позволяют представить себе идеологию и пафос гуманистической психологии, направленные против господства в психологии механистического подхода к человеку, который, будучи перенесен из естественных наук, долгое время занимал в ней доминирующее положение. Представители гуманистической психологии поставили задачу построить новую, принципиально отличную от естественнонаучной, методологию познания человека. Вместе с тем явно обозначилась неясность перспектив решения этой задачи, обусловленная теоретической разноголосицей внутри самого течения: расхождения между позициями разных авторов-гуманистов нередко оказываются не меньшими, чем расхождения, разделяющие гуманистическую психологию и бихевиористский или психоаналитический лагерь. По той же причине нет и единого мнения о принадлежности к гуманистической психологии целого ряда авторов, в какой-то мере (но не всецело) разделяющих ее теоретическую платформу. Это относится к таким крупным ученым, как Г. Мюррей, Г. Олпорт, Ф. Перлз, Э. Фромм, и др.

ГЛУБОКИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ КОНФЛИКТЫ

Гуманистическая психология представляет собой не столько научное направление, сколько общекультурное явление. Разрушение традиционной системы ценностей и прагматизация жизни в «обществе потребления» сделали типичным конфликт между стремлением человека к любви, искренности и глубоким человеческим отношениям, с одной стороны, и невозможностью установить эти отношения — с другой. Ш. Бюлер и М. Аллен, анализируя американское общество шестидесятых годов, описывали следующие основные аспекты массового сознания американцев.
Кризис ценностей — преобладание пессимистических настроений. Если в начале столетия преобладал оптимизм, то во второй его половине в широких массах американцев, прежде всего молодежи, происходит переоценка традиционных ценностей, выражающаяся в утрате доверия к государству, правительству и социальным институтам, в отказе от стремления к успеху любой ценой и в выдвижении на первый план сферы межличностных отношений.
Одиночество. В то же время характерным симптомом времени выступает неспособность к установлению близких отношений и вытекающее из нее чувство одиночества. Если раньше ведущим механизмом избавления от одиночества было слияние с социальной группой, то теперь групп так много, что принадлежность к ним чревата разделением «я» на отдельные фрагменты. Существенный вклад в углубление чувства одиночества вносят механизация и автоматизация жизни. Если раньше интеграция в социальные институты ограничивала это ощущение определенным отрезком жизни личности (подростковый и юношеский возраст) и вскоре оставалось позади, то в наше время одиночество порой преследует человека всю жизнь.
Проблема идентичности. Наиболее типичные вопросы нашего времени: «Кто я?» и «К чему я стремлюсь?» Не ограничиваясь, как прежде, периодом подростковых и юношеских исканий, эти вопросы преследуют человека иногда до самой смерти, так и оставаясь неразрешенными. Хроническая неуверенность, касающаяся в том числе убеждений и ценностей, заставляет взрослого человека чувствовать себя так, так чувствует себя одинокий, заброшенный подросток, который не обрел еще свою идентичность. Позитивным моментом при этом является то, что у многих людей, в особенности у молодежи, возникла стойкая ориентация на поиск новых методов взаимопонимания. Это же является и основной задачей гуманистической психологии — раскрыть ценности, к которым устремлен человек по своей природе и реализация которых наилучшим образом способствует реализации заложенных в человеке потенций и потребностей. Открытие для себя этих ценностей является основой для обретения самоидентичности.
Проблема авторитета. Эта проблема в американском обществе шестидесятых годов обернулась проблемой отрицания авторитетов. Проявлением этого выступила не только утрата доверия к социальным институтам, о которой уже говорилось, но и разрыв между поколениями, утрата в значительной мере взаимопонимания между родителями и детьми. Молодежь критикует старшее поколение, считает несостоятельными его идеалы и пытается найти альтернативные стили жизни.
Проблема смысла. Осмысленность жизни является основой человеческого существования. Переживание жизни как осмысленной делает ее богаче и полнее. Жизнь, лишенная смысла, пуста и бесполезна. В период одиночества и неуверенности смысл придает человеку жизнеспособность и устойчивость. Для послевоенный Америки, однако, характерен феномен «экзистенциального вакуума» (В. Франкл) — утраты смысла жизни. По многочисленным данным, собранным и обобщенным Франклом, с ощущением самоутраты прямо связаны такие социальные отклонения, как самоубийства, алкоголизм, наркомания, преступность, бездумное стремление к сексуальным и прочим наслаждениям. Проблема обретения смысла в условиях кризиса ценностей и авторитетов — еще одна социальная проблема, заключившая в себе вызов гуманистической психологии в период ее возникновения.
Гуманистическая психология явилась одной из попыток теоретического осмысления перечисленных кризисных явлений и их последствий в сфере культуры и мировоззрение людей.

Гуманистическая психология решительно порвала
с механистическим подходом.
Тенденция к разрыву с прошлым была характерна
для многих явлений культуры 60-х годов

ПРОТЕСТ КОНТРКУЛЬТУРЫ

Параллельно с гуманистической психологией возникло еще одно движение, непосредственно вызванное к жизни теми же проблемами. Речь идет о молодежной контркультуре шестидесятых годов, движении хиппи, «детей-цветов», которое по своей мировоззренческой направленности было близко к гуманистической психологии и даже дало повод для частичного отождествления гуманистической психологии с этой контркультурой, что было не лишено оснований.
М.Б. Смит называет ряд мировоззренческих ориентаций этой контркультуры, часть из которых присуща также и гуманистической психологии: 1) индивидуализм — в центре внимания находится человек, который является мерой всех ценностей; 2) вера в возможность усовершенствования человека, игнорирующая политические и этические пути преобразования жизни людей; 3) ценность самораскрытия, что на языке контркультуры звучит как «пусть все будет наружу»; 4) акцент на ситуации «здесь и теперь», отказ от планирования своей жизни; 5) гедонизм — «делай то, что тебе нравится», связанный с принципом «здесь и теперь»; 6) иррационализм, проявляющийся в недоверии к традиционной науке и рациональному пути решения проблем, в полагании на интуицию, в интересе к мистике и оккультным явлениям, к измененным состояниям сознания, в частности к расширению его возможностей путем приема наркотиков.
Ш. Бюлер и М. Аллен сводят ориентации молодежной контркультуры к двум основным мотивам: расширения «я», личностного опыта и протест против истэблишмента. Контркультура шестидесятых, как и гуманистическая психология, по-своему выражала протест против обесчеловечивания человека, обезличивания личности.

РАСЦВЕТ

При всей условности исторических параллелей нельзя не заметить, насколько созвучны настроения, породившие гуманистическую психологию, той атмосфере, в которой мы с вами живем «здесь и теперь». Тем более интересно продолжить параллель и попытаться проследить, во что вылилось это движение протеста (а именно таковым оно и выступало в первую очередь). Снова вспоминая о «детях-цветах», приходится признать, что те из них, кто не погиб от манипуляций по расширению сознания, сегодня благополучно ассимилировались в истэблишмент и свысока поглядывают на нынешний подростковый бунт — мелкий и бестолковый по сравнению с цунами шестидесятых. Однако именно эти, ныне поседевшие и полысевшие вчерашние бунтари в корне изменили общественные настроения нашей эпохи (даже песенки нынешних поп-кумиров — как правило, упрощенный парафраз музыкальных находок пятидесятых — шестидесятых).
В психологии, по большому счету, произошло то же самое. Именно на шестидесятые пришелся расцвет гуманистического направления. За период после 1970 года не вышло ни одной общетеоретической работы, открывающей для гуманистической психологии новые перспективы, если не считать несколько обособленного трансперсонального направления.
При этом можно с уверенностью утверждать, что гуманистическая психология выполнила стоявшую перед ней сверхзадачу, создав в профессиональном сообществе, да и не только в нем, интеллектуальную атмосферу, благоприятствующую новому, гуманистическому видению человека, от которого стало невозможно отмахнуться.

ЕСТЬ К ЧЕМУ ПРИОБЩИТЬСЯ

Гамлетовские вечные вопросы зазвучали в наше время с новой силой.
Кризис смысла жизни — одно из тех явлений,
которые попыталась осмыслить гуманистическая психология

Для психолога, начавшего свою профессиональную карьеру на исходе ХХ века, вполне естественно стремление приобщиться к атмосфере гуманистической психологии. Сегодня ее идеалы разделяют многие, и я тут не исключение. Однако — именно как идеалы, поскольку ни стройной теории, ни конкретных практических методик в анналах этого направления найти не удается, а то, что удается, едва ли удовлетворит современного практика. Впрочем, об этом судите сами, ознакомившись с основными трудами представителей этого направления (для психолога сельской школы самообразование, наверное, наиболее приемлемый, если не единственный путь профессионального роста).
В первую очередь хотелось бы порекомендовать книгу К. Роджерса «Взгляд на психотерапию. Становление человека» (М., 1994). В переводе на русский язык имеются и другие его работы, но начать лучше с этой. Сам я сейчас работаю над переводом известной книги Роджерса «Свобода учиться» для издательства «Смысл». Надеюсь, что книга увидит свет в этом году, хотя перевод идет туго: иные тезисы мэтра вызывают у меня такой протест, что перо валится из рук. На мой взгляд, та вольница, которую Роджерс призывает внедрить в школе, просто разрушит всю систему образования, превратив учение в сплошную «тусовку». Ваше право, прочитав книгу (перевод я несмотря ни на что скоро закончу), согласиться со мной или нет.
Переведены у нас и работы другого видного представителя этого движения — А. Маслоу. Наиболее известную его книгу «Мотивация и личность» кое-где еще можно купить. «Психологию бытия», изданную в Киеве, давно раскупили, но жалеть об этом не стоит: вот-вот выйдет другое издание (также подготовленное «Смыслом»), для которого я постарался сделать перевод получше киевского (тот совсем никуда не годится).
Помимо признанных мэтров, стоит обратиться и к трудам других психологов, явно тяготеющих к гуманистической позиции или даже предвосхитивших ее. Это прежде всего А. Адлер и К. Хорни, которые хотя и «выросли» из фрейдизма, на самом деле куда большие гуманисты, чем фрейдисты. То же относится и к Э. Фромму (особенно хочется порекомендовать его книгу «Иметь или быть?»). В. Франкл, хотя им и выпущено несколько критических стрел в адрес коллег-гуманистов, на самом деле их гораздо больший союзник, чем оппонент (его «Человек в поисках смысла» заслуживает самого внимательного прочтения, хотя и другие изданные у нас работы небезынтересны).
Особого внимания заслуживает сборник работ отечественных авторов (их усилия по объединению в Российскую ассоциацию гуманистической психологии, увы, сошли на нет) «Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветской психологии» (название говорит само за себя и не требует комментариев). Эта книга также выпущена московским издательством «Смысл». Вообще гуманистически ориентированному психологу следует внимательней присмотреться к продукции этого издательства, в частности к работам его основателя Д.А. Леонтьева. Но было бы несправедливо ограничиться упоминанием лишь об одном отечественном авторе этого направления. Безусловно, к гуманистической психологии тяготеют и А.Г. Асмолов, и В.П. Зинченко, и… Стоп, места не хватит! Авторов и книг столько, что вовек не перечесть. Так что следите за нашей рубрикой «Арсенал», читайте, размышляйте. Да и нашу газету почитывайте. Ведь тот же Степанов, хоть он и консерватор и скептик, еще немножечко и гуманист.

Сергей СТЕПАНОВ