СЧАСТЬЕ БЫТЬ ВМЕСТЕ
Двоим лучше, чем одному...
Ибо, если упадет один,
то другой поднимет товарища своего.
Но горе одному, когда упадет,
а другого нет,
который поднял бы его.
Также, если лежат двое,
то тепло им; а одному как согреться?
Экклесиаст
Лучше быть сытым, чем голодным,
Лучше жить в мире, чем в злобе,
Лучше быть нужным, чем свободным.
Это я знаю по себе!
Георгий Васильев
АФФИЛИАЦИЯ (от англ. affiliation —
присоединять, присоединяться) — эмоциональная
связь человека с другими людьми,
характеризующаяся взаимным принятием и
расположением; в ряде случаев термин
употребляется для обозначения потребности в
принятии, стремления к взаимосвязи.
Таким образом, в неустоявшейся отечественной
терминологии понятия «аффилиация», а также
«потребность в аффилиации», «стремление к
аффилиации» нередко означают одно и то же.
В последние годы в отечественной психологии
термин употребляется достаточно широко, хотя все
еще вызывает настороженное отношение. Так, в
популярном американском учебнике Д. Майерса
«Социальная психология» аффилиации посвящена
целая глава, однако переводчик предпочел
уклониться от использования термина-кальки и
подыскал ему аналог (думается, не самый удачный)
— «присоединенность».
В европейских языках слово «аффилиация»
этимологически восходит к латинским корням ad
— как + fillis — сын, то есть буквально означает
принятие как сына, усыновление. В этом значении
термин употребляется в самых разных областях.
Например, в экономических науках под аффилиацией
понимают поглощение крупной компанией более
мелкой, то есть принятие последней материнской
структурой в качестве дочерней (или, если угодно,
«сыновней»).
Различные, хотя и родственные по сути трактовки
термина даются в самых разных источниках, порой
— неожиданных. Например, в «Словаре масонских
терминов» под аффилиацией понимается принятие
масона в ложу.
В психологических науках данным термином
обозначается явление, которое с грубоватой
прямолинейностью констатировал Хэмингуэй:
«Человек один не может ни черта». Будучи
социальным по своей природе существом
(«общественным животным», по Аристотелю), человек
изначально нуждается в том, чтобы быть принятым
окружающими, войти в их круг, заслужить их
расположение.
Блокирование этой потребности вызывает чувство
одиночества, отчужденности, порождает
фрустрацию. Напротив, наличие тесных,
доверительных личностных взаимоотношений не
только вызывает душевное удовлетворение, но и в
целом повышает жизнеспособность индивидов и
групп. Неудивительно, что люди расходуют много
сил и средств ради установления и поддержания
таких отношений и жестоко страдают, когда
вынуждены эти отношения порвать.
Парадокс этой ситуации состоит в том, что
окружающие, не в последнюю очередь — близкие
люди, могут выступать для нас источником
фрустрации и стресса.
«Ад — это другие», — писал Сартр.
Психологические исследования, казалось бы,
готовы подтвердить этот печальный вывод. Когда
Петер Варр и Рой Пэйн опрашивали
репрезентативную выборку взрослых англичан, что
именно (если таковое имело место) принесло им
вчера наибольшее эмоциональное напряжение,
слово «семья» было самым частым ответом. А в
недавних дискуссиях о допустимости законного
владения оружием фигурировал такой аргумент: в
тех странах, где соответствующие законы приняты,
практически повсеместно оружие, купленное для
самозащиты, чаще направляется на членов семьи,
чем на вторгшихся в дом злоумышленников.
В нашей стране огнестрельное оружие обывателю
недоступно, но и без этого немалая часть
насильственных преступлений направлена на
ближайших родственников. Но не оттого ли это
происходит, что в данных случаях потребность в
аффилиации оказалась фрустрирована? Ведь как
показывают другие исследования, тесные
отношения — это, в первую очередь, источник
благополучия, здоровья и счастья.
Американские исследователи, в течение
нескольких лет проинтервьюировавшие тысячи
людей, пришли к единому выводу: тесные
взаимоотношения улучшают здоровье. По сравнению
с теми, у кого были слабые социальные связи, люди,
которые поддерживали тесные отношения с
друзьями, родными или являлись членами
сплоченных религиозных и общественных
группировок, оказывались менее подвержены
преждевременной смерти.
Утрата подобных связей повышает риск
заболевания. Финские исследователи изучили 96 000
тысяч случаев потери супруга вследствие его
смерти и обнаружили, что в неделю, следующую за
этим событием, удваивается риск скоропостижной
смерти для вдовы или вдовца. «Они жили долго и
счастливо и умерли в один день...» Похоже, в этой
романтической формуле истины больше, чем
вымысла.
|
Работа
румынского скульптора
Константина Бранкузи
«Поцелуй» (1907)
|
Но если между аффилиацией и здоровьем
существует связь, то по какой причине?
Предположений тут высказывается множество — по
большей части на уровне житейского здравого
смысла. Возможно, те, кто имеет удовольствие
состоять в тесных взаимоотношениях, ведут более
упорядоченный образ жизни, лучше питаются, более
организованы в своей работе и меньше подвержены
вредным привычкам.
Не исключено, что внимание близких людей
заставляет нас больше заботиться о собственном
здоровье, которому мы, предоставленные сами себе,
до поры не придаем должного значения. Возможно,
что поддерживающее нас сообщество помогает нам
лучше оценивать события и преодолевать
стрессовые ситуации.
Возможно, друзья и близкие помогают нам
поддерживать самоуважение. Когда мы задеты
чьей-то неприязнью, отказом в наших притязаниях,
некорректной критикой, дружеский совет,
ободрение и утешение могут оказаться наилучшим
лекарством.
Даже если проблема не выносится на обсуждение,
чуткие друзья и близкие помогают нам
переключиться на что-то приятное и дарят нам
ощущение того, что нас принимают, любят и уважают.
«Дружба — сильнейшее противоядие от всех
напастей», — говорил Сенека.
С тем, кого мы считаем близким другом, мы можем
поделиться своей болью. Джеймс Пенненбэйкер и
Робин О’Хирон связывались с теми, чьи мужья или
жены покончили жизнь самоубийством или стали
жертвами катастроф. Те, кто несли свое горе в
одиночестве, имели больше проблем со здоровьем,
чем те, кто имел возможность выговориться.
Некоторые исследования сопоставляют
мироощущение людей «соревновательных»
индивидуалистических культур, таких, как США,
Канада, Австралия, с духовным миром людей
коллективистских культур, таких, как Япония и
многие страны третьего мира. Главные ценности
индивидуалистических культур — личностная
автономия, неприкосновенность частной жизни и
собственности, право гордиться личными
достижениями.
Сегодня мы, пресытившись казенным
социалистическим коллективизмом, активно
перенимаем эти ценности. При этом нелишне было бы
иметь в виду и их издержки. Вот о чем говорят
исследования. Из 800 выпускников колледжей,
опрошенных Уэсли Перкинсом в начале 90-х, те, кто
исповедовал ценности яппи, то есть предпочитали
высокий доход и профессиональный успех
межличностным отношениям, вдвое чаще, чем их
прежние соученики, называли себя глубоко
несчастными.
В то же время более тесные социальные связи
коллективистских культур предлагают защиту от
одиночества, отчуждения и даже заболеваний,
связанных со стрессом.
(Интересный пример из личного опыта. Немецкая
девушка, чья семья проживает в доме из 14 комнат,
так что родители и дети могут сутками не видеть
друг друга, будучи приглашена в Москву, пришла в
восторг от двухкомнатной квартиры, в которой
живет русская семья такого же состава. «Как это
здорово, — воскликнула она, — что вы всегда
вместе!» Интересно, правда, сохранился бы ее
энтузиазм более двух недель, проведенных в
гостях?)
Другие исследования сравнивали людей с малым и с
большим числом тесных межличностных отношений.
Тесная дружба с теми, кому мы можем доверить
самые интимные переживания, дает двойной эффект.
Как писал еще Фрэнсис Бэкон: «Она удваивает
радость, а горе уменьшает вдвое».
Это подтверждают и ответы на вопрос, заданный
американцам Национальным центром по изучению
общественного мнения: «Кто были те люди, с
которыми вы в последние шесть месяцев обсуждали
важные для вас вопросы?» В сравнении с теми, кто
не смог назвать никого, те, кто называл пять или
более близких людей, были на 60% более склонны
чувствовать себя «очень счастливыми».
Помимо этого в ряде исследований было
продемонстрировано, что тенденции к аффилиации
возрастают при вовлечении человека в
потенциально опасную стрессовую ситуацию. При
этом общество других людей позволяет ему
проверить избранный способ поведения и характер
реакций на сложную и опасную обстановку. Кроме
того, как уже указано, в известных пределах
близость других приводит к прямому снижению
тревожности, смягчая последствия как
физиологического, так и психологического
стресса.
Несмотря на то что потребность в принятии
присуща человеку изначально, способы ее
выражения по-разному формируются в зависимости
от специфики общения с родителями и сверстниками
в детстве и зависят от стиля воспитания.
Накапливаемый на протяжении жизни опыт общения с
другими людьми ведет к обобщенным ожиданиям
встретить в них источник поощрения или
наказания. Если доминируют ожидания первого
рода, то человек будет стремиться к другим людям
и искать в них товарищей, будет склонен доверять
им и высоко их ценить. Если же доминируют
противоположные ожидания, то человек скорее
станет избегать других людей, относиться к ним с
подозрением и низко их оценивать.
Человек, опыт которого носит смешанный характер
и у которого в силу этого высоки ожидания того и
другого рода, будет находиться в сфере
межличностных отношений в состоянии практически
постоянного внутреннего конфликта. А человек, у
которого оба вида ожиданий низки, будет
проявлять в ситуациях межличностного общения
безразличие и незаинтересованность.
Для выявления этих тенденций разработано
несколько диагностических методик, в частности
известный опросник А. Меграбяна. Меграбяну также
принадлежат интересные исследования
невербальных проявлений аффилиации, в нашей
стране известные, к сожалению, лишь в
реферативном изложении Х. Хекхаузена (см.:
Хекхаузен Х. Мотивация и деятельность. — М., 1986. —
Т. 1, гл. 6).
Сергей СТЕПАНОВ |