ТРИНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ РОЖДЕСТВА

Айзек АЗИМОВ

Был год, когда мы радовались, что кончилось Рождество.
Это был мрачный сочельник, я не ложился, слушая вполуха про бомбы. Мы с Ма оставались на ногах до полуночи Нового года. Потом позвонил Па и сказал:
— О’кей, все кончилось. Ничего не произошло. Я скоро буду дома.
Мы с Ма заплясали, словно к нам в гости собирался Санта-Клаус, а через час приехал Па, и я отправился в постель, где отлично выспался.
Понимаете, дом у нас не совсем обычный. Па руководит группой детективов и в те дни из-за этих террористов вполне мог облысеть. Потому что, когда 20 декабря штаб-квартиру предупредили, что в Новый год взорвут советское представительство при ООН, это было очень серьезно.
По тревоге была поднята вся группа, подключилось ФБР. У Советов, я полагаю, тоже есть секретная служба, но ничто не могло удовлетворить Па.
День перед Рождеством был сумасшедшим.
— Если кто-то настолько спятил, что решил подбросить бомбу и плевал на последствия, он, похоже, сумеет это проделать, невзирая на все наши ухищрения. — Голос Па был таким мрачным, каким мы его никогда не слышали.
— Неужели нельзя узнать, кто это? — спросила Ма.
Па покачал головой.
— Письма составлены из вырезанных газетных фраз, наклеенных на бумагу. Отпечатков пальцев нет, только грязные пятна. Исходные данные ничего не дают.
— Наверное, это кто-то, кому не нравятся русские, — заметила Ма.
— Это почти не сужает поиск, — сказал Па. — Советы уверены, что это сионисты, и нам приходится не спускать глаз с Лиги защиты евреев.
— Но, Па, — вмешался я, — это же неразумно, ведь евреи не празднуют Рождество. Оно для них ничего не значит, между прочим, как и для Советского Союза. Они официальные атеисты.
— Причем тут русские? — проворчал Па. — А теперь отвяжись. Завтра может быть денек хуже некуда, Рождество там или нет.
После чего он ушел. Его не было весь день, и это было очень плохо. Мы даже не открыли свои подарки, просто сидели и слушали радио, настроенное на станцию новостей. А когда в полночь позвонил Па и ничего не случилось, мы вздохнули с облегчением, но я так и забыл развернуть подарок.
Ничего не произошло и до утра 26-го. Мы отпраздновали с в о е Рождество. Па был свободен в тот день, и Ма испекла индейку на день позже. Ничего не случилось и после обеда. Мы все время говорили об одном и том же.
— По-моему, — сказала Ма, — тот, кем бы он ни был, не отыщет никакой лазейки, чтобы подложить бомбу, раз министерство юстиции привело в готовность все силы.
Па улыбнулся, показывая, что ценит лояльность Ma.
— Я не думаю, что все наши силы приведены в готовность, — заметил он. — Но какая разница? Бомбы нет. Возможно, это был просто блеф. Держу пари, даже без бомбы русские при ООН провели столько бессонных ночей, что не известно, что хуже.
— Если он не подложил бомбу на Рождество, — предположил я, — то, может быть, решил сделать это в другое время? Вдруг он просто назвал Рождество, чтобы всех переполошить, а потом, когда все уляжется...
Па отвесил мне легкий подзатыльник.
— Что-то ты слишком разошелся, Ларри. Нет, я так не думаю. Настоящие террористы ценят только ощущение своей силы. И если они говорят, что то-то и то-то произойдет в определенное время, то оно происходит с точностью до минуты — это для них не забава.
Но я не успокоился, подозрения мои не исчезли. Однако шли дни, взрыва все не было, и постепенно министерство вернулось к нормальной работе. ФБР убрало своих людей, и даже русские, кажется, забыли обо всем, по словам Па.
2 января рождественские каникулы кончились, и я отправился в школу. Мы начали репетировать наш рождественский карнавал, тщательно отрабатывая показ песни «Двенадцатый день Рождества». В ней начисто отсутствовала какая бы то ни было религиозность — просто подарок к Рождеству.
Нас было двенадцать человек, и каждый пел одну строфу, а затем все вместе подхватывали «Курочка на груше». Я был пятым номером и пел «Пять золотых колец», потому что голос у меня был еще мальчишеский — сопрано, и я легко и красиво брал высокие ноты.
Некоторые ребята не знают, почему в Рождестве 12 дней, но я объясняю это тем, что, если считать Новый год за начало, то 12-й день после этого выпадал бы на январь, когда три мудреца прибыли с дарами для Христа Спасителя. И естественно, что именно к шестому числу мы приурочили показ нашего спектакля перед публикой. Пришли многие родители.
Па освободился на несколько часов и сидел с Ма в зале. Я видел, как он сидел, застывший, слушая высокие ноты сына в последний раз, потому что в этом году голос мой должен был измениться, и я знаю почему.
Осеняла ли вас когда-нибудь идея посреди театральной сцены во время спектакля?
Мы пропели лишь «Второй день» и «Две горлицы», когда я подумал: «Это ведь т р и н а д ц а т ы й день Рождества!» Весь мир задрожал вокруг меня, а я ничего не мог сделать — только стоял на сцене и пел «Пять золотых колец». Я никак не мог дождаться, когда они закончат этих глупых «Двенадцать барабанящих барабанщиков». Это было все равно что высыпать на себя порошок от чесотки вместо дезодоранта. Едва замерла последняя строфа и все принялись аплодировать, я выбрался из строя, спрыгнул со сцены и оказался между рядами, крича: «Па!»
Он, кажется, испугался, но я вцепился в него и, по-моему, частил так быстро, что он едва понимал.
Я бормотал:
— Па, Рождество не везде выпадает на один и тот же день. Вдруг это один из русских в представительстве? Они — официальные атеисты, но если один из них верующий, он выбрал время для взрыва по Библии. Может быть, он член Русской православной церкви? А у них свой календарь.
— Что? — проговорил Па с таким видом, будто не понял ни слова из сказанного.
— Это т а к, Па, я читал. Русская православная церковь до сих пор пользуется юлианским календарем, тогда как Запад уже сто лет назад перешел на грегорианский. Юлианский календарь отстает от нашего на тринадцать дней, и Рождество по нему наступает 25 декабря, когда у нас уже 7 января, то есть з а в т р а!
Он не поверил мне просто так на слово. Он изучил все по альманаху, потом позвонил кому-то в министерство, кто был членом Русской православной церкви.
Он сумел вновь расшевелить министерство. Они переговорили с русскими, и те перестали твердить о сионистах, поискали у себя и нашли. Я не знаю, что они с ним сделали, но, во всяком случае, на тринадцатый день Рождества взрыва не было.
Министерство хотело премировать меня новым велосипедом, но я отказался. Я просто исполнил свой долг.

Перевод с английского