ЛОГИКА АРИФМЕТИКИ И ЛОГИКА ЖИЗНИ

Рабочий день психолога в школе часто начинается с того, что педагоги и/или родители «предъявляют» ему «трудного ребенка», имеющего проблему, связанную с успеваемостью или поведением (будем называть ее проблемой первого уровня). При анализе заявленной проблемы психологу важно почувствовать наличие скрывающихся за ней проблем другого уровня, имеющих отношение к социальной ситуации ребенка, особенно к взаимоотношениям, сложившимся в семье.

Формально позиция школьного психолога позволяет ему не замечать многое из того, что не имеет непосредственного отношения к ребенку в рамках учебно-воспитательного процесса, осуществляемого в школе. Тем более что выход за очерченные инструкциями рамки служебных полномочий никогда не приветствуется администрацией школы и всегда приносит дополнительные трудности самому психологу, часто открывающему в подобных случаях «ящик Пандоры».

Но практика показывает, что попытка психолога рассматривать проблему первого уровня изолированно, как бы не замечая остальных трудностей школьника, часто приводит к формированию в среднесрочной и долгосрочной перспективе более тяжелых последствий в развитии ребенка.

ПРОБЛЕМА С АРИФМЕТИКОЙ

По словам мамы, у Коли, учащегося 5-го класса, совершенно неожиданно возникли серьезные проблемы с арифметикой. Мальчик, еще недавно не имевший даже троек, внезапно резко сдал: у него появились двойки. За два дня до обращения мамы к психологу Коля, не решив и половины из предложенных на контрольной работе задач, сдал тетрадь третьим в классе и отправился в игровую комнату.

Из разговора с учительницей выяснилось, что еще совсем недавно Коля без затруднения решал не только подобные, но и гораздо более сложные задачи. И мама, и учительница затруднялись в определении причин происходящего с Колей, высказывая различные гипотезы. Они предполагали, что «может быть, это действует весна», а может быть, у ребенка развивается «тяжелое заболевание головного мозга». Но обе были согласны с тем, что консультация психолога в этой ситуации необходима.

На прием вместе с мамой явился Коля. Я предложил ему решить несколько простых арифметических задач на сложение и вычитание. Открывшаяся картина была очень странной. Например, если в задаче на сложение и вычитание фигурировали цифры 72 и 34, а логика задачи требовала произвести с ними операцию сложения, то Коля немедленно выдавал ответ: 38. Если же логика задачи требовала произвести операцию вычитания, то столь же быстро Коля выдавал ответ: 106. Так же или подобным образом события развивались при решении 8 из 10 предъявленных задач.

Присутствовавшая при тестировании мама не выдержала тяжести полученного результата и зарыдала. Заплакал и убежал из кабинета в коридор, где его ждала бабушка, Коля. Мама же осталась и, немного успокоившись, настойчиво попросила организовать для Коли дополнительные занятия по арифметике во время школьных каникул и даже спросила, не лучше ли будет оставить Колю на второй год. Мое мнение, как видно, ее не интересовало, а мысль о возможной тройке в четверти в дневнике у сына была для нее абсолютно неприемлемой.

Когда дверь за мамой закрылась, я почувствовал какое-то смутное раздражение, но причина этого была пока не ясна. Прежде всего, самым странным было то, что ни в одной из предъявленных задач Коля не совершил ни одной чисто арифметической ошибки. Все те цифры, которые Коля легко и быстро находил в качестве ответов на предложенные задачи, могли быть получены в результате арифметических действий с исходными данными.

Более того, на словах Коля демонстрировал полное и адекватное понимание того, какую именно из арифметических операций следует произвести для получения правильного ответа. И только затем производил операцию, но логически противоположную требуемой.

Не было ничего хорошего в том, что мама совершенно не поинтересовалась моим мнением, а лишь затребовала одобрения того решения проблемы, которое она сама предлагала.

Через некоторое время мне стало ясно, что мое собственное раздражение было не в последнюю очередь связано с тем, что и мама и сын определенно пытались мне нечто продемонстрировать, загадать мне какую-то загадку, на которую я должен найти ответ. И если я не разгадаю предложенную загадку, то буду вынужден играть с ними в какую-то игру, развивающуюся по неизвестным мне правилам.

Мне также стало понятно и то, что в эмоциональной сфере предъявленного мне «действа» им обоим не хватало не столько вдохновения, сколько естественности. У меня вдруг появилось ощущение, что я побывал не на премьере спектакля, а на сотом его прогоне.

КОПНЕМ ПОГЛУБЖЕ

На следующий день ко мне пришла мама Коли, для того чтобы извиниться за свою несдержанность, проявленную накануне. Однако для меня вдруг стало очевидно, что она внутренне готова и даже хочет сообщить мне что-то еще. Было заметно, что сложившаяся ситуация для нее действительно непереносима и она действительно хочет выяснить мою точку зрения на причины происходящего и на то, каким способом эта «арифметическая» проблема может быть решена. Но так как речь должна была, по-видимому, коснуться очень тонких, деликатных и даже болезненных «материй», она была готова открыться далеко не полностью и не сразу.

Обычно в подобном случае следует эмпатически расположить клиента к себе и выстраивать беседу таким образом, чтобы он имел возможность как бы неосознанно проговориться, высказаться против своей воли. Мама Коли определенно хотела предоставить мне какие-то сведения, но так, чтобы не чувствовать себя виноватой в их разглашении.

Из беседы с мамой выяснилось, что Коля живет в очень маленькой смежной двухкомнатной квартире в стареньком пятиэтажном доме вместе с мамой, папой и бабушкой. Хозяйкой квартиры является бабушка, которая занимает большую проходную комнату, а мама, папа и Коля занимают маленькую комнату.

После этого в разговоре почти незаметно возникла следующая тема, связанная с резкими изменениями в поведении Коли дома, проявившимися в последний месяц. Выяснилось, что Коля, оставаясь наедине с бабушкой, всегда вел себя примерно. Но в самое последнее время в присутствии родителей его отношение к бабушке стало резко меняться: он всячески пытался ее задеть, мешал ей смотреть любимые передачи по телевизору, «случайно» попадал в нее мячиком. Если мама или папа делали ему в этой связи замечания, Коля убегал в маленькую комнату, ложился на свой диванчик лицом к стене, и молча отвергал все попытки родителей вступить с ним в контакт.

Мама затруднялась ответить на вопрос о причинах такой перемены, однако в конце беседы как бы внезапно вспомнила о том, что рассказала ей месяц назад бабушка.

Оказывается, что около месяца тому назад Коля «совершенно неожиданно» устроил бабушке «душераздирающую сцену»: мальчик, положив руку на сердце, с рыданиями говорил, что жизнь его дома совершенно невыносима. Он не хочет дожидаться того момента, когда его выгонят из дома или отдадут в приют или детский дом. Ему, по всей видимости, будет лучше уйти из дома самому. Может быть, ему вообще лучше уйти из жизни.

Мама заверила меня, что никогда не давала своему сыну повода для таких мыслей. Даже наоборот: каждый день она уверяет своего сына в своей безусловной к нему любви. В завершение мама, смущаясь, спросила, не может ли идти речь о психическом расстройстве у Коли и с кем бы ей следовало по этому вопросу проконсультироваться.

Итак, положение оказалось очень серьезным: «арифметическая» составляющая проблемы отошла на второй план, а на первый план явственно проступила проблема внутрисемейных взаимоотношений. Это немедленно подтвердилось с помощью рисуночных тестов, которые были предложены Коле.

В его рисунках существовала огромная пропасть между ним и всеми остальными членами семьи. Такая же пропасть была между мамой и бабушкой. Конфликт был налицо. Но Коля не видел его разумного решения, и не имел сил перетерпеть сложившуюся ситуацию. В процессе обсуждения с Колей его рисунков он сказал мне следующее: «Я очень стараюсь к ним приспособиться, но они все меня не понимают, и у меня ничего не получается!»

Налицо была и серьезная проблема у мамы, которая обстоятельно пыталась доказать мне, что Коле, с ее точки зрения, действительно будет лучше остаться на второй год, чем «подорвать всю основу своего будущего». Достаточно тревожным было подчеркивание того, что она каждый день говорит сыну о своей безусловной любви.

Мама демонстрировала полную уверенность в том, что в любом деле не следует предпринимать следующий шаг, пока не будут решены абсолютно все проблемы, причем самым наилучшим образом.

Она хотела повысить контроль над всеми сторонами жизни своего сына. Возможность связи между проблемами сына в арифметике с внутрисемейной ситуацией она категорически отвергла и пообещала «прислать завтра папу», чтобы он со мной «разобрался».

НЕНУЖНЫЕ ЖЕРТВЫ

На следующий день на прием действительно явился папа, который был серьезно озабочен возникшей ситуацией и на самом деле очень хотел разобраться в причинах происходящего. Это позволило мне выявить еще одну точку зрения на проблему.

По словам папы, бабушка Коли была очень сильной женщиной, но достойного мужчины на своем жизненном пути не встретила и, как говорится, личная жизнь у нее не сложилась. Она решила родить ребенка и воспитывать его самостоятельно. В результате этого решения на свет появилась мама Коли.

Самые сильные, яркие и глубокие впечатления этой женщины о ее детстве и юности, глубоко запавшие ей в память, оказались соединены с теми постоянными упреками, которые она слышала от своей матери в связи с тем что та «вынуждена отказаться ради дочери ото всех радостей жизни».

Выяснилось и то, что когда дочери было 12 лет и она в первый раз принесла из школы «четверку» за четверть по одному из предметов, мать ей сказала, что если это повторится, то она отдаст свою «непутевую» дочь в детский дом. И в этот момент девочка окончательно утратила веру в безусловную любовь со стороны матери и одновременно приобрела комплекс, «благодаря» которому сегодня она каждый день заверяет Колю в своей любви.

В возрасте 12–13 лет мама Коли твердо решила стать женщиной сильной, самостоятельной, удачливой и счастливой. Но получилось так, что ее мужем стал ровесник ее матери. Несмотря на то что мама и папа Коли очень хорошо зарабатывают и имеют возможность радикально и быстро решить жилищную проблему, они продолжают жить в маленькой двухкомнатной квартирке в непрестижном районе вместе с бабушкой.

В основе этой ситуации лежит чувство вины, которое в свое время сформировалось у мамы Коли во взаимоотношениях со своей матерью. Именно это чувство заставляет маму думать, что она не имеет права никогда и ни при каких обстоятельствах «оставить» свою мать, бабушку Коли, наедине с жизненными проблемами: «Ведь она уже принесла мне в жертву самое дорогое, что может быть у женщины, — свою личную жизнь!»

ЧТО МОЖНО ПРЕДПОЛОЖИТЬ

Все вышеизложенное позволило мне предположить, что в какой-то момент бабушка, оставшись наедине с Колей, могла посеять и утвердить в нем сомнение в безусловной любви к нему со стороны близких. То есть она могла сделать по отношению к своему внуку то, что уже когда-то сделала по отношению к своей дочери. И тогда в сознании мальчика могло возникнуть серьезное сомнение в том, действительно ли его любят и любят ли его безусловно, вне зависимости от того, какие отметки он приносит из школы.

Как еще может Коля объяснить себе эту «ужасную» реакцию мамы на несколько мелких его неудач в школе и ее высказывания в присутствии самого Коли и посторонних людей о возможности и даже целесообразности оставления его на второй год?

В этом случае становится объяснимой и та сцена, которую Коля устроил бабушке: не пытался ли он таким образом проверить, будет ли бабушка его защищать, если родители от него «откажутся»?

Если моя гипотеза верна, то ребенок в данном случае утратил понимание логики в действиях родителей и близких, обнаружил первый раз в жизни наличие серьезных противоречий между их словами и делами. Неразрешенное сомнение в сочетании с угрозой потерять самых близких людей, от которых в ближайшие годы зависит вся его жизнь и благополучие, резко повысило нагрузку на его эмоциональную сферу, что, в свою очередь, снизило его работоспособность и возможность концентрации на решении текущих учебных задач.

Можно предположить, что конфликт взаимоотношений между близкими людьми стал для ребенка внутренним конфликтом (логики мышления и сознания). Данный конфликт парадоксальным образом проявился вовне через потерю мальчиком понимания между логической и чисто арифметической составляющими в процессе решения задач.

ПРИНЦИП МЫШКИ

Очевидно, что простого решения всего комплекса выявленных проблем не существует. Но это не освобождает психолога от необходимости действовать. Безусловно верно и то, что консультирование, осуществляемое в интересах психологического здоровья ребенка, не предусматривает проверки психологом терапевтической гипотезы на истинность.

Гипотеза консультанта не будет изложена ни маме, ни папе, ни бабушке, ни Коле. Исключено обсуждение этого круга внутрисемейных проблем в педагогическом коллективе. Те взаимоотношения, которые сложились в семье Коли на протяжении многих лет, не могут быть одномоментно изменены даже в том случае, если выдвинутая гипотеза истинна. Изложение гипотезы членам семьи может на какое-то время сплотить семью в борьбе с психологом как внешним врагом, пытающимся нарушить ее устои, но терапевтический эффект при подобном развитии событий не может быть стойким.

Формальным поводом для работы всегда является заявленная проблема первого уровня, а коррекционная программа работы с ребенком в подобном случае предусматривает комплекс мероприятий, направленных на решение заявленной проблемы.

Школьный психолог не должен ставить перед собой такую цель, как решение внутрисемейных проблем. В подобной ситуации психолог может выполнить роль мышки из широко известной сказки. Она бежала как бы по своим делам, непреднамеренно хвостиком махнула, и та скорлупка проблемы, над которой бились и бабка и дед, оказалась пробитой. Из этого не следует, что вскрывшееся содержание должно расхлебывать мышке: наступает время активных действий для бабки и деда.

В описанном выше случае вполне достаточно того, что те проблемы, которые существовали в семье и годами не только не решались, но и не обсуждались, стали наконец предметом обсуждения.

Школьный психолог также может дать родителям совет — обратиться к консультанту по семейным проблемам или психотерапевту, имеющему специальную подготовку в этой области.

Евгений ВАХРОМОВ,
психолог,
Московский педагогический университет
www.vakhromov.narod.ru