ЛИРИКАСКАЗКИ ПО ТЕЛЕФОНУДжани РОДАРИПаолетте Родари
– Слышишь, папа, сегодня вечером я опять жду новую сказку. Надо вам сказать, что девочка эта не могла уснуть, пока ей не расскажут сказку. Мама уже по три раза перерассказала ей все, что знала: и были, и небылицы, и просто сказки. А ей все мало! Пришлось отцу взяться за это ремесло. Где бы ни находился он, в каком бы местечке Италии ни оказался, он каждый вечер ровно в девять часов звонил домой и рассказывал по телефону новую сказку. Он их сам придумывал и сам рассказывал. Они, как вы заметите, не очень длинные. Ведь синьору Бьянки приходилось платить за телефонный разговор из своего кармана, и, сами понимаете, он не мог разговаривать слишком долго. Только иногда, когда дела у него шли хорошо, он позволял себе поговорить подольше. Конечно, если сказка этого заслуживала. Скажу вам по секрету: когда синьор Бьянки вызывал Варезе, даже телефонистки приостанавливали работу и с удовольствием слушали его сказки. Еще бы – некоторые из них мне и самому нравятся! ДОРОГА, КОТОРАЯНИКУДА НЕ ВЕДЕТна окраине села улица разветвлялась на три дороги – одна вела к морю, другая – в город, а третья – никуда не вела. Мартино знал это, потому что у всех спрашивал про третью дорогу, и все отвечали ему одно и то же, будто сговорились: – Та дорога? Она никуда не ведет. Не стоит ходить по ней. – Но все-таки куда-то она ведет? – Нет, совсем никуда не ведет! – Так зачем же ее построили? – Никто и не строил ее. Она всегда там была. – И никто никогда не ходил по ней? – Ох, и упрямая ты голова!.. Раз тебе говорят, что там ничего нет... – А откуда вы знаете? Вы разве ходили по ней? Мартино был такой настойчивый, что его так и прозвали – Мартино Упрямая Голова. Но он не обижался и продолжал думать о дороге, которая никуда не ведет. Когда он подрос настолько, что мог переходить улицу, не держась за дедушку, он встал однажды рано утром, вышел из села и решительно зашагал по таинственной дороге, которая никуда не вела. Дорога была вся в выбоинах, местами заросла травой, но, к счастью, дождя давно не было – не было и луж на дороге. Поначалу по обе стороны шла изгородь, но скоро она кончилась, и тогда дорога потянулась через лес. Ветви деревьев переплетались над ней, и получалась темная прохладная галерея, в которую лишь изредка, словно луч карманного фонарика, пробивался солнечный свет. Шел Мартино, шел, а галерея все не кончалась, и дорога не кончалась тоже. У Мартино уже ноги заныли от усталости, и он стал подумывать, не вернуться ли назад. Вдруг откуда ни возьмись – собака! – Где собака, там и жилье! – решил Мартино. – Или, во всяком случае, человек. Собака бросилась навстречу Мартино, радостно виляя хвостом, и лизнула ему руку, а потом побежала вперед по дороге, все время оглядываясь, идет ли за ней Мартино. – Иду, иду! – говорил Мартино, которого все это очень заинтересовало. Постепенно лес стал редеть, проглянуло небо, и дорога привела к большим железным воротам. За оградой Мартино увидел дворец. Все окна его были гостеприимно распахнуты, из трубы шел дым, а на балконе стояла прекрасная синьора, приветливо махала Мартино рукой и звала: – Сюда, сюда, Мартино Упрямая Голова! – Э! – обрадовался Мартино. – Я не представлял, куда приду, но вы, оказывается, хорошо знали, кто к вам придет! Мартино открыл ворота, пересек парк и вошел во дворец как раз в тот момент, когда прекрасная синьора вышла ему навстречу. Синьора была очень красива и одета куда лучше всяких фей и принцесс. И к тому же веселая-превеселая. – Так ты не поверил? – засмеялась она. – Чему? – удивился Мартино. – Не поверил, что эта дорога никуда не ведет? – Еще бы! Слишком глупая история. По-моему, на свете гораздо больше просто еще не изведанных путей, чем нехоженых дорог. – Разумеется. Нужно только не бояться неизвестных дорог. А теперь идем, я покажу тебе дворец. Больше ста залов было во дворце, и все они были забиты сокровищами – совсем как в сказках про спящих красавиц или про чудовищ, оберегающих свои богатства. Тут были алмазы, драгоценные камни, золото, серебро. А прекрасная синьора все говорила Мартино: – Бери, бери все, что захочешь. А одолжу тебе тележку, чтобы ты мог забрать все, что хочешь. Сами понимаете, Мартино не заставил себя уговаривать. Он доверху нагрузил тележку и отправился в обратный путь. Вместо кучера у него сидела собака. Это была ученая собака – она умела править вожжами и лаяла на лошадей, когда те начинали дремать или сбивались с дороги. В селе о Мартино уже и думать забыли – решили, что он погиб. И когда он вдруг вернулся, все очень удивились. Ученая собака выгрузила на площади все сокровища, вильнула хвостом в знак прощания, снова забралась на тележку и скрылась в облаке пыли. Мартино сделал богатые подарки всем – и друзьям, и недругам – и раз сто вынужден был повторить свой рассказ про все, что с ним приключилось. И всякий раз, когда он умолкал, кто-нибудь из его односельчан бежал домой, запрягал лошадь и пускался вскачь по дороге, которая никуда не ведет. К вечеру все они возвращались. У всех были вытянутые от огорчения лица: дорога, уверяли они, вела прямо в болото, в чащу леса, в заросли колючего кустарника. Не было там ни железной ограды, ни дворца, ни прекрасной синьоры, раздающей богатства. А все потому, что некоторые сокровища открываются только тем людям, которые первыми проходят по нехоженым путям! Как Мартино Упрямая Голова. ДВОРЕЦ, КОТОРЫЙ МОЖНО ЛОМАТЬОднажды жители города Бусто Арсицио встревожились не на шутку: ребята стали слишком много ломать и портить разных вещей. Подметки, штаны и школьные сумки – это уж само собой, об этом никто и не говорит. Но они стали выбивать стекла, играя в футбол, бить за обедом тарелки, бросать на пол стаканы в кафе. Стены они не ломали только потому, что у них не было под рукой молотков. У родителей кончилось терпение, они не знали, что делать, и пошли за советом к мэру города. – Давайте введем еще один штраф! – обрадовался мэр. – Нет уж, спасибо! – ответили родители. – Достаточно с нас и того, во что обходится битая посуда! По счастью, в тех краях было много бухгалтеров – каждый третий был бухгалтером, и притом превосходным знатоком своего дела. Но самым лучшим бухгалтером по праву считался старый синьор Гамберони. У него было много внуков, и он по собственному опыту прекрасно знал, что получается, когда в доме перебита вся посуда. Взял как-то синьор Гамберони бумагу и карандаш и подсчитал убытки, которые приносят ребята городу Бусто Арсицио, ломая бесконечное множество хороших и ненужных вещей. Сумма получилась чудовищная – тысяча перетысяч четырнадцать и тридцать три! – Если взять только половину этих денег, – доказывал бухгалтер своим гражданам, – то можно построить дворец специально для того, чтобы ребята могли его ломать, сколько им вздумается. Можно даже позволить им снести его до самого основания. И если даже это не излечит их от неукротимого желания все ломать, значит, ничто больше нам не поможет. Предложение бухгалтера Гамберони понравилось, и дворец был построен за «четыре плюс четыре на восемь и два на десять часов». Во дворце было семь этажей и девяносто девять комнат. И каждая комната дворца была прямо-таки забита всевозможной мебелью, а на шкафах и столах повсюду громоздилась уйма безделушек и стояла разная посуда. Было во дворце, конечно, и вполне достаточное количество зеркал и водопроводных кранов, чтобы их тоже можно было бить и портить. В день открытия дворца к нему собрались ребята со всего города. Каждому из них вручали по молотку. Мэр подал знак, и все двери дворца, которые можно было ломать, распахнулись. Жаль, что телевидение не догадалось показать это зрелище! Те, кто видел его своими глазами и слышал своими ушами, уверяют, что можно было подумать – но даже подумать об этом страшно! – будто разразилась третья мировая война. Словно армия воинственных завоевателей, ринулась толпа ребят на дворец, сметая все на своем пути. Ребята заполнили все помещения дворца, все комнаты. Грохот от их молотков стоял такой, что его слышно было по всей Ломбардии и, говорят, даже в Швейцарии. Те ребята, что были ростом... ну, чуть побольше кошкиного хвоста, облепили огромные, словно эсминцы, шкафы и старательно крошили их, превращая в кучу щепок. А ребята, что ходят в детский садик, такие славные и милые в своих розовых и голубых передничках, так усердно топтали осколки кофейных сервизов, что превращали их в тончайшую фарфоровую пыль, а затем пудрили ею себе лицо. К концу первого дня во дворце не осталось ни одного целого стакана. К концу второго дня уже ощущался недостаток стульев. А на третий день ребята принялись за стены. Начали они с последнего этажа и, когда разрушили дворец наполовину, почувствовали, что смертельно устали. Тогда они бросили молотки и, покрытые пылью, словно солдаты Наполеона в песках Египта, разбрелись по домам и не ужиная легли спать. Наконец-то они отвели душу – теперь им больше ничего не хотелось ломать! Все они стали вдруг такими аккуратными, такими прилежными и не ходили, а прямо порхали, как бабочки. И если бы их заставили играть на футбольном поле, уставленном хрустальными стаканами, они не разбили бы ни одного! Бухгалтер Гамберони снова произвел кое-какие расчеты и определил, что город Бусто Арсицио получил экономию в два сверхмиллиона с какой-то мелочью. А развалины дворца – осталось еще почти четыре этажа – городской совет отдал в распоряжение граждан. – Можете делать с ними что угодно! – сказал мэр. И тогда ко дворцу устремились разные сухопарые синьоры с кожаными портфелями под мышкой, двухфокусными очками на носу и молотками в руках – всякие чиновники, нотариусы, служащие. Каждый из них разбивал во дворце что-нибудь – скажем, одну или две стены либо какую-нибудь лестницу – и облегченно вздыхал: – Ах, как хорошо! Это гораздо лучше, чем ругаться с женой из-за разбитой чашки! Они ломали дворец с таким удовольствием, что просто молодели на глазах. – Это намного лучше, чем ронять пепельницы или тарелки из парадного сервиза, подаренного тетушкой Мириной!.. Словом, все отвели душу в этом дворце. А старому бухгалтеру Гамберони город Бусто Арсицио вручил в знак благодарности медаль с серебряной дыркой. |
Жил-был однажды... синьор Бьянки. Жил он
в городе Варезе и был служащим одной торговой
фирмы, которая продавала лекарства. Работа у него
была очень беспокойная. Каждую неделю шесть дней
из семи он колесил по всей Италии. Он ездил на
запад и на восток, на юг и на север, и опять туда же
– и так включая субботу. Воскресенье он проводил
дома, вместе с дочуркой, а в понедельник, едва
поднималось солнце, снова отправлялся в путь.
Дочка провожала его и всегда напоминала: