Вот, наконец, нам вернули тот час, который мы недоспали в конце марта. Минутная стрелка всех часов страны совершила противоестественный оборот назад, светать стало раньше, темнеть — тоже. Летнее время кончилось.
Зима.
Мы ее не хотели. Пусть пушкинские комары да мухи нам докучали, но лето, что ни говори, было лучше. Теплее, светлее... Человечнее, что ли. Но Земля неумолимо несется по своей орбите все дальше от Солнца. Из афелия в перигелий и обратно, заведенным порядком. Нас здесь не спрашивают.
Мы, кстати, этого не любим — когда не спрашивают. Разве весь мир не для того, чтобы нас обслуживать?! Мы сами себе Солнце, и вся Земля должна вращаться вокруг нас. А Птолемей с Коперником — пусть хоть удавятся.
Особенно к этой мысли приучает жизнь в большом городе. Тут ложное чувство собственной значимости подпитывается на каждом шагу.
— Ты смотри, автобуса уже пятнадцать минут нет! А мы мерзни тут на остановке! — А у нас отопление никак включить не могут. — А в нашем магазине хлеб всегда черствый! — А у нас перед домом асфальт раскопали, и грязь теперь непролазная...
Все для себя, любимого/любимой! Мир — это для того, чтобы нам было удобно. А если что-то не устраивает, то — безобразие, вы обязаны, будем жаловаться куда следует! «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее — наша задача». Со стены этот лозунг уже сняли, но души он по-прежнему жжет негасимым пламенем.
А еще расширительное толкование манит-соблазняет, и вот уже в ту самую природу и все окружающие записаны. А что? Пусть тоже нас обслуживают. Мы же пока о субъект-субъектных отношениях побеседуем — неторопливо и с достоинством.
Конечно, если оторваться от цивилизации, то природа о себе напомнит. Взять, к примеру, рюкзачок, набить в него столько, сколько можно унести, и — куда-нибудь в горы. Без дорог, без людей, без электричества. Только сам за себя.
Вот тут-то вдруг и выясняется, каково наше истинное место в этом мире. Те горы миллион лет простояли в неизменности — и еще миллион спокойно простоят без видимых изменений. А мы на их фоне — практически ничто. И уж точно — никто. Пылинка. Булавочный укол. Песчинка в океане мироздания.
Мир нам не враждебен. Все гораздо хуже. Он к нам равнодушен.
Это страшно. Понимание, осознание, прочувствование этого меняет точку сборки, как сказал бы Кастанеда. А нам это надо? Куда как приятнее спрятаться, окружить себя кирпичными стенами, опутаться телефонными проводами, обложиться батареями парового отопления. И чувствовать себя покорителем природы.
Вот только темнеть все равно начинает раньше. Мы, конечно, пытаемся противостоять, вооружившись лампами и фонарями. Но все равно что-то неуловимое колет в груди...

Марк САРТАН