Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Школьный психолог»Содержание №12/2004


ИСТОРИЯ ВОПРОСА

НА ВСЯКОЕ ХОТЕНИЕ ЕСТЬ... ТЕОРИЯ

В желании выражается
сущность человека.

Бенедикт Спиноза

 

При попытке окинуть взглядом все многообразие психологических представлений о мотивации невольно вспоминается суждение из «Законов Мерфи»: «Количество различных гипотез, выдвинутых для объяснения определенного явления, обратно пропорционально сумме знаний об этом явлении».
Если с использованием этой формулы судить по числу существующих на сегодняшний день теорий мотивации, придется признать, что наше знание этого предмета весьма скудно. Любой обобщающий труд, в котором автор предпринимает попытку обозреть хотя бы основные подходы к мотивационной сфере человека, насчитывает сотни страниц и при этом, с точки зрения придирчивых знатоков, всегда еще и заслуживает упреки в неполноте. Начинающего психолога, который честно пытается разобраться в природе человеческой мотивации, такое многообразие порой просто деморализует, заставляя невольно усомниться в объяснительных возможностях своей науки.
На самом деле данная ситуация напоминает восточную притчу о слепцах, пытавших вынести суждение о слоне путем ощупывания огромного животного с разных сторон: трогавшему ногу слон представился колонной, касавшемуся бока — стеной и т.д. Было бы, конечно, слишком самонадеянно обвинять великих мастеров психологии в близорукой односторонности, хотя и приходится признать, что безупречной, непротиворечивой и исчерпывающей теории до сего дня ими не создано.
Позволим себе лишь отступить на шаг в сторону и присмотреться, с каких позиций принимались они «ощупывать слона».

ПЕРЕЛИСТЫВАЯ МАНУСКРИПТЫ

«Всем желаниям следует предъявлять такой вопрос: что со мной будет, если исполнится то, чего я ищу вследствие желания, и если не исполнится» (Эпикур).
«Дальновидный человек должен определить место для каждого из своих желаний и затем осуществлять их по порядку. Наша жадность часто нарушает этот порядок и заставляет нас преследовать одновременно такое множество целей, что в погоне за пустяками мы упускаем существенное» (Ларошфуко).
«В этом мире существуют лишь две трагедии. Первая — когда не добиваешься того, чего хочешь; вторая — когда добиваешься» (Уайльд).
Испокон века мыслители всех народов рассуждали о природе человеческих стремлений и побуждений, и иные из их суждений соперничают глубиной с психологическими монографиями. Однако до самых недавних пор, до оформления психологии в самостоятельную науку, это были именно рассуждения — преимущественно философские, нравственно-этические, основанные на субъективном мироощущении того или иного мыслителя.
Научная психология во многих направлениях продвинулась намного дальше умозрительного философствования, сумела подкрепить или опровергнуть вековую мудрость строгими научными методами. Увы, сфера человеческой мотивации оказалась, пожалуй, наименее доступна объективному исследованию, и именно в ней в наибольшей мере сохранилась традиция априорных суждений и произвольных умозаключений. Поэтому, изучая историю данного вопроса, небезынтересно проследить хотя бы основные вехи этой многовековой традиции.
С древнейших времен многие великие умы занимал вопрос: если поведение человека во многом направляется теми же побуждениями, что и у всех прочих живых существ (подобно братьям нашим меньшим мы стремимся насытиться, продолжить свой род, избежать боли), то в чем же тогда состоит его человеческая сущность? Разнообразные суждения на сей счет высказывались со времен античности. Первое же более или менее развернутое учение о мотивации можно найти в трудах Фомы Аквинского, который сформулировал представление об инстинктах.
Инстинкты понимались им как «целеполагающая энергия, заложенная в животном природой или Создателем, необходимая для того, чтобы живое существо могло достигнуть целей, полезных для его самосохранения или сохранения его вида, и избегать обратного». У людей, полагал Аквинат, инстинктов нет — наделенные душой и рациональным мышлением, они способны отвечать за свои действия.
Иными словами, были предложены две разные теории мотивации: одна — для животных, другая — для людей. Последующее развитие научной мысли так или иначе вращалось вокруг этой двойственности.

НА ПОВОДУ У ПРИРОДЫ ИЛИ У НАСТАВНИКА?

До сего дня наибольшее влияние на психологические исследования мотивации оказывает вековой давности учение З. Фрейда об инстинктивной природе человеческих побуждений. Основоположник психоанализа, рассматривая проблему потребностей и мотивов, считал источником мотивации инстинкт сохранения вида и индивида и трактовал потребности как энергетические потенции. В отличие от биологов, считавших, что инстинкты служат не только источником энергии для поведения, но и придают ему направленность, Фрейд определил инстинкты лишь в качестве источника энергии, полагая, что направленность поведения задается радом принципов познания и научения. Когда энергия, связанная с одним из инстинктов, возрастает до определенного предела, она становится для человека источником напряжения. Чтобы избавиться от этого напряжения, человек стремится подобрать соответствующую цель.
Фрейд предположил, что каждый из инстинктов вызывает у человека свои представления о цели. Но, по мнению Фрейда, люди могут замещать цели, рассеивая таким образом часть принадлежащей им энергии. В ходе индивидуального развития у человека может возникнуть ассоциация некоторых целей с получением наказания, и тогда они оказываются блокированы. В этом случае человек может научиться составлению альтернативных планов достижения данных целей, этот процесс ведет к развитию Эго. Но если Эго развито недостаточно или запреты, ассоциируемые с целью, слишком сильны и жестки, человек может перенаправить энергию, пустив ее путем, позволяющим снизить напряжение, но не приводящим к достижению соответствующей цели. Напряжение, однако, не разряжается и обречено время от времени проявляться в невротических симптомах. Для их устранения Фрейдом и предложен соответствующий метод выявления условий, которые сопутствовали возникновению страха и вины.
Это, разумеется, крайне поверхностное и упрощенное толкование мотивационной концепции, развиваемой в психоанализе. В наши дни доступно множество психоаналитических работ, подробно раскрывающих данный подход. И надо признать — подход весьма интересный и полезный: невозможно отрицать, что далеко не во всех своих побуждениях человек отдает себе отчет, и вскрытие глубинной подоплеки человеческой мотивации позволяет многое прояснить в подлинном характере человеческой натуры.
Иное дело, что в конкретной педагогической практике такой подход малопродуктивен. Вся психоаналитическая педагогика — это, по сути дела, педагогика воспитания, причем, по признанию многих специалистов, довольно субъективная и односторонняя. Решение всего многообразия педагогических проблем, особенно учебных, на базе одного лишь психоаналитического подхода практически невозможно.
В противовес этому подходу в рамках поведенческой психологии проблема научения выводится на первый план. Теоретики бихевиоризма предположили, что биологические факторы служат источником энергии для поведения, но его направленность определяется главным образом научением. Проще говоря, люди делают не то, что «хотят», а то, чему научены. Причем, если они чему-то недоучились или научились неправильно, эта проблема поправима за счет использования соответствующих приемов.
Самое доходчивое изложение этого подхода можно найти в книге К. Прайор с эпатирующим подзаголовком «Руководство по дрессировке животных и людей». И хотя впечатляющий эффект дрессировки легко наблюдать в цирке (а то и в иной школе!), универсальность такого подхода кажется очень спорной. В самом деле, с помощью известного метода можно и зайца научить зажигать спички. Но нужно ли это зайцу? Да и жалко бедного зайца. Не говоря уже про человека...

НЕ ХЛЕБОМ ЕДИНЫМ

В середине ХХ в. со всей очевидностью обозначилась ограниченность трактовки побудительных сил человеческого поведения в рамках теории инстинктов и теории научения. Альтернативой этим направлениям выступила «третья сила» в мировой психологии — гуманистическая психология, снова, уже в который раз заострившая проблему поиска собственно человеческого в человеке.
Ведущий представитель этого движения А. Маслоу весьма скептически оценивал объяснительные возможности как глубинной, так и поведенческой психологии. В частности, он писал: «Что белая крыса [излюбленный «испытуемый» в опытах бихевиористов, в первую очередь Скиннера. — С.С.] не человек — избитая истина, но, к сожалению, об этом приходится говорить снова, так как часто результаты экспериментов с животными рассматриваются как основа теоретизирования по поводу природы человека. Например, Янг произвольно исключил понятие цели из мотивационной теории потому, что крысу невозможно спросить, какую цель она преследует. Нужно ли указывать, что мы можем спросить об этом человека? Вместо того чтобы отбрасывать цель, потому что мы не можем спросить про нее у крысы, значительно разумнее было бы отбросить крысу, у которой нельзя спросить про ее цель».
Свою собственную концепцию мотивации Маслоу изложил в классическом труде «Мотивация и личность» (1954). Предложенная им «пирамида потребностей» (иерархическая модель надстраивания высших потребностей над низшими) упоминается в сотнях учебников и даже в сборниках психологических шпаргалок, и нет никакой нужды подробно рассматривать ее еще раз. Обратим внимание лишь на один важный аспект теории Маслоу, почему-то не отраженный в большинстве учебников, не говоря уже о шпаргалках.
Пирамида Маслоу даже на первый взгляд далеко не безупречна: из иерархической модели мотивации следует, что высшие потребности могут актуализироваться лишь по мере удовлетворения низших, базовых, а это вовсе не бесспорно. Ведь собственно человеческое в человеке, наверное, в том и состоит, что он способен ради высших целей пойти на многие лишения, пренебречь безопасностью ради любви, предпочесть скудный рацион непризнанного творца сытной пайке халтурщика и т.п. В конце концов, ни одна крыса не способна взойти на костер ради своих убеждений (просто по причине отсутствия последних), тогда как в истории рода человеческого такие примеры нередки.
Осознав уязвимость своей модели, Маслоу в своих более поздних работах ее пересмотрел, акцентировав подразделение потребностей всего на два класса — Д-потребности (дефицитарные, или насыщаемые) и Б-потребности (бытийные, ненасыщаемые в принципе). Это почему-то забывают многие нынешние апологеты Маслоу, завороженные подкупающей геометрической стройностью пирамиды. На самом деле ключевым для гуманистической психологии выступает вопрос, поставленный еще средневековыми богословами и в ХХ веке заостренный Фроммом, — «Иметь или быть?» По большому счету, все потребности делятся на стремление что-то получить и кем-то стать. И, наверное, недаром сборник «Современная психология мотивации» начинается статьей Д.А.Леонтьева, посвященной понятию самоактуализации.
Возвращаясь к уничижительному суждению Маслоу о «крысиной психологии», следует все же отметить: справедливость закономерностей, выявленных на животных, в большинстве случаев подтверждается и на людях. Например, закон оптимума мотивации, известный как закон Йеркса–Додсона, первоначально был открыт в опытах над мышами. Феномен выученной беспомощности М.Селигман открыл на собаках, но стоит лишь оглянуться вокруг, чтобы с горечью признать: роду человеческому он отнюдь не чужд. Явление социальной фасилитации Р.Зайонц открыл и вовсе на тараканах, а сегодня он описан во всех учебниках социальной психологии. Примеры можно приводить бесконечно.
Увы, закономерности человеческих побуждений, выведенные из наблюдений за самыми достойными представителями человеческого рода, практически невозможно подтвердить на массовой выборке. Да, человек способен броситься на амбразуру. Но всякий ли? Скорее один из тысячи, а то и из миллиона. И в исследовании массовой выборки его поведение будет выглядеть артефактом. Науку же интересуют факты, а не артефакты. В «Истории современной психологии» Д. и С.Шульц читаем: «Теория самоактуализации поддается лабораторным исследованиям довольно слабо, а в большинстве случаев — и вовсе не подтверждается».
Видный представитель «третьей силы» С.Джурард сказал: «Гуманистическая психология — это тенденция, а не доктрина». Это, в частности, можно понять и так, что гуманистическая психология представляет собой скорее идеологию, нежели научную школу или направление. Замкнув круг психологических исканий, гуманистическая психология фактически вернулась в лоно нравственной философии с ее бездоказательными суждениями. Как идеология она в самом деле прекрасна, но как наука...

ДОМОТКАНЫЙ ВАРИАНТ

В отечественной психологии проблема мотивации поднималась довольно давно. Одной из первых специальных работ на эту тему в дооктябрьский период можно считать книгу профессора Петербургского университета Л.И. Петражицкого «О мотивах человеческих поступков...» (1904). Правда, эта и подобные работы продолжали следовать курсом традиционной философской психологии. Об этом нетрудно догадаться, вчитавшись в полное название — «...в особенности об этических мотивах и их разновидностях».
После 1917 г. ситуация в отечественной науке кардинально изменилась. Основой советской психологии была провозглашена марксистско-ленинская философия, согласно которой человеческие потребности понимались как продукт исторического развития, обусловленный развитием производства по формуле Маркса: «Потребление создает потребность как внутренний предмет, как цель для производства».
Цель соответствующих исследований много лет спустя бесхитростно выразил В.С.Мерлин: «В подлинном смысле управлять действиями людей мы можем только тогда, когда мы умеем вызвать у них определенные побуждения». И кстати, не следует огульно упрекать советскую психологию в отсутствии практической направленности. По сути дела, ее главной практической целью выступало претворение в жизнь старой максимы: «Когда не имеешь того, чего желаешь, научись желать то, что имеешь». И если судить по ностальгическим вздохам наших стариков, ей это в свое время неплохо удавалось.
Сильно ограниченные идеологическими установками, советские психологи к проблеме мотивации подступали робко. Пожалуй, наиболее развернутое учение о мотивации было создано А.Н.Леонтьевым и нашло отражение в его классических трудах «Проблемы развития психики» и «Деятельность. Сознание. Личность».
Рассмотрение вопросов мотивации Леонтьев вел в связи с анализом становления человеческого сознания. Вводя понятие личностного смысла деятельности, Леонтьев приходит к выводу о том, что «формирование личности человека находит свое психологическое выражение в развитии ее мотивационной сферы». Сущность мотивации Леонтьев определяет так: «То, что является единственным побудителем направленной деятельности, есть не сама по себе потребность, а предмет, отвечающий данной потребности. Предмет потребности — материальный или идеальный, чувственно воспринимаемый или данный только в представлении, в мысленном плане, мы называем мотивом деятельности».
Такая трактовка мотива как «опредмеченной потребности» вызвала серьезные теоретические дискуссии — в практическом плане, надо признать, мало продуктивные. Гораздо более интересными представляются разрозненные попытки изучения конкретных человеческих мотивов, прежде всего учебных, выполненные, в частности, Л.И. Божович.
Однако единство философских оснований еще не гарантирует создание разными исследователями единой непротиворечивой теории. На закате советской психологии, в 1988 г., В.И. Ковалев писал: «В настоящее время нет признанного всеми психологами единого понимания сущности мотивов. Наблюдается либо отождествление мотива с другими психическими явлениями, подмена мотива этими явлениями, либо приписывание побуждающей (мотивационной) функции другим свойствам личности и даже фактическое вынесение мотива за рамки психического».
Наступившее вскоре разительное преображение диалектических материалистов во фрейдистов, юнгианцев, экзистенциалистов и пр., воцерковление вчерашних коммунистов, уход эмэнэсов в психотерапевты окончательно смешал карты и спутал правила игры. Так что современная отечественная психология мотивации — это даже не лоскуток в пестром одеяле мировой психологии, а домотканый вариант одеяла во всей его пестроте.

ХОЧЕТСЯ ЧЕГО-ТО...

В наши дни заинтересованному читателю стало доступно великое множество источников, демонстрирующих разнообразные подходы к психологии мотивации. Это в первую очередь переводы классических трудов Фрейда, Адлера, Левина, Маслоу и других корифеев мировой психологической науки.
К сожалению, кое-какие важные работы не удостоились внимания наших рыночно-ориентированных издателей — Скиннер, Оллпорт, Макклелланд еще ждут своих переводчиков, однако и их идеи нам уже доступны во вполне внятном реферативном изложении. Правда, все эти работы — многолетней давности, не отражающие современного состояния разработки проблем мотивации. То же можно сказать и об обобщающих монографиях, хрестоматиях и учебниках, как отечественных, так и зарубежных, выпущенных в последние годы, — в основном они оперируют информацией вчерашнего и позавчерашнего дня.
Пожалуй, самым солидным источником сегодня следует признать почти тесячестраничный труд Х.Хекхаузена, недавно переизданный в обновленной редакции совместно «Питером» и «Смыслом». В своем предисловии авторитетные научные редакторы указывают, что книга, хоть и написана 15 лет назад, «остается вполне актуальной и, за некоторыми исключениями, хорошо отражает современное состояние данной области». К ней, пожалуй, и стоит отослать самых заинтересованных читателей.
А напоследок — процитировать еще один фрагмент предисловия, характеризующий не столько конкретную книгу, сколько общую ситуацию, сложившуюся в ходе попыток решения данной научной проблемы.
«Парадоксально, но если бы Хекхаузен был жив сегодня [автор книги умер в 1988 г. — С.С.], то подготовка новой, третьей редакции книги, быть может, оказалась бы невыполнимой задачей даже для него. Или, точнее, это оказалась бы совсем другая книга. Дело в том, что основные тенденции развития психологии мотивации в последние десятилетия, которые Хекхаузен одним из первых отчетливо уловил и отразил, но которые после его смерти продолжают развиваться, привели к тому, что психология мотивации по сути дела перестала быть отдельной областью с четкими границами и самостоятельным предметом. Сейчас на этом месте находится бурно развивающаяся область исследования регуляции деятельности, интегрирующая в себе психологию познавательных процессов, эмоций, анализ эволюционных аспектов поведения и его нейро-психофизиологических механизмов, психологию целей и смыслов, разнообразные дифференциально-психологические подходы. Разумеется, мы по-прежнему можем говорить о феноменах и эффектах мотивации, но в ХХI в. уже нельзя говорить об отдельных механизмах и структурах мотивации per se, как это было еще принято делать 10–20 лет назад. Иными словами, действие все еще остается незаконченным».

Сергей СТЕПАНОВ
ЛИТЕРАТУРА

Современная психология мотивации / Под ред. Д.А. Леонтьева. — М., 2002.
Степанов С.С. Популярная психологическая энциклопедия. — М., 2003.
Фрэнкин Р. Мотивация поведения: биологические, когнитивные и социальные аспекты. — СПб., 2003.
Хекхаузен Х. Мотивация и деятельность. — 2-е изд. — СПб.– М., 2003.
8th International Conference on Motivation. Abstracts. — Moscow, 2002.