ВОСПИТАНИЕ АНГЕЛОВ

- Ах, что ты делаешь! И тебе не стыдно? Просто ужас какой-то! Разве так можно?

Восклицательные знаки вперемежку с вопросительными так и сыплются из уст рассерженного педагога. Учительница просто негодует. И ее можно понять. Поступок возмутителен, он просто недопустим, это уже не поступок, а проступок. Безнравственно, асоциально, некрасиво — педагогический словарь богат оттенками для обозначения негативной оценки.

А вот арсенал приемов — бедноват. Даже не так. Скуден. Собственно, метод педагогического воздействия едва ли не единственный: воспитывать. Воспитывать, воспитывать, воспитывать... Сначала долго объяснять, что так нельзя. Потом не менее долго — почему нельзя. Вслед за этим — подробно — как надо. И в конце не забыть взять обещание, что больше это не повторится. Вот и вся последовательность. Нет, еще где-то в промежутке вставить немного о том, как будет плохо, если не исправится. Вот теперь точно все.

В результате имеем классику жанра. Нотация минут на пятнадцать—двадцать, выстроенная, прочувствованная, с праведным гневом с одной стороны и покорным наклоном головы — с другой. Ну разве это не может не подействовать?

Будем честны перед собой: помогает мало. Иной раз кажется, что в этом ребенке какой-то чертик сидит и дергает его изнутри за ниточки. А тот бы и рад вести себя как обещал, да не в силах. А иной раз уже и не рад даже, просто плюет на все «воспитание», лишь бы отстали до следующего проступка.

Кстати, я намеренно не привожу описания самого проступка. Подставьте любой на пропущенное место, дело не в этом. Дело в том, как мы на него реагируем.

Есть и другой подход. Если первый можно назвать педагогическим, то второй — милицейским. Поняли уже?
Ну конечно. Наказать, да и дело с концом. Этакий бихевиоризм в голубом мундире. Причем используются только аверсивные стимулы: будешь хорошо себя вести — ничего не будет. А будешь плохо — и тебе будет плохо. Как корове за забором из колючей проволоки, да еще под напряжением.

Кстати, похожим образом действует врач. Медикам вообще свойственен взгляд по принципу «больной—здоровый». Если здоров, то это не ко мне, а если болен... Ну что ж, батенька, лечить будем, укольчики там, таблеточки, припарки всякие.

Такой черно-белый подход (можно даже употребить рычащее слово «парадигма») настолько привлекателен, что он иногда «подминает» под себя и школьного психолога, зажимает его видение в тесные рамки «норма—отклонение» и в результате задвигает всю работу в область коррекции. Вот и еще одно рычащее слово появилось.

Чем же психолог от милиционера и педагога должен отличаться? А тем, что не стремится наказывать и воспитывать, а старается в первую очередь понять причины поступка и проступка, то есть их психологические механизмы.

Того чертика помните? Вот наша область деятельности! Это ведь тоже его, ребенка, неотъемлемая часть, субличность, так сказать. Ее ведь найти можно, даже пожалеть иной раз, приголубить да другие ниточки в руки дать. Пусть себе за них дергает, если никому не мешает.

Милиционер, правда, без работы останется. Придется ему своим талантам новую область искать: в гаишники переквалифицироваться или устроиться в отдел борьбы с хищениями. Но зато педагогу благодарная работа найдется: пусть рядом с занятым чертиком ангелочка воспитывает. И все будут счастливы.

Марк САРТАН