Мы все учились понемногу
чему-нибудь и как-нибудь. Великий русский поэт,
который недаром «наше всё», как будто заглянул
сюда к нам через почти двести лет и позволил себе
эту легкую иронию. А мы хоть и гордимся нашим
образованием, но обязаны согласиться – да,
учились все. Но именно чему-нибудь и как-нибудь. А
иной раз и вовсе кое-как.
Сегодня к обученным добавилось сколько-то там —
десятков? сотен? — тысяч новых персонажей. Они
выпили шампанского или даже чего покрепче,
отгуляли короткую июньскую ночь с обязательными
поцелуями, в последний раз встретили рассвет
всем классом и отправились дальше по натоптанной
дороге, которая молодым у нас везде.
С каким багажом? Что дали им десять лет за партой?
Чему они успели научиться? Вопросы, которые чаще
принято обходить, а не задавать. И лучшее в мире
образование мы предпочитаем определять по
объему знаний, впихнутых в учебники, а не в
головы.
Впрочем, впихнуть в головы тоже стараемся. Там
выходит диковинная смесь из тел, брошенных под
углом к горизонту, цис- и трансизомеров, образа
лишнего человека, плюсквамперфекта, первой
русской революции и влажного препарата
«Внутреннее строение крысы». Неудивительно, что
голова затрудняется этот винегрет переварить и
старается избавиться от излишней информации. Так
что на выходе из школы остается у кого что — у
одних «жи-ши пиши с буквой и», у других почему-то
крекинг-процесс, а у третьих так и вовсе один
Баб-эль-Мандебский пролив.
Нет, если дальнейшую молодую (и не только) жизнь
посвятить служению науке, то сведения из
соответствующего раздела знаний вовсе не
окажутся бесполезными. Правда, только из
соответствующего. А если просто планируется жить
счастливо и — извините за бездуховность — сыто?
Что для этого нужно?
Самое интересное, что мы знаем ответы. Нужно
уметь презентовать себя на рынке труда,
ориентироваться в новой ситуации, не бояться
делать выбор и принимать решения (пусть даже
неприятные), адаптироваться к некомфортным
обстоятельствам, находить необходимые знания и
применять их, достигать компромиссов, понимать
взаимосвязи глубже поверхностных и спокойно
допускать различие точек зрения.
Список можно продолжить в том же духе, но понятно,
что цисизомеров в нем не окажется. А потому для
большой (большей?) части выпускников, как прошлых,
так и нынешних, все вышеперечисленное скорее
вызовет невротическую реакцию, чем ощущение
полноты жизни и счастья.
Учителей винить трудно. Скорее, им можно
посочувствовать. В железных рамках 45-минутных
уроков имени Яна Амоса Коменского и сетки часов
Минобра они сделали все, что могли.
Остальному научит жизнь, не давая ни спуску, ни
поблажки. Может быть, оттого и наша грусть, и
слезы украдкой, когда мы последний раз машем им
вслед, стоя с букетами цветов на ступеньках у
входа.Марк САРТАН
|
|
|