Есть в истории психологии несколько
ярких фигур, которые составили целую эпоху в
развитии нашей науки, но которые сегодня почти
забыты, поскольку их эпоха давно миновала. К ним,
в частности, относится Эдвард Титченер, один из
пионеров экспериментальной психологии. Ученик и
последователь Вундта, он пытался
пропагандировать его идеи у себя на родине, в
Англии, но, не встретив понимания у коллег,
предпочел перебраться в Америку, где возглавил
психологическую лабораторию Корнеллского
университета. Здесь под его руководством
сформировалось первое поколение американских
психологов-эксперименталистов (его учениками
было защищено свыше полусотни докторских
диссертаций, носивших явный отпечаток его идей).
Себя они так и называли — эксперименталистами.
И так же был назван их неформальный клуб, первое
заседание которого состоялось без малого
столетие назад — 4 апреля 1904 года.
Клуб просуществовал много лет и в 1929 году, после
смерти Титченера, был преобразован в Общество
экспериментальной психологии.
С позиций сегодняшнего дня психологические
воззрения Титченера кажутся весьма архаичными,
но для своего времени это было новое слово в
науке. Предметом психологии Титченер считал
сознание, которое предлагал изучать методом
интроспекции — специально организованного,
квалифицированного самонаблюдения.
Для обыденного самонаблюдения, по мнению
Титченера, характерна так называемая ошибка
стимула. Например, при виде яблока человек обычно
утверждает, что перед ним яблоко, хотя на самом
деле это суждение складывается из элементарных
ощущений размера, цвета, формы и т.п. В отличие от
неискушенного, «наивного» наблюдателя,
квалифицированный психолог способен описать эти
ощущения не в терминах житейского опыта, а в
терминах, непосредственно характеризующих сами
ощущения, которые и составляют первооснову
всякого опыта и являются первичными элементами
сознания. Изучению элементов сознания и были
посвящены труды самого Титченера и
многочисленных представителей его школы,
объединившихся в клуб эксперименталистов. На
регулярных заседаниях клуба обсуждались
результаты проведенных экспериментов.
Согласно неписаному правилу, которое неуклонно
соблюдалось до 1929 года, женщинам запрещалось
присутствовать на заседаниях клуба. Это, однако,
вовсе не было проявлением мужского шовинизма,
который не был присущ Титченеру. Среди его
учеников было немало женщин. Свой запрет ученый
мотивировал заботой о нравственности своих
учениц. Страстный курильщик, он придерживался
оригинального мнения: «Нечего даже надеяться
стать настоящим психологом, не научившись прежде
курить».
Под влиянием мэтра многие его ученики
пристрастились к курению сигар, несмотря даже на
то, что однажды на их глазах увлеченный
председатель клуба нечаянно спалил себе бороду.
В то же время Титченер находил нечто
безнравственное в появлении дам в обществе
курящих мужчин, не говоря уже о том, что женщина,
осмелившаяся закурить сама, являла в ту пору
вопиющий вызов общественной морали. Кроме того,
Титченер поощрял учеников к неформальной
дискуссии и полагал, что присутствие прекрасного
пола может оказать на них сковывающее влияние.
Были и другие причины, по которым совместные
заседания представлялись угрозой женскому
целомудрию. Исследованию методом интроспекции
подвергался самый широкий круг ощущений, в том
числе сугубо телесных. Так, были проведены опыты,
в которых испытуемые описывали свои ощущения,
имевшие место при введении в желудок теплой и
холодной воды посредством специального зонда (с
этим зондом некоторые самоотверженно ходили
целыми днями).
Еще более деликатный эксперимент требовал
описания ощущений, испытываемых в процессе
мочеиспускания и дефекации. Сохранились
воспоминания членов клуба о том, что от женатых
аспирантов требовалось делать записи об их
ощущениях во время полового акта и даже
прикреплять к своим телам специальные датчики
для регистрации физиологических реакций.
Содержание таких опытов держалось в секрете,
однако пикантные слухи о них гуляли по всему
университетскому городку, возбуждая нездоровое
любопытство. Дошло до того, что группа студенток
(среди которых находилась невеста Эдвина
Боринга, из чьих воспоминаний и почерпнут этот
факт) ухитрилась однажды спрятаться под столами
в помещении для заседаний, «горя желанием
услышать, что же представляет собой та
психология, которой занимаются мужчины». В какой
мере было удовлетворено их любопытство, история
умалчивает.
За прошедшее столетие психология шагнула далеко
вперед, и сегодня опыты Титченера представляют
интерес лишь для историков науки. Было бы, однако,
несправедливо списать школу Титченера в архив.
Она, несомненно, оказала огромное влияние на
становление современной психологии. Причем ее
положительное влияние состояло главным образом
в том, что она сыграла роль мишени для
конструктивной критики. Новые направления в
науке — функционализм, бихевиоризм, в известной
мере гештальт-психология — обязаны своим
возникновением именно переосмыслению основ
титченеровского структурализма. По мнению
авторов американского биографического словаря,
в котором Титченер фигурирует среди 500 самых
выдающихся психологов мира, он «сыграл
уникальную роль инициатора кристаллизации новых
взглядов в психологии». А это само по себе
немало.