СХВАТКА... ИЛИ ЧЕГО НЕТ В АМЕРИКАНСКОЙ ШКОЛЕ

ПРОЛОГ

В десятый класс моя дочь пошла в Америке, в штате Техас. Так сложилось. Мне, как психологу, было безумно интересно все, но пойти на уроки я не могла (по многим формальным причинам), поэтому регулярно расспрашивала дочь об уроках, учителях, товарищах, отношениях... Она и сама с охотой рассказывала мне о том, что ее удивляло, радовало, огорчало.

В конечном счете меня интересовало — что же «у нас» и «у них» по-разному. И я и вы наверняка много раз слышали: российские дети, попав после нашей школы в американскую, все как один (за редким исключением!) становятся либо отличниками, либо «хорошистами». Причем понятно, что в случае, так сказать, исходной успешности такое развитие событий никого особенно не удивляет.

Удивляет, когда средне успешный в нашей школе ученик в американской просто расцветает. Почему? И вот тут мнения чаще всего сходятся — наша система образования лучше, у нас даются знания прочные, настоящие, глубокие, а у них все легко-поверхностно, программа рассчитана на слабого ученика и т.д.

Так ли это на самом деле? А если и так, то только ли в этом дело? Абсолютно не претендуя на сравнительный анализ двух систем образования, попытаюсь осветить лишь тот аспект, который мне показался интересным и значимым именно как психологу.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ — КОНКРЕТНАЯ

Отмечу сразу: я рассказываю о конкретной школе в конкретном городе штата Техас. В любом другом не только штате, но и региональном школьном департаменте будут другие условия, другие режим и структура учебного года, иное расписание, свои учебники и программы. Это разнообразие тем не менее не должно вводить читателя в заблуждение и создавать иллюзию некоего хаоса и полной свободы действий. Ничего подобного. Дело в том, что разными путями дети идут и приходят к одной цели, а именно — в конце школьного пути все «уравнивается», ибо все американские ученики сдают один и тот же экзамен, по результатам которого и принимаются потом в колледжи.

Так что я буду говорить о конкретной школе, на примере которой тем не менее сделаю вывод об одной, на мой взгляд замечательной, особенности образовательного процесса в Америке.

Итак, система уроков в нашей техасской школе такова. (Напомню, что речь идет о последнем этапе школьного обучения — «high school» (по-нашему — старшая школа, 9–12-й классы). Конечно, и математика, и биология, и многие другие предметы изучаются детьми так же, как и в российской школе, — с самого начала, с «элементарной школы», просто степень сложности возрастает.

Весь учебный год состоит из шести шестинедельных периодов. В конце «шестинедельки» выставляются баллы по каждому учебному предмету, которых всего восемь. Причем расписание занятий составляется для каждого ученика в начале учебного года и состоит из двух вариантов: день «А» и день «Б» (нетрудно догадаться, что дни просто чередуются — АБАБАБ...). В один день ученик посещает четыре пары уроков и имеет 45-минутный перерыв на обед (ланч), у которого тоже есть свои особенности (о них ниже).

Моя дочь выбрала из обязательных и предпочитаемых такие предметы: танцы (как физкультура), хоровое пение (как предмет по искусству), два английских (обязательные для неносителей английского языка), биологию, мировую географию, математику, кейбординг (кейборд — клавиатура для компьютера). По поводу последнего предмета (который изучался одно полугодие) хочется сказать особо. Он вызывает недоумение (ну кто же из современных тинейджеров не умеет работать с клавиатурой?!), а результат приносит просто замечательный — умение печатать на английском языке десятью пальцами с такой скоростью, что просто завидно.

При такой плотности занятий вполне понятно, что, к примеру, биология и мировая география изучаются в полном объеме старшей школы за один учебный год, а математика, усложняясь, четыре года, и т.д.

Задание на дом задается, и учитель, как правило, отмечает у себя специальным значком сам факт его (домашнего задания) наличия. Правильность не имеет особого значения — проверка делается всем коллективом тут же на уроке.

Самое замечательное во всей этой системе то, что она вся подробнейшим образом изложена в специальной толстенькой книжке-тетрадке вместе с таблицами для расписания уроков, домашних заданий, со всеми праздниками, телефонами административных служб и многой другой информацией. Это нечто среднее между нашим дневником (хотя родительских подписей в нем не предусмотрено, поскольку оценки не выставляются) и справочником данного учебного заведения.

Причем в этой книжке есть и информация о том, почему школа носит имя Ламара, и как называются ученики в зависимости от степени их взрослости: девятиклассник — это freshman («свеженький, новенький»); десятиклассник — sophomore (второкурсник), одиннадцатиклассник — junior (младший), а вот двенадцатиклассник уже senior (старший), — и почему наркотики — это плохо, и куда звонить, если... — то есть много-много разной полезной информации. Такие книжки-тетрадки абсолютно обязательны для каждого учащегося.

Итак, по итогам каждой «шестинедельки» родителям по почте присылается лист успеваемости. Вот его хорошо бы родителям подписать.

Есть еще интересный момент. 45 минут обеда положены, оказывается, не всем, а только тем ученикам, у которых нет долгов ни по одному предмету. Если же долги есть (невыполненное домашнее или классное задание), то обед укорачивается на 20 минут, в течение которых ученик сидит у того педагога, по предмету которого задолжал, и работает.

Почти каждый день, приходя из школы, дочь сообщала, что сегодня был тест по какому-нибудь предмету. Тесты бывали по короткой теме, по главной теме, в конце шести недель, в конце полугодия. Справедливости ради скажу, что только в начале учебы дочь сообщала про все тесты. Со временем тестирование стало обыденным делом. А между тем именно тестирование — разноформатное и постоянное — не просто отличает наши системы образования. Известно, что тестирование предполагает строгую и, что самое главное (!), однозначную систему оценивания: ответил, например, на 20 вопросов из 100 — получаешь 30 баллов, а за все сто правильных ответов получаешь 80 баллов. И эта система одинакова для всех учеников.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ — АНАЛИТИЧЕСКАЯ

В тестировании, на мой взгляд, и заключается одно из принципиальных отличий наших систем образования. Ибо понятно, что именно тестирование резко снижает долю субъективного фактора в оценочной деятельности педагога.

И в этом, казалось бы, таком элементарном и понятном факте лежат корни глубоких психологических отличий взаимоотношений наших учеников и педагогов от их учеников и педагогов. Я вижу в этом основу отношений между детьми и учителями, ибо, идя на урок в класс, наш бедный педагог каждый раз идет в бой. Во всех смыслах этого слова — и в радостном (тонизирует!), и в совсем безрадостном, ибо любая борьба в конце концов изнуряет, даже если по началу бодрит.

Схватка — вот что такое процесс взаимодействия педагога и ученика в нашей школе. Пока педагог занимается чистым преподаванием, то есть дает знания, отношения не носят столь драматического характера. Но вот настает момент экспертизы — проверки усвоенных знаний, — и начинается битва. И битва эта тем сильнее, чем большую субъективность позволяет себе педагог.

Смею утверждать, что степень субъективизма обратно пропорциональна профессионализму. Однако не позволить себе ее вовсе педагог не может, ибо объективных факторов в нашей системе оценки недостаточно. Точнее, все составляющие нашей оценочной системы, начиная со всего пятибалльной шкалы, предполагают многочтение, что фактически и означает субъективизм.

Сколько драм разыгрывается после контрольной работы или в конце учебного года, когда четверку получает и почти отличник, и чуть больше чем троечник. Как же можно в подобной ситуации обойтись без субъективизма? А никак. Но на него, на этот субъективизм (а еще больше на логические доказательства его правомочности), педагогу приходится тратить столько душевных сил и нервной энергии, что иногда просто непонятно, откуда берутся силы для остальной педагогической деятельности.

Вот поэтому я и называю этот аспект взаимоотношений ученика и учителя схваткой. Причем схваткой никому не нужной, абсолютно неконструктивной и вредной не только для педагога, но и для ученика в равной степени. Ибо такой стиль вынуждает ученика бороться за свою правоту, даже если она не очевидна.

Именно поэтому моя дочь и констатировала, что в таком тоне, в каком у нас в классе разговаривает с учителями Кирилл (Илья, Миша, Вася — продолжите список), в техасской школе не позволяет себе разговаривать ни один ученик. На уроке могут не слушать, дремать, переговариваться, но хамить учителю никто не смеет. И дело вовсе не в супервоспитанности американских детей. Просто у них нет надобности отстаивать перед педагогом свою исключительность или объяснять, что «я сделал домашнее задание, да тетрадку дома позабыл...». Нет тетрадки — ноль баллов. И все.

Поэтому учителя не тратят свое здоровье на битвы, а позволяют себе много и хорошо объяснять, использовать разные методические пособия, придумывать интересные сценарии уроков и... «прикалываться» (шутить, если не на сленге). Даже я со своим бедненьким английским на родительском собрании (это тоже нечто совсем иное, чем у нас) почувствовала юмор и «приколизм» почти у всех педагогов. Вы знаете, это так здорово...

Однако и американский учитель имеет право позволить себе некоторую субъективность! Дело в том, что в листе успеваемости, который родители получают по почте после каждого шестинедельного периода, есть графа «Комментарии», а внизу листочка указано, какие комментарии учитель может себе позволить. Перечисляю: замечательная работа; хорошее участие в классной работе; слабые очки за тест; отсутствие домашней/классной работы; необходима встреча учителя с родителями; слабое посещение; дополнительной помощи не будет. И все! Маловато, но, по сути, достаточно, чтобы свои эмоции выразить.

ЭПИЛОГ

Когда я начинала писать эту статью, то была уверена, что пишу ее в первую очередь в защиту ученика, а написав, осознала, что душа еще больше болит за учителя. Его участь в этой схватке тяжелей. Ребенку хоть родители объяснят, что он все равно, пусть и не отличник, а самый умный и лучше всех...

А почему бы не снять с учителя этот тяжелый груз — давать оценку? Тогда у него появится возможность всю энергию, которую он тратит на схватку, использовать на мирное, развивающее, человеческое общение с учениками.

И ученики, в свою очередь, зная, что конкретно от учителя мало что зависит при оценке знаний, будут к нему относиться по-другому. Они перестанут подозревать, что хорошая оценка есть результат симпатии учителя к этому ученику. И тогда понятия «любимчик и отличник», «симпатия и успеваемость» станут самостоятельными, а не будут считаться синонимами. И можно будет любить отличника и не бояться, что тебя уличат в пособничестве его отличию. И можно будет любить хулигана и двоечника и знать, что его проклевывающиеся успехи и попытки нормального общения будут расцениваться как его собственная победа, его личный рост...

В заключение обязательно хочу подчеркнуть, что эта статья — предложение подумать, сравнить, обсудить.

Заменять все экспертные оценки тестовыми вряд ли целесообразно, ибо не всякий полет мысли или нетривиальное решение можно втиснуть в рамки традиционного теста.

Истина, как известно, чаще всего лежит посередине. Я — за то, чтобы эту золотую середину найти или, по крайней мере, начать искать.

Надежда АГЛАДЗЕ,
кандидат биологических наук,
психолог,
г. Пущино, Московская область