Например, об одном и том же ребенке специалисты из разных предметных областей отзовутся по-разному. Клиницист скажет, что это ребенок с минимальной мозговой дисфункцией; психолог обозначит его состояние как задержку психического развития; педагог охарактеризует такого ребенка как имеющего трудности в обучении; школьный администратор назовет его отстающим. Кто прав? Правы все.

А теперь наоборот. Представим, что клиницист пользуется терминами «ребенок с трудностями в обучении», «отстающий». Коллеги по клинике не поймут его. В названии исчезла предметная область. Почему же учитель пользуется термином «ребенок с ЗПР» или «дефективный» и никто не просит у него профессиональных уточнений?

Дефектологи сегодня не чувствуют нелепости таких выражений, как «аномальное детство», «коррекционное развитие», «коррекционная диагностика». Дальнейшее развитие терминологии в этом направлении, возможно, приведет к тому, что у наших подопечных детей все будет коррекционное — коррекционная жизнь, коррекционная судьба, коррекционные учителя (или просто коррекционщики).

В сложившейся ситуации требуется спокойный и вдумчивый научный анализ того понятийно-терминологического наследия, которым мы обладаем. Следует, видимо, определить, к какой отрасли знания относится дефектология: к медицине, к педагогике, к психологии? Необходимо преодолеть существующий ныне барьер между отечественным понятийным языком и понятийным языком мирового педагогического сообщества. Трудно иногда бывает объяснить зарубежным коллегам, почему, например, у нас педагогика коррекционная, а дети у нас — с ЗПР или олигофрены.

Представляется чрезвычайно важным найти верное, адекватное современным гуманистическим тенденциям в педагогике и образовании титульное название нашей отрасли. По ее названию будут судить (и судят) о ее сущностном смысле и назначении.

Мы все — практики, профессионалы, ученые — выросли в сфере дефектологии. Еще десять лет назад трудно было представить, что эта сфера может носить какое-то другое название. Тем не менее уход от термина «дефектология» был абсолютно закономерен.

Становление отечественной дефектологии пришлось на тот период, когда в общей педагогике происходило бурное развитие педологии. Советская дефектология не могла не оказаться под влиянием этого процесса. Сегодня заслуга педологии видится в том, что она обогатила педагогику системным видением развивающейся личности ребенка, предусматривавшим необходимость всестороннего изучения растущего человека в физиологическом, психологическом и социальном аспектах и учета этих особенностей в педагогическом процессе.

Педология и дефектология были связаны не только общей концепцией, но и образовательной практикой, общим к ним вниманием выдающихся ученых той поры, которые сделали значительный вклад в развитие и психологии, и педологии, и дефектологии (например, Л.С. Выготский). Интересно, что и современный дефектологический факультет МПГУ (бывший Ленинский пединститут) до 1937 года носил название «факультет педологии и дефектологии», где готовили педагогические кадры по двум специальностям: «педология» и «дефектология».

К середине XX века зарубежная педагогика благополучно «переболела» педологией, от которой в ее активе все же остался системный подход к ребенку. В СССР после 1936 года педология и все связанное с ней было уничтожено.

Дефектология была отделена от педологии, и в отличие от последней, проблемное поле дефектологии осталось почти нетронутым репрессиями. На протяжении более полувека в структуре дефектологии, практически закрытой по идеологическим причинам отрасли педагогического знания, продолжали свое развитие те самостоятельные сферы психологического, социально-педагогического, клинического знания (специальная психология, психодиагностика, социальная педагогика, профориентация и др.), которые были вычеркнуты из соответствующих научных отраслей. Дефектология, как своеобразный зонтик, защитила и сохранила от уничтожения эти и другие направления, начавшие развиваться в общей педагогике в 20—30-е годы.

Следует также сказать, что одновременно в реестре научных областей, существующих в СССР, признавались две науки: специальная психология (19.00.10) и специальная педагогика (13.00.03). До 1995 года они благополучно сосуществовали в Классификаторе научных специальностей СССР и России.

Взаимодействие с мировым научным сообществом и зарубежной педагогической практикой со всей очевидностью показали «диагнозную» сущность термина «дефектология». Поэтому уход от дефектологии к педагогике, пусть даже коррекционной, был закономерен и своевременен. Дефектология с успехом выполнила свою функцию сохранения и развития репрессированных научных областей.

В то же время переименование Научно-исследовательского института дефектологии в Институт коррекционной педагогики поспешно заставило отдельных специалистов и отдельные учреждения ввести в профессиональный и речевой оборот термин «коррекционная педагогика».

Ошибочным был перенос термина «коррекция» на всю педагогическую сферу помощи детям с ограниченными возможностями. В результате этого вся глубина и многообразие педагогической деятельности в сфере специального образования, направленной на личностное развитие ребенка с особыми образовательными потребностями, были сведены к коррекции. Коррекция стала символом и примитивной сущностью нашей отрасли педагогики.

Термин «коррекционная педагогика», так же как и термин «дефектология», заставляет оставаться в «диагнозном» терминологическом поле, ибо объект (дефект) заменили на действие (коррекция).

Сегодня же приходит понимание того, что наша сфера педагогики занимается не только коррекцией, но в большей мере разнообразными видами педагогической помощи, такими, как коррекционная работа; адаптирование к условиям социальной жизни; абилитация в раннем возрасте; реабилитация (возвращение утраченных способностей) педагогическими средствами; компенсация отсутствующих функций; педагогическая помощь родителям и многое другое.

Становится очевидным, что объектом рассматриваемой отрасли педагогики является специальное образование как феномен педагогической действительности, а предметом — теория и практика специального образования. Таким образом, ключевым понятием здесь является образование, а не коррекция.

Исходя из сказанного выше представляется наиболее целесообразным использовать вместо термина «дефектология» термин «специальная педагогика».

Специальная педагогика — не неологизм, а реально существующее и признаваемое в научном и практическом профессиональном сообществе понятие, вполне способное заменить «дефектологию» и являющееся более емким, чем коррекционная педагогика.

Латинский корень названия (specialis — особый, своеобразный) подчеркивает личностную ориентированность этой области педагогики на решение необычных, сугубо индивидуальных проблем образования конкретного человека.

Название «специальная педагогика» соотносится с международной терминологией, с современными гуманистическими ориентирами системы образования, в нем отсутствует смысл «ярлыка», «диагноза», «силового действия» по отношению к ребенку, оно не унижает человеческое достоинство. Этот термин адекватно отражает теорию и практику системной педагогической помощи лицам с ограниченными возможностями жизнедеятельности и испытывающими особые потребности в сфере образования.

Итак, на примере всего лишь одного, титульного, термина можно увидеть, что существует необходимость семантического, этимологического и педагогического анализа терминов, вызывающих сегодня дискуссии, беспорядочно используемых якобы для новизны, гуманизации профессионального понятийного аппарата той отрасли педагогики, которую мы называем специальной. Этой отрасли необходимо определиться в своей принадлежности к педагогике, выразить общее и специфическое в объекте и предмете. Наша профессиональная терминология должна быть педагогической.