ОДИННАДЦАТЬ СЛОНОВ

I

Схватив меня за руку, Стряпухин быстро спросил:
— В котором ухе звенит? Ну! Ну! Скорее!!
— У кого звенит в ухе? — удивился я.
— Да у меня! Ах ты, господи! У меня же!! Скорее! Говори!
Я прислушался.
— В котором? Что-то я не слышу... А ты сам сразу не можешь разобрать?
— Да ты угадай, понимаешь? Угадай! Какой ты бестолковый!..
— Да угадать-то не трудно, — согласился я. — Если бы ушей было много — ну, тогда другое дело... А то два уха — это пустяки. Левое, что ли?
— Верно, молодец!
Я самодовольно улыбнулся.
— Еще бы! Я могу это — и вообще... многое другое... А зачем тебе нужно было, чтобы я угадал?..
— А как же! Такая примета есть... Я что-то задумал. Если ты угадал, значит, исполнится.
— А что ты задумал?
— Нельзя сказать. Если скажу — оно не исполнится.
— Откуда ты знаешь?
— Такая примета есть.
— Ну, тогда прощай, — проворчал я, немного обиженный. — Пойду домой.
— Уже уходишь? Да который теперь час?
— Не могу сказать, — упрямо ухмыльнулся я.
— Почему?
— Такая примета есть.
Его лицо выразило беспокойство.
— Неужели есть такая примета?
— Еще бы... Самая верная. Несчастье приносит.
— А ты знаешь, я ведь часто отвечал на вопрос: «Который час?»
— Ну вот, — улыбнулся я зловеще. — И пеняй сам на себя. Обязательно это к худу.
Он призадумался:
— Постой, постой... И верно ведь! Вчера у меня шапку украли в театре.
— Каракулевую? — спросил я.
— Нет, котиковую.
— Ну, тогда это ничего.
— А что?
— Примета такая есть. Пропажа котиковой шапки — в доме радость.
Он даже не спросил: в чьем доме радость — в его или воровском. Просиял.
— Я тоже с тобой выйду. Прислуга побежала за ворота — дай я тебе пальто подержу.
Я натянул с его помощью пальто, а когда он снял с вешалки свое, я сказал:
— Ты прости, но я тебе тем же услужить не могу.
— Почему?
— Такая примета есть: если гость хозяину пальто подает — в доме умереть должны.
Стряпухин отскочил от меня и наскоро натянул в углу сам на себя пальто.
Когда мы шагали по улице, он задумчиво сказал:
— Да, приметы есть удивительные. Есть счастливые, есть несчастливые. Но на днях я узнал удивительную штуку, которая приносит счастье и застраховывает от всяких неудач.
— Это еще что?
— Слоны. Одиннадцать слонов. Нужно купить одиннадцать штук от самого большого до самого маленького и держать их в доме. Поразительная примета.
— Что ж ты, уже купил их?
— Девять штук. Двух еще нет. Самых больших. Да они дорогие, большие-то. Рублей по тридцати... Кстати, ты не можешь одолжить мне пятьдесят рублей? Я бы завтра комплект уже имел.
— Что ты! Разве можно одалживать деньги в пятницу?! Есть такая приме...
— Да сегодня разве пятница? Нынче ведь четверг, — возразил он.
Сначала я растерялся, а потом улыбнулся с видом превосходства.
— Я знаю, что четверг. Но ведь четверг — это у нас?
— Ну да.
— А в Индии-то что теперь? Пятница!
— Пятница, — машинально подтвердил он, приоткрыв от недоумения рот.
— Ну вот. А слоны-то ведь индийские?
— Какие слоны?
— Да которых ты собираешься покупать!
— Предположим.
— То-то и оно. Как же можно в пятницу деньги давать взаймы? Несчастье... Страшная примета есть.
Он замолчал.

II

Стряпухин исчез на долгое время. Но однажды пришел ко мне расстроенный, с явными признаками на лице и в костюме целого ряда жизненных неудач.
— Эге, — сочувственно встретил я его. — Твои дела, вижу, неважные. Как поживаешь?
— Да, брат, плохо... У жены чахотка.
— Гнусная вещь, — согласился я. — Впрочем, вези ее на юг. Теперь это легко поправить можно.
— Да откуда же я денег-то возьму?
— А у жены-то были ведь деньги... я знаю... Несколько тысчонок.
— Были, да сплыли. На бирже проиграл.
— Эх ты, Фалалей! Ну на службе возьми аванс.
— Хватился! Со службы уволили. За биржевую игру. Вы, говорят, еще наши деньги проиграете, казенные.
— Однако! А что же твой дядя какой-то? Помнишь, ты говорил: собирался умереть и тебе дом оставить.
— Да и умер. Только не тот дядя, а другой. Вдовец с двумя детьми. Детей мне оставил... Прямо беда!
— Так ты бы продал что-нибудь из обстановки... У тебя ведь обстановка хорошая, я помню, была...
Он тоскливым взглядом посмотрел на меня.
— Продано, брат. Почти все. Кроме слонов.
— Каких слонов? — удивился я.
— Да тех, что я, помнишь, говорил.
— А они дорогие?
— Рублей полтораста...
— Так ты бы их и пустил в оборот. Это ведь жене месяц жизни в Крыму.
Стряпухин откинулся назад и всплеснул руками:
— Что ты! Как же я могу их продать, когда они приносят счастье!

III

Я долго прохаживался по кабинету, бормоча себе под нос всякие рассуждения.
Остановился перед Стряпухиным и сказал:
— Дурак ты, дурак, братец!
— Почему?
— Такая примета есть.
Он бледно, насильственно улыбнулся.
— Вот ты теперь уже и ругаешься. Ругаться-то легко.
— И ругаюсь! Обрати внимание: не было у тебя этих слонов — жена была здорова, деньги в банке лежали и служба была. Появились слоны, которые, ты говорил, счастье приносят, — и что же!
— А ведь верно! — охнул он, побледнев. — Я совсем не обратил на это внимания... Действительно... Знаешь, тут есть какой-то секрет. Может быть, не одиннадцать слонов нужно, а какое-нибудь другое количество?
Я кивнул головой.
— Весьма возможно... И может быть, нужно было не слонов покупать, а каких-нибудь верблюдов или зайцев.
— А в самом деле! — ахнул он, приоткрыв по своей привычке от изумления рот.
— И может быть, не покупать их, а украсть нужно было...
— Да, да!..
— ...и держать не в доме, а в погребе.
Оба мы замолчали. Он поднял опущенную голову и несмело спросил:
— Ну, как ты думаешь — верблюда или зайца?
Я пожал плечами.
— Конечно, верблюда.
— Почему?
— Примета такая есть.
— А сколько их надо?..
— Тридцать восемь штук.
— Ого! — с оттенком уважения в голосе пробормотал Стряпухин. — Вот это число! Что же их... покупать нужно?
— Украсть! Только украсть! И держать в погребе на бочке с огурцами. Такая примета есть.
Он внимательно разглядывал выражение лица моего, и в глазах его я прочел легкое колебание.
— Что это ты?.. — робко заметил он. — Не то говоришь серьезно... не то насмехаешься надо мной.
Я горячо воскликнул:
— Что ты, что ты! Я говорю совершенно серьезно. Слоны ведь тебе не помогли, а? Одиннадцать слонов мал мала меньше. Ведь не помогли? Так?
— Не помогли, — вздохнул он.
— Ну вот! Попробуем верблюдов. Тридцать восемь верблюдов! Не купим их, а стащим в магазине: это — и дешевле и практичнее. Поставим в погреб и посмотрим — не повернется ли фортуна к тебе лицом? Если все будет по-прежнему плохо — верблюдов к черту, купим лисиц или лягушек, индийских болванчиков, крокодилов, черта, дьявола лысого купим! Попробуем покупать по семнадцать, по тридцать три, по шестьдесят штук, будем держать их под полом, на крыше, в печной трубе — все испробуем, все испытаем!! Как только тебе повезет — стоп! Вот, значит, скажем мы, это и есть настоящая примета!
— Да ты это... серьезно?
— А то как же, братец? Слоны твои провалились — нужно искать других путей. Какой-то немец-профессор сделал свыше девятисот комбинаций лекарства, пока не наткнулся на настоящую. У нас будет девять тысяч комбинаций — но ничего! Ведь он открывал только новое лекарство, а мы ищем секрет счастья... Разрешить проблему счастья — какая это великая миссия!!
— Да ведь этак всю жизнь провозишься...
— А ты что же думал? И провозишься.
Он устало опустил голову.
— Боже, как все это неопределенно... А может быть, вся штука в том, что слонов нужно не одиннадцать, а двенадцать. Прикупим еще одного...
— Может быть! Жаль, что это не ослы. Если бы ты имел одиннадцать ослов, то двенадцатого и прикупать бы не стоило.
С видом человека, окончательно запутавшегося в сложной тине жизни, он поднял на меня глаза:
— Почему?

IV

Уходя, он небрежно спросил, боясь выказать интерес к ответу и вызвать тем новые мои насмешки:
— Сколько, ты сказал, верблюдов?
— Тридцать восемь, — ехидно улыбнулся я. — Думаешь купить?
— Нет, не то. А вот нужно бы запомнить цифру тридцать восемь. Буду нынче в клубе, возьму карту лото с этой цифрой.
— Ага! Ты и этим занимаешься? Что же, везет?
— Пока нет.
И в глазах его светилось отчаяние.
— Почему? — допрашивал я безжалостно. — На какую, например, цифру ты вчера брал карту?
— Восемьдесят шесть. Счастливое число. Мой кузен Гриша на эту цифру в лотерею корову выиграл.
— Значит, и ты выиграл?!!
— Нет, — робко прошептал он, запуганный моим криком, моими оскорблениями, моей иронией.
Я схватил его за шиворот.
— Так как же ты, каналья, находишь это число счастливым?!
— Постой... Пусти! Я бы, может быть, и выиграл, а только, уходя из дому, забыл ключ и с дороги вернулся. А это считается очень нехорошо. Примета...

* * *

Рассказанную мною правдивую историю я считаю очень нравоучительной.Тем не менее я уверен, что среди
моих читателей найдется пара-другая людей, которые запомнят цифры 38 и 86.
И подумают они: «Что ты там себе ни говори, а мы на эти цифры возьмем карточку и сыграем в лото».
Так и быть, сообщу я для них еще одну, самую верную счастливую цифру: пятьдесят девять.
Играйте на нее... Замечательная цифра.
А проиграете, — значит, покойника встретили или кошка дорогу перебежала.
Так вам и надо! Мне все равно вас не жаль.

Аркадий АВЕРЧЕНКО,
1913