ГИЛЬДИЯ

Ученик и Мастер взяли в руки по куску мягкой глины. Мастер на минуту прикрыл глаза, задумался (или замечтался?)... и с помощью нескольких уверенных движений вылепил смешную фигурку котенка. Фигурка излучала свет и вызывала смешанное чувство умиления и восхищения. Ученик присмотрелся, повертел в руках работу Мастера и довольно уверенно воспроизвел ее. Точно, «дословно». Получилась добротная фигурка котенка. Вот только чувств она отчего-то не вызывала никаких.
Поговорим о мастерстве. Тема старая, не раз мы же ее сами на страницах газеты и обсуждали. Что есть психологическое мастерство? Наверное, двумя словами его не определишь. Поэтому выделим один его аспект, имеющий отношение к сегодняшнему нашему разговору.
Мастерство — это умение превращать имеющиеся в твоем распоряжении инструменты в средство решения поставленных тобою же профессиональных задач. Это умение подчинить себе непокорный инструмент, который норовит вырваться из-под контроля и зажить собственной жизнью, и заставить его работать на себя.

ВАЖНОСТЬ КОНТЕКСТА

Хорошему педагогу вовсе не обязательно останавливать урок математики, для того чтобы решить неожиданно возникшую дисциплинарную проблему: он сделает это через специально построенную учебную ситуацию. Умелому психологу не страшна внезапно возникшая необходимость диагностики личностных особенностей ребенка: он сможет осуществить ее без всяких тестов в специальным образом построенной игре, совместном рисунке, разговоре.
И наоборот: я видела блестящие сценарии игровых и проблемных уроков, напрочь загубленные педагогами, которые не смогли насытить эти формы тем самым светом Мастера.
Я видела психологические драмы, превратившиеся по ходу исполнения в дидактические истории с запрограммированным и поучительным финалом.
Я видела точные копии тренинговых программ известных авторов и придуманных нашей командой игр, из которых таинственным и непостижимым образом исчезал их изначальный смысл.
Почему? Думаю, причины таких искажений как в позиции самих авторов, описывающих свои «творения», так и в том, как воспринимаются эти описания.
Я перечитала некоторые методические разработки, представленные в «Школьном психологе» нашей командой. Перечитала и расстроилась. Нет, все описано подробно, последовательно, тщательно. Буквально: бери — и воспроизводи. Но между строк ускользнуло главное: психологический смысл предлагаемых форм работы.
Когда пишешь, то кажется, что он очевиден. Похоже, что это не так.
Многие тренинговые упражнения и игровые приемы, используемые в работе с детьми и подростками, по своему событийному ряду очень просты. И это правильно. Форма работы, за исключением каких-то особых случаев, должна быть понятна ребенку, даже — привычна. Скажем, рисуем эмблему на футболке, здороваемся друг с другом по кругу, договариваемся о чем-то с партнером в паре. Главное — контекст, в котором происходит действие, опыт поведения или переживания, который получает и затем осознает ребенок.
Если мы с участниками группы рисуем эмблемы на футболках или воздушных змеях, я знаю, зачем это делаю. В одном случае для того, чтобы просто включить ребят в работу группы. Решая эту задачу, я уделю больше всего внимания процессу обсуждения, рассматриванию рисунков, сделаю так, чтобы участники действительно настроились друг на друга, а не на самих себя.
Если же для меня важно, чтобы члены группы смогли выразить себя и свое состояние через рисунок, я не поскуплюсь на хорошие восковые мелки, дам много времени на рисование, задам каждому много вопросов о его творении и «раскручу» на такие вопросы всех остальных. После обсуждения дам еще немного времени на то, чтобы доделать или изменить свой рисунок.
Думаю, мысль понятна: эмблема — это инструмент работы психолога, который может быть использован для решения самых разных задач. В методических же разработках, в том числе — и моих собственных, этому моменту, увы, уделено крайне мало внимания.

ДИДАКТИЧЕСКИЙ СОБЛАЗН

Есть еще одна проблема — человек, воспринимающий чей-то текст.
Здесь, похоже, таится немало причин для искажений изначального замысла. На эту тему рассуждать сложнее, так как трудно учесть все разнообразие вариантов, трудно говорить за других, но все-таки попробую.
Исказить смысл предлагаемых форм работы, в частности — наших игр, можно по-разному. Мне чаще всего встречались такие варианты.
Первый — дидактическое прочтение сценария. Конечно, это замечательно, если в процессе игры удается выйти на какие-то общие выводы, научить, как правильно или неправильно что-то там делать, какому-то виду поведения, взаимодействию друг с другом, какому-то приему самоанализа и т.д. Но такой результат трудно запланировать. Группа и отдельные участники могут быть не готовыми к подобной работе; в ходе игры вообще может оказаться, что сегодня для этих детей или подростков актуальны другие задачи. Например: прояснение отношений в группе, получение первого опыта позитивного взаимодействия, решение накопившихся противоречий.
Игра существует и разворачивается для данной группы участников, а не наоборот. Группа не может «вставляться» внутрь игры с запрограммированным итогом. Ничто так не разрушает ткань игрового действия, как возникающее у участников ощущение, что ими управляют, что за них все заранее решили. У играющих тут же возникает протест. с подобным протестом мы сталкивались не только у подростков, но и в начальной школе. Даже в первом классе!
Велик соблазн использовать психологические приемы для решения целевых педагогических задач: научить, показать, сформировать. Что ж, искушения для того и существуют, чтобы их преодолевать. Психологические игры и тренинги — они про другое. Они расширяют личностное пространство человека, дают ему новый опыт переживания, поведения, понимания себя.
Обучение может быть целенаправленным и управляемым извне, развитие — нет.

ПСИХОЛОГ-ЗАТЕЙНИК

Другой вариант искажения сценария при прочтении — развлекательный. Психологическая игра, тренинг превращаются в форму досуга учащихся и педагогов, шоу, праздник, «развлекуху» с последующей раздачей слонов. Последнее — совершенно серьезно.
Мне рассказывали, что проведение наших психологических игр в некоторых школах принято заканчивать призами, чаепитием со сладостями и прочими атрибутами «детского праздника в Макдональдсе». Получается, что все приятно проводят время, разгадывая загадки, рисуя автопортреты, выполняя немудреные задания.
В конце действа хорошо социализированные детки, сидя в кругу, бойко говорят о том, как им понравилась игра, каким дружным стал их класс, как много они узнали друг о друге. В центре горит свеча, освещая одухотворенные лица детей. Психологи мысленно вытирают со лба пот, чувствуя себя нужными и востребованными в этом мире... Занавес. Все приглашаются в буфет.
Развлекательные игры нужны. Кто спорит? Это славный атрибут нашего детства. Это то, что иногда запоминается на всю жизнь, как чудесный праздник. И маленький фарфоровый слоник, полученный в конкурсе «Кто дальше прыгнет», может греть душу воспоминаниями много лет.
Вот только причем здесь психологи?

НА ПУТИ К СОБЫТИЮ

Психологическая игра не может быть праздником. Она должна стать Событием. Событием внутренней жизни, событием в отношениях, в непрерывном процессе познания мира и утверждения себя в нем. Иногда это Событие осознается участниками как таковое. Тогда они говорят: «Сегодня я почувствовал...», «Сегодня я понял...», «Сейчас мне кажется, что...», «Я теперь знаю, как...» Чаще, когда мы работаем с детьми, Событие не осознается, а просто переживается, становится новым опытом. И тогда мы слышим на обсуждении: «Это было важно для меня», «Мне было очень приятно, когда...», «Больше всего мне понравилось в игре, что...», «Я не знаю, что сказать, мне хочется подумать об этом одному». Или просто: «А когда мы еще будем играть?»
Сама по себе игра событием может и не стать. Ее нужно превратить в событие для данных детей, для конкретных участников. А для этого за каждой строкой сценария нужно видеть возможность рождения опыта, возникновения нового переживания, потребности в поступке. Видеть и использовать каждую секунду игры именно для этого.
В одной из предыдущих статей (см. № 22, 2001 г.) я уже приводила пример такого рода из нашей игры «Впереди у нас — пятый класс». Ситуация, когда дети на определенном этапе не смогли договориться и принять общее решение, была максимально усилена. Все последующее теряло всякий смысл без решения этой психологической задачи. В результате игра была существенно модифицирована, но задача решена. И личный опыт сотрудничества лег в психологическую копилку каждого ребенка.

ДОВЕРЯЙТЕ СЕБЕ!

Наконец, есть еще одна причина, которая, с моей точки зрения, сильно искажает восприятие читателем — будущим ведущим игры или тренинга — авторского текста. Это чрезмерная почтительность к печатному слову, стремление максимально «близко к тексту» реализовать предложенный сценарий, без учета особенностей детей, ситуации и своего опыта.
Текст сценария — это всего лишь попытка выразить в словах ту психологическую задачу, которую ты хочешь решить данным действием. Тот психологический смысл, который ты пытаешься, как специалист и как человек, донести до других. Вспомните про двух глиняных котят, вылепленных Мастером и его учеником. Задача — передать через форму глины чувство и свет — не решается простым повторением этой формы.
Давайте вместе решать проблему нашего мастерства. Те, кто пишут, пусть ищут слова для описания задач и передачи смыслов. Те, кто воспринимают и стремятся применить в своей работе чьи-то проекты, пусть будут более критичны и самостоятельны, меньше ориентируются на форму и больше — на излучаемый ею свет.

Марина БИТЯНОВА,
кандидат психологических наук