Я родом из тундры

Жизнь в интернате, который никак не мог заменить семью, приводила к тому, что дети вырастали оторванными от корней, забывали традиции, обряды, не знали, как управляться в тундровом хозяйстве, не помнили родной язык и культуру. В то же время полноценными гражданами в цивилизованной жизни они не становились.

Нина Ядне.
Я родом из тундры

По данным психологов (А.М. Прихожан, Н.Н. Толстых. Психология сиротства. — СПб.: Питер, 2005), в настоящее время в России увеличилось число детей с синдромом материнской депривации.

В значительной степени этому явлению способствует интернатная форма обучения, сохранившаяся повсеместно на территории Крайнего Севера. Она изначально предполагает изоляцию еще очень маленького ребенка от его семьи, от матери. Как правило, следствием такой депривации является низкая самооценка, отсутствие уверенности в себе, неумение общаться, вспышки немотивированной агрессии и даже психопатия.

Интернатная система обучения в условиях кочевого образа жизни лишает северного ребенка счастья находиться в своей среде, в родном стойбище, заниматься тем трудом, который нужен ему самому, его семье, его маленькому народу.

Немногим детям удается сохранить уравновешенность, приобрести жизненную стойкость и уверенность в своих силах.

Мне, педагогу-психологу санаторно-лесной школы-интерната, приходится наблюдать, как тяжело привыкают дети — представители малочисленных народов Крайнего Севера, прибывшие из дальних поселков и стойбищ, к жизни в условиях большого социума.

Они ревностно демонстрируют свою любовь к родителям, к дому, оленям, собакам. Эта любовь составляет их нравственную основу, помогает выжить, вытерпеть даже не самый плохой по организации и заботе, но чужой интернат.

Предлагаю обобщенную зарисовку одного из первых дней жизни в школе-интернате города Салехарда мальчика из далекой Гыданской тундры.

Синде проснулся рано. Открыл глаза и не сразу понял, где находится. Вместо чума над ним был высокий белый потолок. В окно сочился серый рассвет. В комнате было по-утреннему сумрачно. Вспомнил, что не дома. А накануне его вместе с другими ребятами привезли в город Салехард в санаторно-лесную школу, лечиться. Теперь ему предстоит быть здесь целый год.

Сразу стало не просто грустно, а безумно тоскливо. Захотелось завыть, как пес Алто. Вспомнил, как не хотел ехать, как его все уговаривали, особенно воспитательница. До слез жалко было расставаться с любимым авкой — маленьким, брошенным оленихой-матерью олененком. Он сам его выкормил. Синде как бы ощутил в своих ладонях прикосновение гладкой щекочущей шерстки олененка, увидел его большие, влажные, грустные глаза. Тут же почувствовал, как что-то мокрое и соленое покатилось по щекам.

Усилием воли приказал себе: «Не плакать! Я сильный, как отец. Выдержу!»

Из коридора послышались легкие шаги. Приоткрылась дверь. Вошла красивая женщина. Темные волосы, внимательные добрые глаза. «Как ее зовут? — попытался вспомнить мальчик. — Ведь вчера говорила. Кажется, Лариса».

Воспитательница теплой рукой тронула за плечо: «Вставай. Уже утро. Пора. Скоро зарядка».

Так для мальчика из далекой Гыданской тундры начался один из многих, очень тоскливых и тревожных, учебных дней в санаторно-лесной школе.

Синде — третьеклассник. Он уже два года проучился в школе-интернате своего поселка. Знает порядок. Принять и согласиться, правда, трудно. Многое ему непонятно. Например, зарядка! Зачем? В стойбище такого нет. Вот оленя поймать — сноровка нужна. Через нарты прыгал. Ноги тренировал. Аркан удержать — сильные руки должны быть. А зарядка? Ни к чему руками-ногами махать. Только время тратить.

«Но в интернате ведь нет оленей, и аркан для тренировки ты с собой не взял, — убеждает его воспитательница Лариса. — За время учебы ослабнут руки-ноги. Вот и должна помочь зарядка». «Ну ладно, — молча соглашается Синде. — Потерплю».

Все здесь надо делать по часам. А если не привык? Не хочется. Душа требует простора. Ноги сами готовы бежать куда глаза глядят. А надо каждый день целых пять, а то и шесть часов сидеть на уроках. Это после простора тундры, в закрытых классных комнатах! «Ах, как это трудно!» — тяжело вздыхает про себя мальчик.

Он снова с тоской вспомнил, как мама, провожая его к вертолету, наказывала: «Учись хорошо, сын (хасава ню)! Не подведи наш род Вануйто. Ведь тебя не зря назвали Синде. Это значит — родившийся во время сильного мороза. А стало быть, ты терпеливый и выносливый».

Нельзя сказать, что Синде уроки не любил. Любил. Но не все. Как хорошо, например, на уроке физкультуры. Мальчику нравился просторный спортивный зал. Все чисто и красиво. Бегай, сколько хочешь.

Учитель разрешает, как будто заранее понимает, что очень хочется Синде подвигаться.

На матах кувыркаться? Пожалуйста.

С мячиком поиграть? Сколько душе угодно. Синде так убегался, что не на шутку устал. Даже своему недругу на его приставания отвечать не стал. Не захотелось. Пусть его!..

А уроки труда! Мастерская, правда, старая, но лобзики и выжигатели новые. Очень нравятся они мальчику. Он уже придумал подарок маме — сделает досочку для разделки мяса оленя. Хорошая будет доска! Толстая, красивая. Рисунок на ней сделает: желтые лиственницы, маленькие елочки, трава осенняя, олени ягель собирают своими шелковистыми теплыми и проворными губами. Среди них самый маленький любимый авка. Маме понравится!

Еще задачи и примеры на уроке математики нравится решать. Он легко решает, быстро. Самый первый! Даже очень трудные. А учительница не забывает его похвалить при всех. В этот момент Синде чувствует, что краснеет. Никак к похвале привыкнуть не может. Радуется успеху и смущается одновременно.

«А вот диктанты! Кто их выдумал?» Все забывает Синде, «карова» или «корова», «капуста» или «копуста». Зачем это? Вот «олень», «авка», «ягель» сразу бы правильно написал. «Зачем мне эта корова? Нет у нас таких...» — раздумывает мальчик.

— Ну и что, что нет, — как бы читает мысли Синде учительница. — Ты же в огромном мире живешь. А про него знать человеку нужно больше. Потому и человек, что хочет все знать.

«Может, она и права, — соглашается мальчик. — Ладно, выучу эти слова. Вовсе они не трудные. Да и не так много их в третьем классе», — оптимистично решает Синде.

Вот и обед. Столовая красивая, новая, чистая. Повара в белых колпаках, дежурные в фартуках суп разливают. От тарелок поднимается парок. Наверное, горячий. Запах какой! Ощутил Синде, как хочется есть. Увидел горку свежего хлеба с аппетитно поджаристой корочкой. Рядом тарелку с картошкой и куском мяса. Он уже знает, что это вкусная котлета. Съел все. Потрогал свой живот. Похоже, что еще не наелся. Взял в карман несколько кусков хлеба. «Вдруг еще проголодаюсь! Вот побегаю и перекушу». Вспомнил, как первое время в интернате всегда есть хотелось. Сколько бы ни давали еды, все было мало. «Запас не помешает!» — предусмотрительно подумал Синде.

При выходе из столовой его встретила воспитательница.

— Ты, Синде, не забыл, что сейчас отдыхаем? — тактично напомнила она про «тихий час».

— Да, конечно, помню, — ответил мальчик, а про себя подумал: «Ведь я в это время буду книжку тихонько читать. С собой привез». Сестренка Севне посоветовала «Ненецкие сказки» взять. Она хоть и старше Синде, но выглядит такой худенькой и тоненькой, что мальчику ее как-то всегда жалко и хочется помочь, когда делает она тяжелую женскую работу в чуме. Глаза у Севне большие и выразительные. Ее и назвали этим именем, потому что оно означает «глазастая». Помнит Синде, как она заботилась о нем. Он, правда, тогда еще маленький был. Малицу помогала шить для него. Хорошая вышла одежка. Хотел в Салехард с собой взять, здесь поносить, да мама отговорила:

— Маловата уже она тебе, Синде. Вернешься, мы тебе новую подарим.

А сказка оказалась интересная. Читал медленно. Некоторые моменты перечитывал.

«Одна настоящая женщина решила разжечь огонь в чуме. Дрова были сырые, и огонь разгорался плохо. Она стала дуть на угли сильнее. Вдруг одна маленькая искорка отскочила и упала на щеку ее ребенка, который лежал в люльке. Он закричал, заплакал. Настоящая женщина стала ругать огонь всякими нехорошими словами. А он взял и совсем погас. Пришла хозяйка огня Парне в чум и сказала, что не будет огня не только тебе, женщина, но и твоему роду. А была зима! В чум сразу же ворвалась пурга. Не поверила женщина, побежала к соседям взять там углей. Пока несла — они погасли. Тут поняла она, что пришла ее погибель».

«Интересно, что дальше будет? «Тихий час» кончился. Завтра дочитаю», — с ожиданием будущего тайного удовольствия подумал Синде.

Ребят в группе немного. Всего-то пятнадцать человек. Из них семь мальчиков. Все из разных мест. Кто из Тазовска, кто из Кутопьюгана, кто из Гыды. Все про свой дом рассказывают. Он у всех почему-то получается самый лучший. Так воспитательница Лариса и сказала:

— Для каждого человека его родина — лучшая. Это хорошо, что вы про нее так много знаете и так сильно любите.

Синде хоть и молчал на часе общения, но сразу представил себе свое стойбище. Чум мама ставила. В нем тепло, уютно и хорошо. Всегда огонь горит, кипит вкусный, травой заваренный чай, мясом свежим пахнет.

Выйдешь из чума — простор! Далеко видно. Тундра цветная. Мох разных оттенков. Осинки горят на ветру своими прощальными осенними красками. Крошечная лиственница только кое-где оставила зеленые островки на своей маленькой кроне. Вся остальная листва уже пожелтела и готова упасть на землю. Зато брусника поспела, манит к себе пурпурными гроздьями: ешь — не хочу!

Вся картина пронеслась перед глазами мальчика. В который раз за день стало грустно. Почувствовал, что готов заплакать. И, наверное, заплакал бы, если бы воспитательница не сказала, что пора по улице перед сном погулять. Все сразу засобирались, одежду побежали надевать. Никто не заметил Синдиных слез. «Ну и хорошо, что не заметили, а то как-то объяснять надо было бы. А что тут объяснишь? Наверное, все так привыкают», — с тоской подумал мальчик.

Перед спальным корпусом большая футбольная площадка. Директор распорядился поставить настоящие футбольные ворота. Скоро, говорят, целый игровой городок здесь будет. Директор у них заботливый.

Синде досталось быть вратарем. Он так заволновался, что чуть не пропустил первый мяч. Хорошо, что догадался упасть на него животом. Закрыл мяч всем телом и ни за что не отдал соперникам. Потом успокоился. Понял, что играть умеет. Ни одного гола не пропустил. Опять же ребята на него уважительно поглядели. Даже соперники на следующую игру к себе в команду зазывать стали.

Не заметил Синде, как время пролетело. На землю ночь опустилась. Вот и спать пора.

«А звезды в городе не такие яркие, как у нас в тундре. Наверное, городские огни им мешают», — отметил про себя мальчик, в очередной раз за длинный школьный день с тоской и отчаянием вспомнив о далеком родном стойбище.

Надежда ГОРБУНОВА,
кандидат педагогических наук,
педагог-психолог, г. Салехард,
Ямало-Ненецкий автономный округ Тел. 8-902-82-73-809