МЕЖДУ ВОЙНОЙ И МИРОМ

Психологическое сопровождение детей,
эвакуированных из зоны военных действий
в Чеченской Республике

Исходная ситуация определила основные направления начального этапа психологического сопровождения: мы создавали безопасную среду и конструировали доверительные, «помогающие отношения» (Б. Беттельгейм, Дж. Винникотт, К. Роджерс и др.). Такие отношения способствуют восстановлению травмированной психики детей и дают психологу возможность передавать детям свое представление о жизни.
Туристический лагерь, в котором мы жили и работали, располагался на двух уровнях: небольшая часть жилых домиков находилась на возвышенности (в лагере говорили «на горе»), а основной массив жилых и административных помещений — на равнине. По предложению А.Ф. Шадуры детей из ЧР поселили на горе: это пространство было в стороне от шумных увеселительных мероприятий, а значит, на начальном этапе работы могло обеспечить детям чувство защищенности и безопасности.
Там же, на горе, располагалось старое двухэтажное здание. В его просторных светлых комнатах мы и проводили занятия с детьми.
И гора, и дом полностью соответствовали важному для концепции психологического сопровождения представлению о переходном, замещающем объекте. (Представление о переходных объектах ввел Дж. Винникотт. Он считал, что переходный объект является символом, помогающим установить связь между Я и не-Я. Так, переходные объекты — любимое одеяло, мягкая игрушка — напоминают ребенку о приятном взаимодействии с матерью и помогают успокоиться в ее отсутствии.)
Показателем того, насколько значимо для детей свое, защищенное пространство, стало их отношение к «своей комнате»: они заботливо ее обустраивали, украшали, сами организовали дежурство и тщательно следили за чистотой, бдительно проверяли, заперта ли комната после занятий. До последнего дня пребывания в лагере настаивали на том, чтобы занятия начинались именно в этой комнате.

«МАЛЕНЬКАЯ СМЕРТЬ»

Первые занятия чрезвычайно важны для зарождения у детей чувства доверия к психологу, поэтому мы расскажем о них более подробно.
На первом занятии мы узнавали друг друга, осваивали пространство тренинговой комнаты, приноравливались к условиям групповой работы.
Тема занятия определилась просто и естественно: «Я и мое имя». Подростки называли свои имена. Я вслушивалась, повторяла, искренне восхищалась красотой непривычного звучания: Микоэл, Зульфия, Хасан, Вероника, Тамерлан, Беслан, Ибрагим... Некоторые подменяли свое имя русифицированным вариантом (например, Михаил вместо Микоэл), и тогда я спрашивала: «А как тебя называет мама?», расспрашивала о значении имени и его истории.
Я до сих пор вспоминаю ту дистанцию, которая физически отделяла детей от меня и друг от друга. К концу занятия напряжение и страх прорвались наружу историями-страшилками — и мы «разрядились»: тут же шумно драматизировали их. Первый шаг к доверию был сделан.
На втором занятии мы уже рисовали. Нужно было помочь детям «повернуть глаза зрачками в душу», соприкоснуться с тем, чего они более всего боятся, — со своими переживаниями.
Для решения подобных задач как нельзя лучше подходит арт-терапия. Ведь именно на языке цвета, формы и символов говорит человеческое бессознательное. Во время рисования нередко становится возможным повторное переживание и изживание травматических переживаний, восстанавливается психическая чувствительность.
Они захотели нарисовать ДОМ. Что стоит за этим желанием, как не бессознательное желание вновь вернуться в дом, которого нет, который утрачен?
Выбор изобразительных средств не ограничивался (были и акварель, и гуашь, и фломастеры, и цветные карандаши), но это были призрачные дома: поражали вялые, неуверенные линии и обилие черного цвета. А главное — на большинстве рисунков отсутствовали люди, в том числе и человек по имени «Я». Лишь в центре рисунка четырнадцатилетней Кристины оцепенело застыла одетая в платье XIX века полудевочка-полудама с расширенными от ужаса глазами (см. рис. 1).

Рис. 1. Так Кристина изобразила себя и свой дом в начале психологической работы

«Ну вот мы и пришли туда, где нужно пережить то, чего нельзя пережить», — прозвучало в моей душе. И всплыли строки Марины Цветаевой: «Можно ли вернуться в дом, который срыт...»
В напряженной и одновременно наполненной тишине я попросила обозначить на рисунках «Я»: «Знаете, мне так хотелось увидеть на ваших рисунках человека... Даже если вы не нарисовали себя, поставьте букву «Я» там, где вам больше всего хочется быть. Когда земля дрожит под ногами, очень важно, чтоб человек ощущал свое «Я», чтобы мог гибко и устойчиво стоять на своих ногах...»
Для одних таким символом стали: пенек от срубленного дерева (Марина, 14 лет), черный камень у дома (Алла, 15 лет), крохотное дерево без листьев, как бы парящее в воздухе над расщелиной между двумя скалами (Тамерлан, 13 лет). Другие поместили свое «Я» за занавесками домов. А «Я» Хасана оказалось «на чердаке, где живут голуби и летучие мыши, а футбольным мячом выбито окно... Иногда мыши съедают голубей».
Для Микоэла же символом «Я» стала сложенная из грубых камней башня на заднем плане рисунка (см. рис. 2). «Что это за башня?» — спросила я. В ответ прозвучало: «В старину у нас в таких башнях хоронили мертвых... Ну, могильник...»

Рис. 2. Символ «Я» Микоэла — древний могильник

Рассказывая о своих рисунках, дети были глубоко погружены в воспоминания. Так они в символической форме соприкоснулись с вытесненным прошлым.
Если тематизировать детские высказывания и постараться понять их смысл, то мы обнаружим тягостное чувство разрыва с прошлым, которое Л.С. Выготский называл «маленькая смерть».
Во время рассказов о доме и о себе дети яростно штриховали красными фломастерами заборы вокруг домов... Так они в символической форме выражали переполнявшие их сильные чувства (ярость, гнев, желание отомстить тем, кто повинен в их горе). Позже, на следующем занятии, остатки этих чувств прорвались рассказами о двух войнах, которые пережили сами дети, об истории семьи, где жива память о депортации всего чеченского народа в сороковые... А дальше разговор пошел об отношениях людей...

ВЫХОД ИЗ ПЕЩЕРЫ

После того как дети соприкоснулись с прошлым и отреагировали переполнявшие их чувства, открылся доступ к будущему. Вот некоторые из девизов, которые подростки сформулировали после третьего занятия: «Жить хорошо, спокойно и никогда не сдаваться» (Микоэл); «Самоутвердиться в этой жизни, получить образование, выйти замуж, родить детей и помогать близким» (Алла); «Сделать все, чтобы у меня снова появился дом» (Женя); «Жить долго и радоваться» (Тамерлан).
В процессе работы я многократно соприкасалась с подобными переходами от безнадежности к надежде, но каждый раз воспринимала их как маленькое чудо...
Всматриваюсь в лица детей. Их психологическое состояние заметно изменилось: лица стали мягче, позы — расслабленнее. Мои наблюдения подтвердили их слова, прозвучавшие во время традиционного для завершающего круга «градусника чувств»: «Настроение чуть грустное, и вместе с тем пришло странное расслабление, стало спокойнее»; «Стало легче дышать»; «Хорошо, но немножко грустно»; «Успокоение... все плохое куда-то ушло»; «Бодрость»...
На третий день мы впервые вышли за пределы комнаты и медленно спустились к морю... Пришло время расширить пространство жизни, а значит, пора было подключить форму работы, которую заранее запланировала наша психологическая команда, — экологическую (ландшафтную) психотерапию.
Так, группы Б.А. Титова и А.Ф. Шадуры, по преимуществу состоявшие из старших мальчиков, ушли в природу с первого дня работы; я со своей смешанной группой «вышла из пещеры» на третий день, а «малышовая» группа Г.Ю. Мамедовой предприняла этот шаг на седьмой день. (Здесь есть о чем задуматься: возможно, стоит осмыслить не только возрастные и полоролевые различия детей, но и особенности «мужской» и «женской» психотерапии?)
Но вернемся к первому «выходу из пещеры». У моря подростки сидели, опустив ноги в воду, и слушали музыку волн, вдыхали запахи. В этот день зародилось свободное творчество группы — роспись на гальке. Позже дети усовершенствовали технику: стали покрывать расписанные гуашью плоские камешки лаком и дарить их ребятам из других делегаций. Именно у моря Марина, стоя по колено в воде, посмотрела на солнце и тихо произнесла: «Я — как дерево, которому дали воды».

К СВЕТУ И К МИРУ

Среди деревьев мы и провели занятие на следующий день. Если на предыдущих занятиях мы время от времени включали элементы телесно-ориентированной терапии, то здесь она присутствовала в явном виде. Сами дети были деревьями, — я включила в занятие известную динамическую медитацию Ошо «Из семечка — в дерево».
В этом упражнении «вырастание» — метафора личностного роста, который символически выражается изменениями в положении тела ребенка относительно земли: от самого низкого (лежа или сидя) до самого высокого (стоя в полный рост на полупальцах с руками, устремленными вверх, к солнцу). В ходе динамической медитации площадь внешней опоры тела постепенно уменьшается, и это может быть компенсировано укреплением внутренней опоры человека, которая рассматривается как символическое выражение уверенности в себе и доверия к своим возможностям.
Осуществляются движения медленно и плавно, что позволяет подросткам погрузиться в себя, сконцентрироваться на своих эмоционально-телесных ощущениях, которые важны для возрождения в подростке витальности — «первичного устремления к свету, к миру, к жизни» (П. Флоренский, В. Зинченко) — и доверия к своему телу.
Вот фрагменты обсуждения: «Я была сосной, которая растет около домов. Она очень хочет пить» (Алла); «А я березой была в поле... Ласковая, ей хочется тепла, хочется расти вверх, быстрее тянуться к солнцу и свету» (Марина); «Ива около шоссе... Очень грязный воздух — не хватало воздуха... И я поняла: не хочу больше жить около шоссе, хочу в лес, чтобы быть среди других деревьев...» (Зуля); «Тополь, пирамидальный... Как хочется быстрее вырасти...» (Женя).
А когда в конце занятия я применила метафорический прием «погода в доме», то общее состояние участников выразилось в словах: «Началась весна»...
После четырех дней пребывания в лагере дети из ЧР стали, с одной стороны, все более активно включаться в общелагерные мероприятия, а с другой — «по секрету» приходить по вечерам на индивидуальные консультации к психологам. К концу смены чеченская делегация стала чувствовать себя равноправной участницей съезда ДИМСИ. А по вечерам на гору зачастили гости снизу: допоздна горел костер, у которого рядом с «хозяевами горы» сидели подростки из разных городов России и вместе пели песни под гитару.

На рис. 3, 4, 5 видно, что настроение детей после психологических занятий изменилось...

ВМЕСТЕ СО ВСЕМИ

Конечно, произошедшие с детьми изменения вовсе не означали, что травматическое переживание полностью изжито. Нужна была еще немалая работа. Но прежняя боль уже не разрушала внутренний мир подростков, а способствовала их эмоциональному закаливанию. Ведь психологическая работа заложила фундамент, на основе которого они могли соприкасаться с острыми переживаниями.
Таким переживанием стал подготовленный тюменской делегацией (после консультации с психологами) сценический монтаж стихотворений и песен, посвященных Великой Отечественной войне. Мои коллеги, анализируя данную ситуацию, отметили, что «у многих детей из чеченской делегации после концерта возникли глубокие переживания, обусловленные актуализацией их собственного опыта перенесенной войны». Некоторые из детей после этого не спали всю ночь, плакали, рассказывали о том, что они пережили. Это было глубокое катарсическое отреагирование травматического стресса, позволившее чеченским детям понять (на доступном данному возрасту уровне), что их горе понимают и разделяют другие люди.
На другой день дети из ЧР активно участвовали во всех делах, в том числе и общелагерных. На их лицах засиял внутренний свет, а в движениях появились легкость и свобода. То, что психологи наблюдали только на своих занятиях, стало проявляться в их повседневном общении с окружающими взрослыми и детьми.
И еще один важный эпизод. Его описал в своем отчете А.Ф. Шадура: «Почувствовав поддержку, воспитатели вместе с детьми из чеченской делегации подготовили для остальных участников съезда свой концерт. В стихотворном монтаже дети читали стихи своих ровесников из Ставропольского края, в которых звучали мотивы чеченской войны. Один из подростков, читая стихотворение, где присутствовала строчка: «Будь проклята, война», оговорился и произнес: «Будь проклята, Чечня». В зале повисла какая-то зловещая тишина, но читавшая следом за ним девочка как ни в чем не бывало начала читать свое стихотворение... Возникло ощущение свежести, как после прошедшей грозы.
Для детей из чеченской делегации это выступление было еще одним прорывом в новую систему социальных отношений, в которых они, являясь носителями культурных традиций своего народа, вступают в равноправные отношения с людьми других национальностей. Важно было и то, что они смогли провести концертное выступление на хорошем для данного возраста и профессиональной подготовки уровне».

РЕЗЮМЕ

Пора подводить итоги. Кратко можно сказать, что для работы по психологической реабилитации подростков, эвакуированных из зоны военных действий, наиболее приемлемой моделью психологической помощи является психологическое сопровождение как создание переходного пространства совместного бытия. Изменения, возникающие у подростков при психологическом сопровождении, помогают им восстановить разрушенные связи с миром, найти точку опоры в самих себе. У детей формируется новый, позитивный образ мира, новые отношения с собой, с другими людьми, с жизнью в целом.
Можно выделить следующие этапы психологического сопровождения:

1. Создание пространства, обеспечивающего:
— чувство безопасности вовне (в физическом пространстве бытия)
— доверие к специалисту по сопровождению (психологическая безопасность).

2. Проведение работы по возрождению чувств и отреагированию травматического опыта.

3. Проведение работы с разрушительными чувствами (в частности, агрессивными), результатом которой становится «расчистка» внутреннего пространства, высвобождающая место для новых чувств.

4. Проведение работы по принятию и укрепление своего «Я»:
— принятие ценности себя и своей жизни;
— осознание себя не частью государства, а необходимой частью жизни.

5. Проведение работы по:
— расширению внешнего пространства;
— изменению отношений к окружающим людям и способов взаимодействия с ними;
— освоению новых жизненных ролей и моделей поведения;
— обретению уверенности в своих силах.

6. Формирование готовности к переменам за пределами переходного пространства лагеря.
Мы понимаем, что эта схема нуждается в теоретической и эмпирической проработке. Однако уже сейчас отчетливо видна взаимосвязь основных этапов и их соответствие основной модели прохождения личности через переходные, кризисные ситуации.

И еще один вывод: чтобы добиться существенных и устойчивых изменений в личностном развитии подростков, эвакуированных из зоны военных действий в Чеченской республике, необходимо не только увеличить период психологического сопровождения, но и параллельно предусмотреть аналогичную работу с родителями.
Возможен и другой вариант: вспомнить опыт XIX века и воспользоваться наработанной в нем моделью длительного пребывания подростков из Чечни в России, где они получали образование в закрытых учебных заведениях. Это избавит молодежь, пережившую трагедию войны, от «эффекта пещеры» с его деструктивным противостоянием всему российскому.

Наталья ОСУХОВА,
кандидат педагогических наук