ВСЕ ЛИ СПОКОЙНО
В ДАТСКОМ КОРОЛЕВСТВЕ?

Начался новый учебный год, и психологи вместе с коллегами по образовательному цеху выходят на очередной виток своей профессиональной деятельности. Думаю, что каждый мысленно задает себе вопрос, насколько правильны выбранные подходы к работе с детьми, администрацией и родителями. И все ли делается для того, чтобы максимально использовать свой профессиональный и личностный потенциал.
О проблемах, которые есть у специалистов, о путях их преодоления, о том, каким видится развитие практической психологии в системе образования, рассказывает один из основоположников этого направления — доктор психологических и просто мудрый человек
Ирина Владимировна ДУБРОВИНА

В течение прошедшего учебного года мы с коллегами по лаборатории практической психологии образования Психологического института РАО часто анализировали многочисленные конфликтные ситуации, жалобы и недовольство, которые высказываются в адрес психологической службы. При этом мы постарались как можно критичнее подойти к себе, посмотреть на ситуацию в образовательном процессе «со стороны», и понять, что в профессиональной позиции психолога вызывает больше нареканий.

ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ СНОБИЗМ
В результате мы пришли к выводу, что главное (и это, к сожалению, встречается довольно часто) — чувство профессионального превосходства, которое есть у психологов. Нередко они считают, что обладают каким-то высшим знанием, позволяющим им быть выше остальных. Это служит им плохую службу. Ведь такая позиция приводит к неуважению других людей, присутствующих в том же образовательном пространстве: учителей, администрации, социальных работников, родителей.
Я думаю, что некоторый наш профессиональный снобизм объясняется недостаточным пониманием самобытности другого человека, отсутствием внутреннего уважения к его индивидуальности. Замечательный мыслитель, философ, культуровед Юрий Михайлович Лотман писал: «Надо учиться говорить с другими людьми, которые думают совершенно иначе. Надо научиться любить других за то, что они другие, и совсем не требовать, чтобы они были похожи на нас. У нас нет культуры ценить другого человека. Мы все хотим, чтобы он был такой, как я, чтобы мне легче было бы с ним разговаривать». Мы все, наверно грешны в этом отношении.
Кроме того, меня очень беспокоит, что в психологическом сообществе недостаточно развито чувство ответственности. В частности, это относится к диагнозам, которые мы ставим ребенку, проведя, скажем, тестирование. Но ни одна самая валидная методика не может достоверно что-либо сказать о человеке.
Надо очень хорошо осознавать, что не только постановка диагноза, но и те рекомендации, которые мы даем, и дальнейшая их реализация — очень ответственное дело. И психолог всегда должен уметь предвидеть последствия своих рекомендаций. Все это сплетается в мощный клубок нашей ответственности перед теми людьми, с которыми мы работаем.
В продолжение этого хотелось бы сказать, что часто у нас нет потребности (точнее, она недостаточно развита) анализировать, сопоставлять, интерпретировать полученные в результате обследования данные. Часто мы не утруждаем себя тем, чтобы подкреплять результаты диагностики наблюдением. Я бы сказала, что мы иногда скупимся на дополнительные интеллектуальные усилия. А ведь образование психолога позволяет ему и анализировать, и синтезировать полученные результаты.
Часто на работе психолога, его позиции в коллективе образовательного учреждения сказывается недостаточная широта его кругозора, узость диапазона его знаний и интересов. Тот специалист, который сосредоточен только на диагностике и коррекции, во многом ограничен. А ведь психолог общается с разными людьми, решает самые разнообразные проблемы. Поэтому у него должен быть широчайший круг интересов, любознательность к жизни, к людям, их чувствам и так далее.

СМОТРЕТЬ И ВИДЕТЬ
Хотелось бы обратить внимание и на такое качество психолога, работающего в образовании, как способность видеть и понимать ребенка. Это значит — уметь различать в некоторых отрицательных проявлениях детской активности те возможные достоинства, которые при умелом и внимательном подходе могут в дальнейшем дать позитивные результаты. Ведь часто за внешним, казалось бы, недостатком, может скрываться непонятное нам достоинство.
Почему мы так легко даем оценки, говоря, что ученик что-то делает хорошо, а что-то плохо? И ставим на основании этого всевозможные диагнозы? Здесь опять хочется обратиться к Лотману, который пишет: «Мы часто делим детей на талантливых и неспособных, при этом не думая, что так называемые неспособные дети — это дети, подлинное направление таланта которых мы с вами вовремя не сумели отгадать, обнаружить. Неспособный ребенок, а потом с неизбежностью неспособный человек, — это часто совсем не жертва природы, а жертва неумелости, нечуткости и просто некультурности того или иного учителя, психолога, родителя, который привык оперировать только средними цифрами успеваемости и проглядел живую, яркую душу ребенка».
Не случайно очень многие люди, которые впоследствии сделали что-то значительное в той или иной области, в школе не были образцовыми учениками и вступали в постоянные конфликты. Они какими-то своими, неумелыми способами пытались сохранить свою индивидуальность. Хотя это, к сожалению, не всем удается. Школе удобнее переломить индивидуальность ребенка, поскольку тогда легче его обучать по стандартным программам. К сожалению, истреблению этой индивидуальности мы, психологи, в немалой мере способствуем.
Часто многие проблемы возникают оттого, что у нас еще недостаточно четко сформировано представление о профессиональных обязанностях и границах нашей профессиональной компетенции. Но это беда всей системы образования. К сожалению, там отсутствует ясное представление о том, какой должна быть основная цель образования, каковы его конечные результаты. Неясно и то, какие требования предъявляет общество к новому поколению и какие качества нам нужно воспитывать.
Создается впечатление, что сейчас мало кого волнует, каким будет ребенок и каковы его дальнейшие жизненные цели. И этим могут и должны заняться психологи. Это, наверное, наша главная печаль и забота. Ведь именно школа в значительной степени определяет судьбы не просто молодых людей, а целого поколения, настоящего и будущего страны.
Может быть, психологам нужно определиться и иметь разные программы работы? Одну — для повышения успеваемости, а другую — по формированию личности учащихся.

ОТ ЗНАНИЙ К КУЛЬТУРЕ
Центральной для психолога является и проблема взаимодействия всех субъектов образовательного процесса. Поскольку именно от ее решения во многом зависит эффективность как самого процесса образования, так и психологической службы в этой сфере.
На мой взгляд, психологу нужно постоянно учитывать, что мы не только проводим профессиональную психологическую работу, но и несем в коллектив образовательного учреждения профессиональную психологическую культуру. И делаем это опосредованно: своими поступками, своим поведением, своим отношением к людям, жизни.
Здесь мы наблюдаем парадоксальную вещь. С одной стороны, происходит интенсивная психологизация нашего общества. Начнем с того, что самих психологов становится все больше и больше (они есть уже во всех сферах современной жизни). Кроме того, выпускается очень много психологической литературы (и популярной, и научной). Иногда кажется, что психология захватила умы и души буквально всех и каждого. Но психологическая культура общества как была низкой, так низкой и остается.
Между тем психология — и как наука, и как практика — составляет часть общей культуры. Все современные принципы: гуманизм, демократия, толерантность, сотрудничество — базируются на психологических законах. Но низкая психологическая культура общества в целом тормозит их реализацию.
Все это в полной мере относится и к психологической культуре системы образования. Не случайно эта проблема буквально «витает в воздухе». Во многих регионах страны (Санкт-Петербург, Омск, Воронеж, Белгород) уже прошли конференции, совещания, рабочие встречи по проблемам психологической культуры. Психологов (и ученых и практиков) волнует вопрос: а может быть, мы делаем что-то не так? Может быть, если бы мы эффективнее работали и больше давали нашему обществу, оно стало бы немного лучше?
Сама собой напрашивается мысль: психологические знания, которые сейчас есть у очень многих, — это еще не психологическая культура. И для того, чтобы начать заниматься формированием этой культуры, нужно определиться с тем, что мы понимаем под этим понятием. Е.А. Климов в свое время очень хорошо определил, что психологическая грамотность — это минимально необходимый, начальный уровень развития психологической культуры. Мне видится, что психологическая культура — это психологические знания, оплодотворенные общечеловеческими гуманистическими ценностями.
К сожалению, сейчас в нашем обществе в большей степени востребованы психологические знания, чем культура. Это создает благоприятную почву для всевозможного манипулирования людьми. Большую популярность приобретают методики управления человеческим поведением и мышлением, основанные на знании психологии человека.
Поэтому именно в развитии психологической культуры самих психологов (а через них и всего общества) видится решение большинства перечисленных проблем, возникающих в работе специалистов системы образования. Задача это непростая, требующая своего обсуждения и решения. Очевидно, что нужно многое пересмотреть, в том числе и процесс подготовки и переподготовки самих психологов. Кроме того, остро необходимы специальные программы, направленные на внедрение психологической культуры на всех уровнях системы образования.

Подготовила
Ольга РЕШЕТНИКОВА