Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Школьный психолог»Содержание №8/2002


СПОРНЫЙ ВОПРОС: ОТБОР

ПРАВО НА СВОЮ СУДЬБУ

Тестирование и права личности

Мы привыкли использовать термин «психодиагностика», знаем, что имеются психодиагностические методики. Есть также люди, в чьи профессиональные обязанности входит проведение психодиагностических исследований (к их числу относятся и школьные психологи).

Позволю себе рискованное утверждение: на самом деле психодиагностики как области знания не существует, поскольку современный уровень психологической науки не позволяет на основе индивидуального результата выполнения той или иной психологической методики (психометрического теста способностей, личностного опросника, проективной методики и т.д.) перейти к психологическому диагнозу и тем более к прогнозу поведения конкретного человека. Правильнее было бы говорить о тестологии (или психометрии), объектом которой являются закономерности разработки и применения средств измерения тех или иных психических свойств, а также процедур интерпретации полученных результатов.

ЧТО И КАК МЫ ИЗМЕРЯЕМ

Попробуем обосновать эту точку зрения на примере тестов интеллекта (тестов на выявление отдельных познавательных способностей и интеллектуальных шкал типа методики Векслера, Амтхауэра и т.п.). Каждое тестовое задание (система заданий) фиксирует некоторый психологический симптом в виде меры выраженности определенного свойства интеллекта. То есть мы имеем дело с результативным показателем, оценивающим правильность и скорость ответа. Можно ли от симптома переходить к диагнозу?
Любой тест — это измерительный инструмент. Медицинский термометр — это тоже измерительный инструмент. Однако ни один врач, измерив температуру больного (то есть выявив один из симптомов возможного заболевания), не решится поставить ему диагноз и тем более прогнозировать течение заболевания. При этом нелепо было бы предъявлять какие-либо претензии к самому термометру, этому удобному и весьма полезному в применении медицинскому прибору. Добавим еще, что ни одному врачу не придет в голову измерять температуру — ну, скажем, — с помощью циркуля.
Вернемся к тестам интеллекта. Попытку на основе психологического симптома поставить диагноз (оценить уровень интеллектуальных возможностей) и построить прогноз дальнейшего интеллектуального развития личности можно назвать профессиональным легкомыслием. А. Анастази в свое время сделала принципиальное замечание: ни один тест не в состоянии объяснить причины индивидуальных различий в его выполнении. Какие уж тут «диагнозы»!
А сколько можно привести примеров «эффекта циркуля» в психологическом тестировании, когда определенное психическое свойство измеряется неадекватным ему инструментом! Школьный тест умственного развития (ШТУР), будучи тестом учебных достижений, почему-то используется как средство измерения уровня интеллектуального развития учащегося; тест Гилфорда «Способы использования предмета», предназначенный для оценки уровня дивергентного мышления на вербальном материале, применяется как средство измерения «творческой одаренности»; тест «Нарисуй человека», выявляющий степень сформированности навыков изобразительной деятельности, рассматривается как средство измерения «уровня готовности к школьному обучению» и т.д., и т.п.

ПРОБЛЕМЫ ИНТЕРПРЕТАЦИИ

Применение тестов исходит из предположения, что интеллектуальное свойство — это линейное (униполярное) измерение, которое может быть описано в терминах «низкий показатель—высокий показатель».
На самом деле, любое психическое свойство — это многомерное образование, на которое может влиять множество факторов (низкий результат по методике Векслера может быть следствием низкого уровня социализации, высокого уровня тревоги, низкого уровня мотивации, высокого уровня творческих способностей и т.д., при этом все возможные «причины» низкого результата действуют не порознь, а в системе взаимосвязей).
Кроме того, мы привыкли интерпретировать низкий результат психологического тестирования как «плохой», а высокий — как «хороший». Такая интерпретация не вполне корректна. Существует множество индивидуальных вариаций в характере выраженности различных психологических свойств, которые невозможно подвести под показатели традиционного тестирования (например, наличие у каждого ребенка индивидуального познавательного стиля изменяет профиль его способностей).
Соответственно, отклонение показателей тестирования в сторону снижения или повышения нельзя рассматривать как отклонение от нормы (следовательно, мы в принципе не вправе сразу же ставить задачу «коррекции» той или иной особенности познавательной сферы ребенка). Любопытно, что в быту мы, как люди здравомыслящие, полностью согласны с тем, что «наши достоинства — продолжение наших недостатков, а наши недостатки — продолжение наших достоинств».
Наконец, реальные интеллектуальные возможности ученика проявляются только в процессе его психического развития. Следовательно, любое констатирующее тестирование «уровня интеллекта» не информативно, поскольку действительная диагностика предполагает учет индивидуальной «зоны ближайшего развития» (Л.С. Выготский), связанной с активным обучением и самообучением ребенка с помощью взрослого.
Короче, любую (то есть относительно надежную и валидную) психологическую методику можно применять. Чего, однако, делать нельзя — это на основе результата ее выполнения ставить конкретному лицу (дошкольнику, школьнику) диагноз и строить прогноз относительно его будущего. Но именно это и делается под влиянием введенного в свое время (к несчастью, на мой взгляд) термина «психодиагностика».
На самом же деле психологические методики предназначены для сбора информации о конкретном лице в режиме мониторинга, то есть психологическое обследование должно отвечать требованиям комплексности, длительности, многократности, экологической валидности (проводиться в ситуации реальной жизнедеятельности), субъектной направленности (иметь диалогический характер с обязательной обратной связью на ребенка, включать элементы эмоциональной поддержки, создавать условия для его самостоятельности при выборе способа поведения и т.д.).
Важно подчеркнуть, что предварительный диагноз в форме некоторого вероятностного суждения психолог должен держать «в голове» как общее руководство по созданию условий для продуктивного психического развития именно этого ребенка с учетом его индивидуальных особенностей. Необщительного ребенка (если он этого захочет и если это ему действительно нужно) можно научить общаться, слишком говорливого — держать «паузы» и думать про себя и т.д.
Психологический диагноз, который является результатом напряженной профессиональной работы, никогда не должен, на мой взгляд, передаваться человеку (ребенку — в первую очередь) в прямой формулировке в силу крайне опасного эффекта «ярлыка» (впрочем, и в силу высокой вероятности ошибочности этого диагноза). В связи с этим вспомним притчу о племени, каждый представитель которого получил точную информацию о сроках собственной смерти, — племя быстро вымерло, потому что люди, узнав об этом, не захотели жить дальше.

С ТОЧНОСТЬЮ ДО НАОБОРОТ

Типичной является следующая точка зрения: использование тестов не противоречит принципам социального гуманизма и демократии, если оно не противоречит профессионально-этическим принципам психодиагностики.
Вспомним основные принципы психодиагностики:

— наличие специальной подготовки и аттестации у лиц, занимающихся тестированием;
— принцип личной ответственности психодиагноста;
— принцип ограниченного распространения тестовых методик;
— принцип осведомленного согласия (обследуемое лицо должно знать о целях тестирования, иметь гарантии получения информации о своих результатах, принимать добровольно решение об участии/неучастии в обследовании);
— принцип конфиденциальности (третьи лица не имеют права доступа к результатам обследования);
— принцип объективности (полученная информация должна объективно характеризовать обследованное лицо);
— принцип охраны прав личности («не навреди»).

Однако в целом ряде случаев практической психологической работы с детьми ни один из этих принципов не соблюдается! Посмотрим конкретно по тем же пунктам:

— профессиональная подготовка многих отечественных психологов не предусматривает не только университетского образования, но и практической стажировки по освоению конкретной тестовой методики (в Израиле на обучение методике Векслера отводится один год, в США на обучение методике ТАТ — три года);
— в Уголовном кодексе РФ отсутствует понятие «жертва психологического тестирования» и не предусмотрена ответственность за ошибки в этом виде деятельности;
— любые тестовые методики может заказать и купить без каких-либо ограничений любое лицо;
— тестовое обследование детей в большинстве случаев проводится на принудительной основе, при этом решения принимаются за спиной обследованного;
— именно третьи лица (представители администрации школы) являются инициаторами тестирования и пользователями информации по его результатам;
— даже самая хорошая психометрическая методика измеряет конкретный психологический симптом в условиях «здесь и сейчас», поэтому полученная с ее помощью информация не может выступать в качестве основы для объективной оценки психологических возможностей (интеллектуальных, личностных) обследуемого лица;

практика тестирования нарушает право ребенка на естественный путь своего развития, превращаясь в средство манипулирования людьми (в первую очередь, детьми дошкольного и школьного возраста).

КОМУ ЭТО НУЖНО

Ярким примером нарушения, казалось бы, очевидного для психолога принципа охраны прав личности («не навреди») является широко распространившаяся в современной России практика отбора детей по показателям уровня интеллектуального развития (или готовности к школьному обучению): при приеме в детский сад, поступлении в первый класс, отборе в гимназические классы, так называемые классы коррекции, для обучения в «школах для одаренных» и т.д.
Мотивы, в силу которых учебные заведения принимают активное участие в мероприятиях по внешней дифференциации дошкольников и школьников, понятны, ибо они лежат на поверхности: психологическое тестирование выступает в качестве средства финансирования соответствующего учебного учреждения, поскольку углубленное обучение превратилось в пользующийся повышенным спросом товар. Да и работать с сильными учениками, как говорят сами учителя, одно удовольствие.
Приведу примеры типичных суждений, с которыми мне лично пришлось сталкиваться неоднократно.
Директор школы: «Мы не можем принимать в нашу школу любого ребенка, потому что у нас с первого класса углубленное изучение математики, художественное воспитание и бассейн».
Учитель, работающей с инновационной образовательной технологией: «Дети с низкими показателями интеллектуального развития не в состоянии освоить такую форму обучения».
Преподаватель факультета психологии: «Учитель имеет право отбирать подходящих детей».
В итоге общественность постепенно приучается к ложной мысли, что для детей с низким исходным уровнем способностей качественное образование невозможно и необязательно.
Совершенно очевидно, что права детей, отсортированных по «отрицательному критерию», оказываются нарушенными. О том, что такие дети и их родители получают серьезную психологическую травму, даже и говорить неприлично — подумаешь, переживут! Они бы и пережили, если бы кто-нибудь им (а заодно и практическому психологу) объяснил, что низкий (отрицательный) результат при выполнении теста сам по себе ни о чем не говорит (как, впрочем, и высокий).
Кстати, нарушаются права и тех детей, которые «на научно-психологической основе» попадают в элитарные школы, в силу искусственного завышения уровня их самооценки и притязаний. В будущем это может привести их к драматическим личностным конфликтам. Получается, что ребенок является жертвой психологического тестирования, а родители — жертвой социально-экономического шантажа.
Поэтому на прямой вопрос «Кому нужно психологическое тестирование в его нынешнем виде?» я могу дать прямой ответ: «Тем, кто на этом зарабатывает деньги». Разработка и применение тестов — сфера бизнеса, сулящая чрезвычайные выгоды тем, кто сумеет ее монополизировать. Однако ни «отселектированному» ребенку (его права оказываются нарушенными), ни обществу в целом (режим сегрегации в виде разделения людей на «отверженных» и «избранных» приводит к краху общественной жизни) тестирование в его традиционной форме не нужно. Под такой формой я имею в виду констатирующее одноразовое обследование с вынесением скоропалительного диагноза с последующей «коррекцией». При этом делается не менее скоропалительный прогноз с фактическим выстраиванием барьеров на жизненном пути дошкольника, младшего школьника или подростка.
Но кто дал право психологу на вмешательство в личную жизнь другого человека в виде предопределения его будущего (тем более — ребенка, изначально поставленного в беспомощное положение)? При этом нарушается важнейшее право личности на собственную судьбу (в которой, как известно, исключительно важную роль играет случай, делая ее, слава богу, совершенно непредсказуемой с «научной точки зрения»).

ИДЕОЛОГИЯ МАНИПУЛИРОВАНИЯ ЛЮДЬМИ

Финансовые мотивы применения психологического тестирования — это всего лишь верхушка айсберга. Истинные мотивы тех или иных социальных мероприятий всегда лежат в глубине, и определяются они доминирующей в обществе идеологией.
По мнению британского психолога Дж. Равена, практика тестирования в рамках средней и высшей школы есть не что иное, как выполнение социального заказа на расслоение людей по культурно-экономическим признакам. Кто инициирует этот заказ? Правящая элита, которая заинтересована в создании социального слоя людей с определенными качествами.
Ведь что такое тест? Это идеальный инструмент для разделения людей по определенным критериям, которые закладываются автором теста в его содержание и конструкцию. «Знай и делай, как я» — говорит автор теста (особенно ярко эта позиция проявляется в тестах учебных достижений, или критериально-ориентированных тестах).
К сказанному следует добавить, что тест как измерительный инструмент чрезвычайно чувствителен к уровню социализации тестируемого (например, по данным американских психологов, IQ ребенка входит в один фактор с показателем профессионального статуса отца). Спрашивается: кто будет иметь более высокие оценки по тестам интеллекта и тестам учебных достижений? Ответ ясен: главным образом, школьники из семей с достаточно высоким социально-экономическим статусом. Те же, кому «не повезло» с условиями социализации, автоматически теряют шанс на получение качественного образования, одновременно получая болезненную социальную оплеуху.
Все в строгом соответствии с либеральной идеологией: не все могут вписаться в новые общественные отношения — только самые сообразительные и предприимчивые. Вопрос о том, почему без вины виноватые «остальные» должны мириться с отведенной им ролью, либеральными идеологами не обсуждается. Этакий неестественный естественный социально-политический отбор.

ПРОДУКТИВНАЯ ПАРАДИГМА: ЧТО ДЕЛАТЬ?

Существует ли выход из сложившейся ситуации? Что делать школьным психологам, чья профессиональная деятельность была и будет связана с необходимостью психологического обследования детей? Психологами-практиками накоплен богатый опыт использования психологических методик в рамках парадигмы развития личности, которая меняет требования к целям психологического тестирования и определяет новые формы психологической работы с детьми. Перечислим некоторые элементы такого опыта.

1) Использование отдельных психологических методик в рамках процедуры психолого-педагогического мониторинга, то есть отслеживания динамики психического развития каждого конкретного ученика (или учеников с учебными либо личностными проблемами) с целью индивидуализации учебной и внешкольной деятельности. Таким образом, результатом психологического тестирования должна стать внутренняя дифференциация обучения с разработкой для каждого ученика индивидуальной траектории его психического развития за счет оказания ему необходимой психолого-педагогической помощи.

2) Включение психологического тестирования в учебный процесс и его проведение в связи с учебной деятельностью ребенка.

3) Проведение тестирования — для оценки действительных возможностей ребенка — в той предметной области, которая соответствует склонностям и интересам ученика. Такое тестирование предоставляет испытуемому самостоятельность в выборе линии поведения в ситуации психологического обследования.

4) Использование в рамках психолого-педагогического мониторинга в качестве средств получения информации об ученике не только стандартизированных методик (психометрических тестов интеллекта, личностных опросников), но и качественных методов, в том числе наблюдения, беседы, анкетирования, анализа продуктов деятельности, самоописания (методик незаконченных предложений, словесного портрета, написания сочинения на определенную тему), игровых и тренинговых методов.

5) Разработка программы психологической поддержки в условиях использования инновационных образовательных технологий. Развивающие модели школьного обучения — это необходимый элемент современной школы. Однако в каждой модели есть свои плюсы и минусы. Одна из важнейших задач школьного психолога — подготовить программу мониторинга интеллектуального и личностного развития учеников в условиях традиционного и экспериментального обучения.

6) Подготовка и реализация программы развивающей психологической диагностики как средства формирования «образа Я» учащихся, охватывающей основные сферы психики (психодинамическую, эмоционально-волевую, интеллектуальную, мотивационную, характерологическую, социально-психологическую). Эта программа может быть реализована в рамках специального психологического курса. Каждое занятие может состоять из четырех основных частей: первая предполагает сообщения учащимся сведений об определенном психологическом свойстве последовательно по каждой сфере, вторая — применение достаточно простых психологических методик, обеспечивающих выявление данного свойства у каждого ученика и оценку меры его выраженности в режиме самодиагностики, третья — использование развивающих процедур, позволяющих учащимся поупражняться в развитии соответствующего свойства, четвертая — обсуждение рекомендаций относительно путей самостоятельного совершенствования данного свойства и условий учета его сильных и слабых сторон в реальной жизни.

Таким образом, процедура диагностики меняет свой вектор: она оказывается ориентированной на формирование разных компонентов «образа Я», способствуя тем самым активизации и рефлексии собственных психологических ресурсов у каждого ученика.
Есть такое понятие — профессиональный долг. Есть все основания надеяться на то, что со временем именно школьные психологи превратят психологическое тестирование в средство защиты прав и интересов ребенка.

Марина ХОЛОДНАЯ,
доктор психологических наук, профессор,
заведующая лабораторией психологии способностей
Института психологии РАН
Тел.: (095) 283-51-40