ТЕТ-А-ТЕТ

В ПОИСКАХ ИДЕНТИЧНОСТИ:
ОТ ЗЕРКАЛА ДО ДНЕВНИКА

Не мир меняется — я в нем меняюсь.
Лишь именем одним я называюсь.
На самом деле то, что именуют мной,
Не я один. Нас много. Я живой.

Н. Заболоцкий

Методики (техники) психологической помощи, с которыми я хочу познакомить читателей сегодня, ориентированы на помощь старшеклассникам, переживающим период жизни, который можно обозначить словом «между». Подростки и юноши находятся между двумя берегами: привычным бытием в родительской семье и взрослой самостоятельной жизнью. Поэтому основная психологическая задача этого возраста — создать новую идентичность (Э. Эриксон), или, говоря по-русски, самоопределиться — стать автором, режиссером и главным действующим лицом в пьесе под названием «Моя жизнь».

ОБРАЗ МИРА ЛИЧНОСТИ

Юношеский период принято связывать с кризисом идентичности.
В школе к слову кризис, как правило, относятся настороженно и считают, что это нечто «плохое». Хотя на самом деле кризис — важный и совершенно необходимый период в жизни каждого подрастающего человека. Не случайно мудрые китайцы пишут это слово при помощи двух иероглифов: один обозначает опасность, а второй — возможность. Если человек не переживает этого периода, значит он не взрослеет...
Помня о том, что слово «кризис» пугает наших соотечественников, я предпочитаю называть этот период в жизни человека переходом, расширением жизненного пространства. В это время происходят неизбежные изменения в субъективном образе мира человека.
Наше понимание образа мира личности близко к мифическому в том культурологическом смысле, который приобрел этот термин («миф», «мифическое») сегодня (А. Лосев, Э. Кассирер, С. Криппер, Дж. Кэмпбелл, А. Лобок и др.). Мы определяем образ мира как индивидуальный миф человека о себе, о других людях, о мире и своей судьбе.
Образ мира как целостное психическое образование существует на когнитивном и образно-эмоциональном уровне, организует психологический опыт человека, создает для него точку опоры в мире, регулирует его поведение и бытие. Хорошо сказал один думающий юноша, с которым мне довелось работать: «Какой миф — такой и мир, а значит, и судьба такая».
Центральный компонент образа мира — «образ Я», то есть миф человека о себе самом, система представлений о себе и отношений к себе (и ко всему, что человек считает своим) во времени жизни и историческом времени.
В качестве других структурных звеньев образа мира выступают образ другого человека (близкого и дальнего) и образ мира в целом, который на глубинном уровне проявляется в чувстве уверенности или неуверенности человека в мире.

ИЗ КАКОГО СОРА?

Откуда же берется содержание индивидуального мифа, которое человек присвоил (то есть сделал своим) и теперь воспроизводит в соответствующих своему мифу способах взаимодействия с собой, другими, миром? Этот вопрос можно перефразировать с помощью ахматовской строки: «Когда б вы знали, из какого сора растет индивидуальный миф...»
Несомненно, основы мифа (нормы, представления, отношения) закладываются в группе первичной принадлежности — семье, которая становится матрицей культурной идентичности человека (Фулкс). Именно здесь создается субъективный образ мира и себя в нем как само собой разумеющегося.
Подрастая, человек входит в иные группы принадлежности, окунается в социализирующие потоки. Теперь «формой для отливки» индивидуального мифа становится все: почерпнутые из книжек и фильмов образы всех времен и народов, удачливый сосед, крутой сверстник, гости телеэкранов — от успешного банкира и «ментов» до персонажей мультика... Каждый выбирает не только для себя, но и по себе — по степени своей зрелости, по своему разумению или его отсутствию. А в голове — каша... И способы «варки» этой каши неведомы.

«И ПРОЩАЮСЬ С СОБОЮ ДО МОЗГА КОСТЕЙ...»

Где-то лет в шестнадцать сложившийся в детстве индивидуальный миф устаревает. Встает задача его реконструкции. И прежде всего вместо образа хорошего/плохого мальчика или хорошей/плохой девочки человеку нужно создать образ себя выросшего — самоопределиться. Нужно переосмыслить старый миф и создать заново целостный и упорядоченный образ мира и себя в нем.
Американская журналистка Гейл Шиихи в книге «Переходы: предсказуемые кризисы в жизни взрослого человека» называет этот процесс удивительно точно и емко — «пересадка корней». Она считает, что основная задача этого возраста — перебрать корни, которые взрастили в сознании подростка родители, и пересадить эти корни на свою почву.
Старшекласснику для решения этой основной задачи нужно обладать развитой рефлексией, то есть способностью мысленно выйти из непосредственного потока жизни и обратить свое сознание на самое себя. Ему нужно ответить на вечные вопросы: «Кто Я?», «Какой Я?» — осознать свои особенности, принять себя и определить основания своего бытия в мире.
Наиболее точное описание процесса рефлексии в переходные периоды жизни я встретила в стихах Арсения Тарковского.

Начинается новая жизнь для меня,
И прощаюсь я с кожей вчерашнего дня.
Больше я от себя не желаю вестей
И прощаюсь с собою до мозга костей,
И уже, наконец, над собою стою,
Отделяю постылую душу мою...

Да, это он — процесс перехода... Необходимо проститься с собой прежним, чтобы встретиться с собой новым, подлинным. Рефлексивное раздвоение на Я-наблюдателя (исследователя) и Я-наблюдаемое (исследуемое) в этот период — условие обретения цельности Я. Причем цельности не младенчески наивной, а выстраданной, прорефлексированной, успевшей расстаться с «кожей вчерашнего дня», пережить второе рождение, пересоздать себя и стать личностью.
Задача психолога, которого старшеклассник допустил в свой миф и разрешил сопровождать себя в период перехода, — создать условия, позволяющие человеку совершить эту непростую работу.

ЗЕРКАЛО И ЗАЗЕРКАЛЬЕ

Хочу у зеркала,
где муть и сон дурманящий,
Я выяснить,
куда мне путь и где пристанище...

М. Цветаева

Начну со сказки, подаренной мне девушкой, которой я помогала преодолеть кризис идентичности.

...Ясным солнечным утром маленький пушистый зверек выбежал из дома. Красотища! По голубому небу плывут мягкие легкие облака, на которые хочется прыгнуть и лететь, лететь, лететь... Распускаются листья на деревьях, начинают цвести растения, и у каждого — свое название. Вот — ромашка, вот — незабудка, вот — красавица роза. «А кто же я? — подумал зверек. — Кто?»
— Роза, кто я? — подбежал он к цветку.
— Ты? Наверное, тоже роза. Посмотри, какие у тебя на лапках шипы.
— Нет, мама что-то другое про меня говорила.
Побежал зверек дальше.
— Ромашка, ромашка, кто я?
— Наверное, ты и есть ромашка. Смотри, какой ты беленький, как я, и глазки у тебя такие же, как у меня, желтенькие. А может, ты облако — такой же пушистый...
— Нет, мама не то говорила...
«Кто же я, кто же я? — терялся в догадках зверек. — Незабудка не знает, деревья не знают... А может, нет меня?»
— Как же нет тебя? — вышла из дома мама. — Подойди к пруду. Видишь, кто там?
— Ах, да это же котенок... И это — я? Как я рад, как я счастлив, что нашел себя. Я похож на розу, облако, ромашку, но я все-таки — котенок. Я — котенок.

В этой сказке, написанной на одной из первых консультаций, предельно четко выражена основная проблема девушки. Обозначено даже потребное душе средство — зеркало. В сказке — это зеркало пруда. В него всматривается котенок, с которым идентифицирует себя автор сказки.
Действительно, возможность разглядеть себя со стороны связана с образом зеркала, в котором человек может увидеть себя вблизи. Если же нужно, он может и отдалиться, отстраниться.
Мифологическая подоснова культурного мотива зеркала так крепка, что не нуждается в специальных сопоставлениях и напоминаниях. Если же захочется сопоставить, в голову вразброс придет разное: Нарцисс, умерший в муках из-за невозможности овладеть собственным обликом; андерсеновский Гадкий Утенок, увидевший свое отражение и понявший, кто он; Венера с зеркалом в руках; Светлана из поэмы Жуковского; пушкинская царевна из «Сказки о мертвой царевне...»; Алиса из страны чудес и т.д.

ЧУДО РОЖДЕНИЯ

Архетипически мифологема зеркала связана с душой-Психеей, с переносами во времени и пространстве, а образ зеркала в истории культуры несет пограничный преобразующий смысл. Если же обратиться к психологической литературе, то образы и метафоры, связанные с зеркалами, занимают здесь почетное место
(Ж. Лакан, Я. Морено, Дж. Гриндер, Р. Бэндлер, М. Бахтин, В. Мухина и др.).
Жан Лакан выделил в развитии ребенка особую стадию зеркала. Ее ключевое событие — хорошо известное каждому, кому посчастливилось стать свидетелем развития ребенка от девяти до восемнадцати месяцев, явление озарения, когда ребенок впервые узнает себя в зеркале. При виде своего тела, вновь собранного воедино и введенного в правильные рамки, он ощущает «интенсивное ликование». Он прыгает от радости и улыбается своей матери, которая своим присутствием гарантирует правильность исполненного. Впервые он осознает свое существование. Близко к матери, но отдельно от нее, он еще неявно, неотчетливо подтверждает свое право быть иным. Первая встреча с самим собой для ребенка является новым рождением (Лексенер, 83, с. 170).
Остановимся в благоговении. Перед нами — чудо рождения самосознания, момент почти импритингового запечатления ребенком целостного образа Я. Лакан настойчиво подчеркивал: «Важно... понять происходящее на стадии зеркала как идентификацию... то есть как трансформацию, происходящую с субъектом при ассимиляции им своего образа».
«Поверим алгеброй гармонию» — осмыслим это чудо психотехнически. Какие условия необходимы для того, чтобы зеркало из обыденного бытового предмета превратилось в средство, позволяющее ребенку собрать разрозненные части себя воедино?
Во-первых, необходимо наличие самого зеркала.
Во-вторых, нужно, чтобы ребенок был готов «собрать» разрозненные частицы опыта о себе.
В-третьих, нужно, чтобы мать была рядом: ее принимающие глаза, ее радостная улыбка, ее готовность поддержать и подтвердить: «Да, это — ты. И ты мне очень нравишься».
Я так старательно выделяю эти условия, чтобы читатель-психолог увидел возможность символически реконструировать подобную трансформацию (конечно же, на ином, более высоком уровне) в период «второго рождения». Ведь для того чтобы оно состоялось, старшекласснику необходимы зеркала, позволяющие встретиться с различными аспектами своего телесного, психологического, социального образа и шаг за шагом ассимилировать его.
Две техники, дающие возможность создать такие зеркала, мы рассмотрим в следующей статье.

Наталья ОСУХОВА,
кандидат педагогических наук,
ГосНИИ семьи и воспитания РАО
и Минтруда РФ, г. Москва

В оформлении использован фрагмент картины Жоржа де Латура «Кающаяся Магдалина», 1630 г.