МЕХАНИЗМЫ
СОЦИАЛИЗАЦИИ
Психология утверждает: существует три
основных системы социализации подрастающего
человека.
Первая — система так
называемой целенаправленной социализации. Ее
создает общество. Это ясли, детский сад, школа (с
ее очень средним образованием), институт. Все это
подчинено одной цели: приблизить молодого
человека к некоему идеалу, к «норме личности»,
которой обладает любое общество. В той или иной
степени, это всегда насильственный процесс, но
мера насилия зависит от степени демократичности
общества. Известный вопрос «бить или не бить?»
как раз и отражает проблему жесткости средств
целенаправленной социализации, приобщения
подрастающего поколения к аксиомам конкретного
общественного устройства.
Вторая — система так
называемой стихийной социализации. Сюда относят
все то, что мы обобщаем словом «улица»: детские и
подростковые компании, влияние различных
предрассудков, старых обычаев и традиций.
Наконец, третья система
социализации связана с самовоспитанием
человека, которая, правда, вступает в действие
позже других — для нее нужна определенная
развитость личности.
Где-то между этими системами находится
семья. Она может способствовать как
целенаправленной социализации, так и стихийной
— зависит от самой семьи. Две подростковые
оценки: «у меня семья твердокаменная» и «у нас
дома — как на базаре». Однако, как правило, семья
оказывается интегратором, ареной совмещения
влияния систем социализации.
Все три системы переплетены в жизни, все
оказывают свое влияние на человека. В идеале они
должны взаимодополнять друг друга, ведя к
единому целому — появлению самостоятельной
личности, способной соизмерять себя с другими
людьми, с обществом. Однако не всегда получается.
ЕСТЬ ВАРИАНТЫ
Ученые различают пять основных
способов реакции личности на целенаправленную
социализацию.
Подчинение ей ликвидирует
собственные устремления детского «Я», оставляя
лишь общественно-исторически выработанные,
общепринятые, полностью соответствующие
социальным нормам жизненные цели и способы их
достижения. Здесь «мы» полностью подменяет «Я».
Обновление среды сохраняет
общепринятые и одобряемые цели, но позволяет
использовать нешаблонные способы их достижения
— здесь «Я» служит общему «мы». Из разговора с
молодыми: «Мы за лучшую жизнь и за великую Россию.
Но дайте нам возможность проявить себя,
придумать новое. Хватит застоя в движении!»
Ритуализм ведет к маскировке, когда
необщепринятые, часто эгоистичные цели
достигаются внешне благопристойными,
одобряемыми и общепринятыми способами, которые
соответствуют традициям и ритуалам — в этом
случае «мы» служит некоему чужому «Я». Из другого
диалога: «А многих прошлое устраивало — можно
было красивую жизнь себе сделать, многое
получить за свою правоверность и умение говорить
вовремя красивые слова».
Уход от жизни — ситуация, когда
непринятые, странные с точки зрения общества
цели достигаются столь же непонятными и
неодобряемыми способами — «Я» замыкается само
на себя. «А наши песни вы и не поймете. У нас своя
цель — общество, основанное не на ваших правилах,
а на слиянии в музыке. И мы знаем, как этого
добиваться».
Однако так считают не все: «Рокеры! —
Ха-ха! Пророки и властители дум! Или они все
придуриваются, или все чересчур умны и хитро
дурачат всех! И это в то время, когда в мире, в
стране, в каждом городе и селении, самом
небольшом, в каждом доме, семье, в любом «Я» —
тьма проблем, противоречий, загадок, драм». Это
более конструктивная позиция.
Из разговоров: «Носятся с пацанами... А ведь у
людей реальные проблемы есть — где заработать,
как наладить отношения с родителями, как выбрать
дорогу, кем быть, наконец». Вот это интересно.
Казалось бы, банальные вопросы «кем быть?» и
«каким быть?» становятся все более острыми,
жизненными.
Похоже, это приближается к пятому
варианту реакции на излишне целенаправленную
социализацию — это бунт, мятеж, при которых
личность, отказываясь от общепринятого,
выдвигает новые цели и использует новые способы
их достижения, творчески, конструктивно
преобразуя общество. В этом случае «Я» выступает
силой будущего, потенциального развития «мы» —
если сам предложит этому «мы» что-нибудь
интересное.
ПРОТЕСТ
С точки зрения целенаправленной
социализации лучше всего подчинение. Все
остальное — от лукавого, то есть от иных систем
социализации. До последнего времени мы имели в
нашем обществе достаточно жесткую систему
целенаправленной социализации. Поначалу, исходя
из светлых идеалов и необходимости бороться за
них, она подавляла всякое инакомыслие — правящий
режим, формируя свое общество, боролся за свое
расширенное воспроизводство в сердцах и делах
будущих поколений.
Однако любая социальная система на
определенном этапе начинает замыкаться сама на
себя. Тогда самосохранение системы становится
главной целью, подменяя все остальные. В итоге —
бюрократизация воспитания, подгонка целей
общества и идеалов развития личности под узкие
интересы данной системы целенаправленной
социализации.
Но с человеком не так просто
справиться. Реактивно, от противного, подросток
начинает искать не нормированные обществом
способы врастания во взрослый мир. Если слишком
долго и многое запрещать, то это похоже на
комплекс неполноценности. Дети замечают это и не
хотят слепо подчиняться. Они не хотят быть теми
«механическими гражданами», о которых в свое
время писал А.М. Горький. И тогда рождается
протест.
Всем известен третий закон Ньютона:
действие всегда равно противодействию.
Сопротивляется даже неживая природа. Тем более —
живая. Если общество слишком целенаправленно
воспитывает подростка, то он защищается. Ничего
удивительного: никто не любит, когда его
«воспитывают».
И ничего, в принципе, плохого в этом
нет. Как гласит популярный ныне принцип подбора
кадров, опереться можно только на то, что
оказывает сопротивление. Однако в детстве
излишнее давление ведет к тому, что расцветают
плоды стихийной социализации, все то, что
педагоги называют «негативкой».
ИДЕАЛЫ И ЖИЗНЬ — ЧТО СИЛЬНЕЕ?
Проблемы молодежи неотделимы от
проблем общества. Нет никаких особых молодежных
проблем, есть проблемы общества, которые
наиболее ярко проявляются в молодежной среде. И
отношение к ним меняется с изменением самого
общества. Что мы сейчас и имеем. Это — главное.
В деле воспитания человеческое
общество с годами берет на себя все больше и
больше. Однако у нас «век общественного
воспитания» как-то незаметно свелся к застойным
годам торжества бюрократизировавшейся системы
целенаправленной подгонки незрелого, дескать,
детского «Я» под устраивающую систему
аксиоматики. Разрастаясь, эта система
социализации не вытесняла стихийную, а реактивно
способствовала увеличению числа ее новых
разнообразных форм. Дело зашло так далеко, что
уже неизвестно, чье влияние было сильнее.
Осложняется все тем, что
целенаправленное воспитание продолжает на
словах учить какой-то идеальной жизни, а
стихийная социализация на деле адаптирует
человека к жизни реальной. Первое взывает к
будущему, второе приспосабливает к настоящему.
Одно опирается на принудительную
обязательность, второе — на жизненную
необходимость.
И здесь возникает парадокс. С одной
стороны, идеально целенаправленно
социализированный человек едва ли будет
приспособлен к нашей далеко не идеальной
сегодняшней жизни. Боюсь, что он вряд ли в ней
выживет. С другой стороны, социализированный
стихийно настолько далек от наших светлых
представлений, что аж страшно становится. В итоге
реальная социализация достигается лишь
стихийно, а целенаправленное воспитание
повисает в воздухе. Почему?
Было бы слишком просто отделаться
отпиской: дескать, слова разошлись с делами, а
идеалы — с жизнью. Вопрос глубже: какие слова, с
какой жизнью? И у кого же они разошлись?
С КОГО НАЧНЕМ?
В последние годы в нашей жизни
получило прописку деление людей на «мы» и «они».
«Мы» — хорошие, прогрессивные,
перестраивающиеся, современные. «Они» — плохие,
реакционные, тормозящие реформы, ретрограды.
Иные журналисты лихо начали призывать чуть ли не
к гражданской войне с «ними». Помните призыв
известного публициста на тему «раздавите
гадину»?
С кем надо разделаться? Кого призывают
«давить»? Справедливо ли такое
противопоставление? В том ли единственный смысл
реформ, чтобы избавиться от «них»? Думается, нет.
Смысл в той многократно, хотя и с несколько
ироничным оттенком, повторяемой людьми фразе:
реформы надо начинать с себя.
У новой жизни нет политических
противников, нет какой-то оформленной оппозиции.
Но есть, я бы сказал, серьезный психологический
противник, неоформленная оппозиция
психологических стереотипов и инертности. Это и
есть трудности начального этапа любых перемен.
Все мы, скажем так, дети своего времени.
Сложившийся механизм торможения нашего развития
существовал не сам по себе. Все мы привыкли к
определенному образу жизни. У нас устоялись
какие-то ценности и представления. Нам редко
нравятся повышенные требования. Мы привыкли к
определенному ритму жизни, наконец. Человеческое
мышление, в принципе, достаточно «экономично»:
оно протестует против тех расходов энергии,
которых можно избежать. Привыкая к чему-то, оно
проявляет склонность к консерватизму. В том
числе и в воспитании детей. Вот это и подлежит
реформированию.
ОТ «Я» К «МЫ»
Реформы, прежде всего, должны
преобразовывать мышление. Речь идет о том, чтобы
научиться мыслить по-новому, действовать
по-новому, работать по-новому, осваивать новые
подходы в решении новых задач. И не только новых
— по-новому необходимо решать и многие старые
задачи, первая из которых — воспитание
подрастающего поколения. Главное здесь —
трансформация, модернизация сознания.
В нашем обществе уже нет каких-то «мы»,
с которыми надо объединяться. Отсутствуют и
какие-то «они», с которыми надо воевать. Однако и
«мы», и «они» сожительствуют в нашем сознании.
Реформы — это психологическая борьба,
сознательное насилие творческих потенций
мышления над экономичными стереотипами. В
частности, над все тем же стереотипом «мы».
Невозможно одновременно перестроиться всем и
победно отрапортовать: «Мы готовы!»
Гуртом только почины принимать легко
было. Разным людям требуется разное время для
того, чтобы обдумать ситуацию в обществе, в
стране, в своей жизни и перестроить себя. В темпах
такой перестройки и проявляется личность,
психологический склад человека, уровень
зрелости его сознания. В каждом случае этот
процесс проходит индивидуально. И это
естественно: пробуждение собственного «Я» —
мучительный, сложнейший процесс.
«Я» без «мы» не бывает, но нет и никаких
«мы» без «Я». Каждый растущий человек должен
помнить об этом. Мы обязаны научить его: только
через сознательное, активное личное «Я» возможно
достижение той ситуации, когда хорошо будет всем.
Дмитрий ОЛЬШАНСКИЙ,
доктор политических наук,
кандидат психологических наук,
директор Центра стратегического анализа и
прогноза
Данная статья — отрывок из новой книги Д.
Ольшанского
|