С НОГ НА ГОЛОВУ

Политкорректность хоть и раздражает, но сдерживает. Мы не можем сказать «глупый ребенок», а тем более «глупые дети». Чувствуете, как вас коробит от этих слов? Меня еще больше, потому что мне пришлось их написать. А раз коробит, то что-то здесь не так.
Ну хорошо, пусть глупых детей нет. А умные есть? Ой, как хочется сказать, что есть! Но тогда неумолимая логика заставляет признать, что либо умные — все,  либо кроме умных есть еще... Нет, второй раз это слово написать не могу.
Что же — все умные? Так и слышу многотысячный хор голосов: «Да, все умные!»
Можно подумать, они глупых (ох, все-таки вырвалось) не встречали. Встречали, конечно, но повели себя подобно герою анекдота, который, увидев жирафа, отвернулся и сказал: «Такого не может быть». Только они обычно к этому добавляют, что не ребенок глуп, а просто его не сумели научить, создать образовательную среду, в которой его скрытая одаренность стала бы актуальной, не дали ему возможности реализовать свои способности.
Короче, это означает, что одних детей сумели научить, а других — нет. Поскольку и те, и другие выходят из школы с завидной (нет, пожалуй, все-таки незавидной) регулярностью, то придется признать, что школа в принципе не умеет учить каких-то детей.
Вы скажете, что это настолько очевидно, банально и известно, что не стоило и огород городить. Но все-таки хотелось подчеркнуть дилемму: либо есть глупые дети, либо школа не умеет учить всех.
Вот с этой посылкой и перейдем к теме отбора.

ОТКЛОНЕНИЕ ОТ СТАНДАРТА

Отбор детей в школу — удивительное явление. Поищите публикации в его защиту или в обоснование — вряд ли найдете с легкостью. Наоборот: отбор ругают, объявляют незаконным, запрещают, обвиняют в ущемлении прав ребенка, а он... ладно, пусть не процветает, при такой травле процветать трудно, но — прочно существует. Почти любая школа с программой, отличной от стандартной, так или иначе отбирает детей в свои классы.
Кстати, здесь будет уместно отметить, что программа, отличная от стандартной, на самом деле та, объем которой больше (по крайней мере, должен быть больше), чем минимальный стандарт. Ведь несмотря на формальное отсутствие утвержденных образовательных стандартов, понятие обязательной программы существует де-факто, и потому любая другая обязана включать ее в себя. Следовательно, отклонение от стандарта возможно только в одну сторону.
Так что пока запомним, что нестандартная программа обязательно больше по объему, чем стандартная, и вернемся к отбору.
Мы остановились на том, что он существует. Многие знают, хотя за давностью лет мало кто помнит лично, что было и по-другому.
Когда-то, в советские годы (для некоторых — ностальгические), все школы были для всех. И программа была абсолютно единообразной, и методист министерства мог посмотреть на часы и сказать, какую тему сейчас проходят на уроке математики в седьмом классе каждой школы, будь она в Нарьян-Маре, Бугуруслане или Базарных Матаках. Естественно, что ни о каком отборе никто не только не заикался, но и помыслить не мог. Нечего было отбирать и незачем: то единственное, что существовало, было гарантированно доступно каждому.
Но жизнь пробила плотину, отгораживавшую школу от ее, жизни, требований. Вернее, сначала плотина только дала трещину: в конце 60-х появились языковые и математические школы. После этого вдруг выяснилось, что, во-первых, не все дети способны «взять» усиленную программу (ну хорошо, хорошо, — не всем ее были способны дать), а во-вторых, желающих учиться в этих школах было больше, чем мест. Детей в спецшколы стали отбирать, что сразу вызвало возмущенные отклики поборников равенства.
А двадцатью годами позже плотину и вовсе прорвало. Появились лицеи, гимназии, кадетские училища, частные школы, УВК и прочие новообразования. Вместе с ними пышным цветом расцвела и практика отбора, а немедленно вслед за этим набрал силу хор его противников.

ЗНАЧИТ,  ЭТО КОМУ-ТО НУЖНО

Надо сказать, что напор и социальный пафос оппонентов отбора как-то вуалирует бедность их аргументации. Подчеркиваю: бедность не означает слабость. Даже единственный аргумент может разить наповал. А у противников отбора их целых два. Первый: отбор детей в школу нарушает права ребенка на образование (вариант — на качественное образование). Второй: ни психология, ни педагогика, ни какая-то другая наука не дают точных инструментов прогноза, следовательно, предсказать эффективность учебной деятельности нельзя.
Выходит, что отбирать мы не умеем, да и вообще все это несправедливо. (Эта позиция в развернутом виде представлена в статье Марины Александровны Холодной на с. 8–9 настоящего номера «Школьного психолога», и в более подробном описании здесь не нуждается.)
Получается, что многолетняя практика отбора, все время своего существования находившаяся под огнем критики, неверна. Да и нужна она только тем, кто зарабатывает на ней деньги. Почему же она тогда не только появилась вопреки всему, но и выжила в совершенно «антисанитарных» условиях?
Такое может произойти с любым общественным явлением только в одном случае: если оно удовлетворяет какую-то общественную потребность. То есть отбор зачем-то нужен не только тем, кто зарабатывает на нем деньги, но и тем, кто готов эти деньги платить. Из собственного кармана — как покупатель, или из государственного — как налогоплательщик или избиратель.
И ведь действительно, сколько отбор не клеймили, а родители все вели и ведут своих детей в спецшколы, гимназии и лицеи. В том числе и те родители, кто возражает против отбора по долгу службы. Поищите в обычных школах детей депутатов, губернаторов и чиновников министерства, радеющих о социальном равенстве, — много ли найдете?
И какими бы корыстными ни были деятели, желающие нажиться на элитарном образовании (не видел, кстати, никого, кому бы это по-настоящему удалось), но без мощной общественной подпитки практика отбора давно бы увяла.

У КОГО БОЛЬШЕ ПРАВ

Но все же — несправедливо?
А почему, собственно? Какие права ребенка нарушает гимназия, открывающая двери не для всех? Право получить среднее образование, гарантированное конституцией и законом об образовании? Да нет вроде, вон школа в микрорайоне, она никому не отказывает, так что право гарантировано. Тогда почему шум?
А потому, что зловредная гимназия не дает ребенку возможности получить среднее образование именно в ней. И хотя никакая конституция не гарантирует права учиться в любом учебном заведении по желанию, отбор детей в гимназию почему-то объявляется потрясением основ социального равенства.
Вот первая подмена понятий: претензия на выбор образовательного учреждения или программы по своему усмотрению именуется правом на получение среднего образования.
Погодите, сейчас будет и вторая подмена.
Ее совершают те, кто считает, что отбор детей в школу нарушает право ребенка не на среднее образование вообще, а на качественное среднее образование.
Здесь подмена не столь очевидна, но тоже есть. Рассуждая таким образом, оппоненты отбора фактически объявляют обычную школу (ту, что в микрорайоне и гарантирована) некачественной, а специальную (ту, куда отбирают) — качественной.
Во-первых, как-то по отношению к обычной школе оскорбительно. А во-вторых, это что ж получается? Вместо того чтобы обычную школу сделать качественной, давайте заставим тех, кому это уже удалось, принять на себя ее нагрузку, раз они такие умные. И никакого отбора — пусть они рухнут под тяжестью желающих, а мы удовлетворенно потрем руки и скажем: «Вот видите? И эти не справились!»
И ведь уж сколько раз пробовали взять все и поделить, сколько раз на эти грабли наступали, а все мечтаем — на сей раз в школе.
А отчего же только в школе? Может, дальше пойти? Да здравствуют справедливость и равенство! Почему в академики только умных выбирают? А в консерваторию только с музыкальным слухом берут? А перелет бизнес-классом могут себе позволить только богатые? Там ведь и пространства больше, и обед с вином, и плед бесплатный.
Смешно? Если б не было так грустно...

О БЕДНОМ ОТЛИЧНИКЕ

А вот в дополнение к двум подменам одна фигура умолчания. Выступающие против отбора в защиту прав каждого ребенка на качественное образование как-то забывают о необходимости обеспечить такое образование тем детям, кто способен на большее, чем обязательный минимум.
Помните, у нас в запасе мысль о том, что объем нестандартной программы обязательно больше, чем стандартной? Вот сейчас она нам и пригодится. Получается, что, отказавшись от отбора, мы вынуждены либо кому-то давать то, что он не может взять (нестандартная программа и ребенок, которому она не по силам), либо, наоборот, кому-то недодать (стандартная программа и ребенок, способный на большее).
Да, отличников, к середине учебного года пару раз проштудировавших учебник и зевающих на уроках все оставшееся время, немного. Но они есть. Они идут учиться в физматшколу, или оканчивают лицей, владея двумя языками, или поступают в институт, уже освоив программу первого курса. О них-то кто позаботится? Или кто-то будет утверждать с чистой совестью, что на такое способны все дети? Ох, сомневаюсь насчет чистой совести.
Так как с ними быть? Пусть как все учатся или как-то по-другому? Если как все, то вот вам уравниловка по нижней планке. А если по-другому, то что делать с остальными?
Как ни крути, а все равно к отбору приходим.

ПРОГНОЗ БЕЗ УВЕРЕННОСТИ

Не думайте, я не забыл про второй аргумент. Просто подыгрываю оппонентам отбора: он будет ярче всего смотреться именно сейчас.
Действительно, отобрать кандидата на кресло академика можно по сумме его научных достижений, определить музыкальные способности оперного певца тоже понятно как, а уж с бизнес-классом вообще все просто — платишь деньги и летишь.
А вот как ребенка отобрать?
Я не психодиагност, поэтому готов вслед за специалистами признать — не умеем. Точнее, если вчитаться в их доводы, — не умеем с помощью психометрии интеллекта точно предсказывать результаты учебной деятельности.
А неточно? А насколько неточно? А не по интеллекту? Работоспособность — умеем? Темп деятельности? Память? Абстрактное мышление? Уровень мотивации? Регуляция и самоконтроль? Неужто и здесь все так безнадежно?
Через добрую сотню лет после появления первых тестов как-то не верится. Плюс еще метод наблюдения и совместное решение педагогов и психологов. Конечно, гарантированного прогноза не будет, но кто-нибудь где-нибудь видел гарантированный прогноз? Разве что у Кассандры, так ведь она плохо кончила.
Кстати, неточные прогнозы неплохо работают во многих школах. Сначала на свой страх и риск, опираясь только на чутье, а потом уже вооружась опытом, педагоги и психологи этих школ при всем несовершенстве инструментария научились-таки отбирать детей в соответствии со своими программами.

ЧТОБЫ КОСТЮМЧИК СИДЕЛ

Вот! Вот в чем, на мой взгляд, кроется истинная проблема отбора. Не в том, справедлив ли он, обоснован или политкорректен, а в том, что он перевернут с ног на голову. Школа подбирает не программу под ребенка, а ребенка под программу. И похоже, что по-другому она (пока?) не умеет.
Как швейная фабрика выпускает костюмы нескольких стандартных размеров, рассчитанные на усредненную фигуру, так и школа может лишь создать некоторое количество программ — разных, но все равно рассчитанных на обобщенного ученика. И благая идея подбора индивидуального (в той или иной степени) образовательного маршрута под ученика оборачивается подбором учеников под маршрут.
И получается как в магазине. Вы думаете, что подбираете себе костюм по размеру? А ведь это как посмотреть. Можно сказать, что это магазин подбирает себе покупателей в соответствии с имеющимся ассортиментом моделей и размеров. Если кто-то не найдет подходящего, то придется пойти в другой. А ведь можно и скандал поднять (не обеспечили права на костюм!) и заставить продавца завернуть другой. Вот только жать будет. Или болтаться...
Боюсь, что школа еще долго останется в положении такого магазина. Что делать, если ребенок рожден на флейте сякухати играть или маниок выращивать? Мало того, что в наших условиях такие способности невозможно диагностировать, так еще для первой нот не найдешь, а для второго — саженцев. И потому вряд ли какой-нибудь директор в здравом уме и твердой памяти сможет гарантировать каждому действительно качественное образование — индивидуальную программу, позволяющую раскрыть именно его уникальные способности.
Может быть, это и хорошо? А то пришлось бы признать, что есть глупые дети.

Марк САРТАН