ОБЪЕКТИВНАЯ НАУКА
О СУБЪЕКТИВНОМ МИРЕ

Самое важное в жизни — правильно сориентироваться в ситуации,
требующей действия,
и правильно ориентировать
его исполнение.
П.Я. Гальперин

Обращение к истории психологии наглядно показывает, что появление того или иного направления означает пересмотр сложившихся представлений о предмете этой науки и поиск нового метода исследования. Именно так возник бихевиоризм: Э. Торндайк отказался от непосредственного исследования психики с помощью самонаблюдения и занялся вопросами научения. Так было с психоанализом, создатель которого З. Фрейд обратился к поиску скрытых причин психических отклонений. Так случилось с Э. Фроммом, переосмыслившим идеи Фрейда о соотношении биологического и социального в психике человека и обнаружившим таким образом механизм бегства от свободы.

Д.Б. Эльконину принадлежит деление на классическую и неклассическую психологию. По его мнению, начала неклассической психологии были заложены Л.С. Выготским, который сформулировал основной закон развития человека. Этот закон, согласно которому все функции индивидуального сознания первоначально имеют форму внешних социальных отношений людей и лишь в результате интериоризации становятся внутренними, по сути дела отвергает представление о предопределенности психического развития в классической психологии.

Культурно-историческая психология Л.С. Выготского и явилась той методологической основой, на которой выросла московская школа психологов. В психологической литературе обычно говорится о школе Л.С. Выготского — А.Н. Леонтьева — А.Р. Лурия, за которой скрываются два научных подхода: культурно-историческая теория Л.С. Выготского и теория деятельности А.Н. Леонтьева. К этой школе принадлежал и П.Я. Гальперин, хотя он и не был непосредственным учеником, коллегой или соратником Л.С. Выготского.

Как отмечает В.П. Зинченко, в этой школе не было рядовых учеников. Роли распределялись следующим образом: лидером был А.Н. Леонтьев, совестью — А.В. Запорожец, гением — А.Р. Лурия, научным темпераментом — Д.Б. Эльконин, а учителем — П.Я. Гальперин.

В рамках школы Выготского—Леонтьева—Лурия существовали самостоятельные научные направления, созданные А.Р. Лурия, А.В. Запорожцем, П.Я. Гальпериным и др.

ДУША, СОЗНАНИЕ, ПОВЕДЕНИЕ?

В этом году мы празднуем два юбилея: 100-летие со дня рождения Петра Яковлевича Гальперина (родился 2 октября 1902 года) и 50-летие теории поэтапного формирования умственных действий и понятий (в июле 1952 года на совещании в президиуме Академии педагогических наук РСФСР П.Я. Гальперин, выступая в прениях, впервые изложил результаты изучения умственных действий).

К сожалению, имя П.Я. Гальперина мало что говорит современному психологу, и не его в том вина. Полки книжных магазинов в прямом смысле слова ломятся от изданий по психологии, которые условно можно разделить на популярные и научные. Что касается последних, то бросается в глаза их некоторая содержательная односторонность. Идеологическая несвобода сменилась идеологической анархией, и сегодня стали востребованными ранее недоступные (по преимуществу зарубежные) исследования. При этом многие отечественные психологи оказались забытыми (хочется надеяться, что временно). В их число попал и П.Я. Гальперин. Лишь в последние годы стараниями учеников переизданы его основные труды.

Главная работа П.Я. Гальперина «Введение в психологию» увидела свет в 1976 году. Ее автор обратил внимание на несостоятельность традиционных представлений о предмете психологии. При этом П.Я. Гальперин отмечал, что «ложные понимания предмета психологии обуславливают много бед как в самой психологии, так и у всех, кто имеет с ней дело».

Он обратил внимание на то, что в психологии постоянно имеет место смешение объекта и предмета исследования. Если мы откроем любой психологический словарь, то найдем там примерно такое определение: психология — «наука о закономерностях развития и функционирования психики как особой формы жизнедеятельности».

П.Я. Гальперин задался вопросом: а все ли психическое является предметом психологии? Одного указания на психические процессы — память, мышление, чувства — явно недостаточно для построения психологической системы, ибо эти процессы изучаются не только психологией, но и другими науками. П.Я. Гальперин объясняет это на примере мышления.

Мышлением занимаются и логика, и теория познания, и педагогика. Можно изучать патологию мышления, физиологические основы мышления и др. Поэтому неправильно указывать на мышление как на предмет психологии. Для построения научной психологии мышления необходимо выделить то, что в процессе мышления может и должна изучать психология.

Поэтому, по мнению П.Я. Гальперина, следует найти тот критерий, который позволит четко различать, что в психических процессах должна изучать психология, а что — другие науки, какие задачи призван решать психолог, а какие лишь кажутся психологическими, а на самом деле ими не являются.

Поставленные П.Я. Гальпериным вопросы звучат актуально в современных условиях: сейчас нередко социальные или нравственные проблемы подменяются психологическими. Нам еще предстоит найти границу, отделяющую психологические задачи от непсихологических. С душой человека имеет дело не только наука, но и искусство, литература, религия. Интуитивно мы понимаем, где искусство и литература, а где психология. Однако одной интуиции явно недостаточно.
П.Я. Гальперин настаивал на необходимости научного решения этого вопроса.

«Вопрос о предмете изучения — это не только первый и сегодня, может быть, самый трудный из больших теоретических вопросов психологии, но вместе с тем вопрос неотложной практической важности». Этими словами начинается «Введение в психологию» — книга, изданная более четверти века назад. Но они долго еще будут оставаться актуальными для нашей психологии.

П.Я. Гальперин не только поставил вопрос, но и предложил свой ответ. Французскому антропологу К. Леви-Строссу принадлежит такая мысль: «Ученый — это не тот, кто дает правильные ответы, а тот, кто ставит правильные вопросы». Если следовать данному критерию, то П.Я. Гальперин — дважды ученый. Если вернуться к рассуждению о предмете исследования на примере мышления, то ответ будет следующим: психология изучает не все мышление, а только процесс ориентировки субъекта при решении интеллектуальных задач.

Таким образом, психология не может и не должна изучать всю психическую деятельность. «Процесс ориентировки субъекта в ситуации... формирование, структура и динамика этой ориентировочной деятельности... — вот что составляет предмет психологии».

ОРИЕНТИРОВОЧНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

П.Я. Гальперин постоянно подчеркивал, что процессы ориентировки являются главной стороной психической жизни индивида. И в этом смысле психология есть главная наука о психике.

Необходимо особо подчеркнуть, что, по мнению автора, все формы душевной жизни представляют собой разные формы ориентировочной деятельности. Последняя не ограничивается одними интеллектуальными функциями, даже во всем их диапазоне — от восприятия до мышления включительно. И потребности, и чувства, и воля не только нуждаются в ориентировке, но с психологической стороны представляют ее разные формы.

Потребности предопределяют наше избирательное отношение к объектам окружающего мира и направляют нашу деятельность на то, чего нам в данный момент недостает. П.Я. Гальперин считал потребности началом ориентировки.

Чувства сигнализируют об изменении отношения к ситуации и, таким образом, являются средством переориентировки в ситуации. Иначе говоря, чувства выступают как особый способ ориентировки в жизненных ситуациях.

Воля становится формой ориентировки тогда, когда ни интеллектуальной, ни аффективной оценки недостаточно. Своеобразная ориентировка в ситуациях, ведущая к принятию того или иного решения на основании выбора, — вот что, считает П.Я. Гальперин, должно стать предметом психологии воли. Воля выделяется как особая форма душевной жизни, представляющая собой новый способ решения задач в особых, специфически человеческих условиях.

Из всего сказанного П.Я. Гальперин делает, с одной стороны, простой, а с другой — фундаментальный по важности вывод: все формы психической деятельности, а не только познавательные, представляют собой различные формы ориентировки субъекта в проблемных ситуациях. Различные формы возникают потому, что различны обстоятельства, в которых оказывается субъект, и различны задачи и средства, с помощью которых решаются задачи.

Именно по ориентировке поведения — на что человек ориентируется, чего он хочет — мы судим о его душевной жизни. Истинная ориентировка выражается только в реальном поведении. Не только другим, но даже самому себе человек может искренне говорить одно, а делать совсем другое.

Причины ошибочного поведения П.Я. Гальперин видел именно в неумении ориентироваться. Это относится в равной степени и к решению теоретических проблем, и к поиску выхода из сложных жизненных ситуаций. Перед психологией стоит задача научить людей разбираться в себе и в обстоятельствах окружающего мира.

По мнению П.Я. Гальперина, в познании себя и овладении собою люди ждут помощи от психологии, помощи в том, «как правильно учиться и учить, как разобраться в том, чего можно ожидать и на что не следует надеяться, как, используя привычки, не оказаться в неожиданных и крайних ситуациях». Полная и адекватная ориентировка — в каком-то смысле залог жизни в согласии с собой и с миром.

Еще 2,5 тысячи лет назад Пифагор сказал: «Нигде не найти покоя тому, кто не нашел его в самом себе». Что значит найти покой в себе? Понять, чего хочешь и что нужно для этого сделать. Разве не об этом писал П.Я. Гальперин, отмечая, что все формы психической деятельности, в том числе потребности и чувства, представляют собой ориентировку?!

О ПРЕДМЕТе и МЕТОДе

Структура ориентировочной деятельности не открывается наблюдению — ни внешнему, ни внутреннему, так как представляет собой явление, а не сущность. А ведь именно структура ориентировочной деятельности и определяет психологические механизмы поведения. Естественно возникает вопрос о возможных путях ее изучения. В силу того, что анализ сложившихся форм ориентировки невозможен, основным методом исследования является изучение ее формирования.

П.Я. Гальперин подчеркивает: для того чтобы процесс формирования ориентировки был познаваемым, он должен быть управляемым.

Любое обучение направлено на приобретение субъектом новых знаний и действий. Специфика подхода, развиваемого П.Я. Гальпериным, состоит в том, что он говорит не просто о формировании, а о построении действия с заданными свойствами. Такой метод был охарактеризован его создателем как магистральный путь исследования психических явлений.

Эти принципиальные положения о предмете психологии и ее методе, с точки зрения П.Я. Гальперина, являются основанием для создания «настоящей психологии — объективной науки о субъективном мире человека (и животных)».

ТЕРНИСТЫЙ ПУТЬ

По аналогии с известной работой А.Р. Лурия «Маленькая книжка о большой памяти» мне бы хотелось назвать книгу П.Я. Гальперина «Введение в психологию» маленькой книгой о большой психологии. В ней всего 150 страниц, на которых уместилась вся психология ориентировочной деятельности. За каждой главой, параграфом, страницей, абзацем, мыслью — тома прочитанной литературы по философии, психологии, физиологии и часы, дни, годы и даже десятилетия размышлений.

Долгим оказался путь «Введения в психологию» к читателям. Ее автор отличался необычайно высокой требовательностью к своим выступлениям — как устным, так и письменным. Разбирая личный архив П.Я. Гальперина, удалось обнаружить записи конца 40-х (!) годов, имеющие непосредственное отношение к будущей теории и книге. Как отмечал В.П. Зинченко, Петр Яковлевич был нетороплив с публикациями.

Однако не только поэтому книга так долго шла к психологам. В 1972 году А.Н. Леонтьев, познакомившись с рукописью, дал ей критическую оценку. В сохранившихся в архиве П.Я. Гальперина «Замечаниях на брошюру П.Я. Гальперина «Введение в психологию» содержатся «резкие возражения» против ее публикации и делается вывод: «без надлежащей переработки издавать ее нецелесообразно».

Не совсем понятно, почему она получила столь невысокий статус брошюры. В толковом словаре русского языка «брошюра» определяется как «небольшая (до 50 страниц) книжка, обычно общественно-политического или научно-популярного содержания». Если мерить количеством страниц... А ведь за лаконичной манерой изложения лежит огромная работа по переосмыслению основных направлений развития мировой психологической мысли.

Не так давно увидели свет «Лекции по общей психологии» А.Н. Леонтьева. В них, как и в других его публикациях, точка зрения П.Я. Гальперина не приводится. По мнению А.А. Леонтьева, А.Н. Леонтьев был прав, так как теория Гальперина представляла собой «редуцированный вариант» деятельностного подхода. Позволю себе не согласиться с известным ученым. Действительно, созданная П.Я. Гальпериным теория существует в рамках деятельностного подхода, но это — оригинальный взгляд на психологию.

Тем не менее книга увидела свет (напомню, что это случилось в 1976 году) и сразу стала раритетом.

Подобные случаи, когда книга долго и трудно ищет своего читателя, правда по самым разным причинам, в истории психологии (а также философии, литературы, искусства) — не редкость. Книга З. Фрейда «Толкование сновидений», изданная тиражом 600 экземпляров, пылилась на полках книжных магазинов 8 лет. Тираж «Психодиагностики» Г. Роршаха, рассказывающей о ныне всемирно известных чернильных пятнах, также оказался нераспроданным при жизни автора. Монография Л.С. Выготского «Мышление и речь» более 20 лет находилась под запретом.

ПСИХОЛОГИЯ В УЗКОМ СМЫСЛЕ

А.И. Подольский, один из учеников П.Я. Гальперина, предлагает различать расширительное понимание теории поэтапного формирования (ТПФ), которое включает в себя всю систему психологических взглядов П.Я. Гальперина (в том числе учение о предмете и методе психологии), и теорию поэтапного формирования умственных действий и понятий в узком смысле слова. Наибольшую известность среди практических психологов получила ТПФ в узком смысле слова.

Развиваемые П.Я. Гальпериным представления о предмете психологии тесно связаны с ТПФ в узком смысле слова. Учение об ориентировке выступает теоретическим основанием для построения конкретно-психологических моделей усвоения новых действий, которые, в свою очередь, не только лишний раз доказывают верность принципиальных положений, но и являются развернутым описанием психологических механизмов интериоризации.

ТПФ в узком смысле слова — система положений об условиях образования у человека новых понятий и умственных действий.

При традиционном обучении овладение новым действием происходит без должного руководства со стороны взрослого и контроль осуществляется главным образом по конечному результату. П.Я. Гальперин поставил задачу выяснить условия, которые обеспечивали бы формирование новых знаний и умений с заданными свойствами. Эта система условий получила название планомерно-поэтапное формирование умственных действий и понятий (такое название дает автор в последней прижизненной публикации).

При организации процесса обучения в соответствии с этой системой новое действие формируется легче и быстрее, чем при традиционных формах обучения. Более того, новые действия, а вместе с ними представления и понятия становятся доступны детям в гораздо более раннем возрасте.

Школьные методики, как традиционные, так и экспериментальные, полагаются на заучивание словесных характеристик и в дальнейшем на их применение по памяти. Однако давно известно, что даже правильное воспроизведение по памяти не гарантирует правильного применения в действии. В связи с этим П.Я. Гальперин отмечал: ребенок должен приобрести способность ориентироваться на свои знания.

Новый метод стал использоваться при обучении письму, начальной грамматике родного языка, математике, физике, иностранным языкам и т.д.

Главное в методе П.Я. Гальперина — возбуждение и укрепление познавательного интереса и как следствие — исключение других видов мотивации, в частности наград или наказаний.

ОТ ТЕОРИИ К ПРАКТИКЕ

П.Я. Гальперину удалось подойти к решению вечной проблемы образования — формированию познавательных интересов детей. Учителя жалуются на учеников, формально усваивающих программу, а ученики — на то, что им скучно учиться. Если в школе одно, а в жизни другое, то вполне закономерен вопрос, который часто задают ученики: «А зачем все это нужно?» П.Я. Гальперин обращал внимание на то, что формирование даже самых совершенных приемов интеллектуальной деятельности создает лишь возможности для умственного развития. Эти возможности реализуются при активном использовании этих приемов, что имеет место тогда и только тогда, когда они отвечают интересам ребенка.

Перефразируя Л.С. Выготского, П.Я. Гальперин говорит, что интересы ребенка ведут за собой развитие интеллектуальных возможностей. Поэтому обучение необходимо строить таким образом, чтобы знания были интересны ребенку уже сейчас, а не стали бы необходимыми в будущем. Сегодня этому требованию отвечает III тип учения.

Мотивация — одна из наименее разработанных П.Я. Гальпериным проблем обучения. Он просто не успел. В целом трудно найти такой аспект школьного обучения, который в той или иной степени не был бы проанализирован в работах этого ученого.

ЧЕМУ УЧИТЬ И КАК УЧИТЬ

Знакомство с идеями П.Я. Гальперина наглядно показывает их практическую направленность. В архивных материалах сохранилась запись, подтверждающая эту мысль: «Все наши споры не имели бы серьезного значения, если бы за ними не стояли люди, которые ждут помощи от науки».

В то же время П.Я. Гальперин — автор оригинальной системы психологии как науки об ориентировочной деятельности. Может быть, в этом сочетании глубины теоретических размышлений с возможностью их практического приложения в сфере обучения и кроется причина жизнестойкости идей автора?

Учителям хорошо известны пути оптимизации педагогического процесса, но почему-то часто приходится слышать о низкой эффективности этих путей. В то же время прогрессивно настроенные педагоги интуитивно нащупали нерв образования — его содержание. А ведь теория П.Я. Гальперина именно про это — чему и как учить. И существует она уже 50 лет, и как минимум 30 лет — в разработанном виде. Но наука у нас развивалась по своим законам, а практика — по своим.

В последнее время ситуация изменилась. Раньше мы говорили о том, что должны сохранить наше научное прошлое, не разменять его под влиянием ситуативных настроений на мелкую монету наскоро придуманных теорий и необдуманно заимствованных методик. Сегодня работы Выготского, Леонтьева, Запорожца, Лурия, Эльконина, Гальперина, Божович нужны нам, мы не можем двигаться дальше без их идей. Их имена уже вошли в историю психологии, но наше профессиональное благополучие во многом будет зависеть от того, насколько мы сумеем воспользоваться их идеями, теориями и методами.

ОЧЕНЬ СУБЪЕКТИВНАЯ ОЦЕНКА

Одним из направлений работы П.Я. Гальперина явилось исследование формирования языкового сознания при усвоении иностранного языка. Созданная им психологическая теория служит наглядной иллюстрацией сформированности у автора психологического сознания.

Внутренняя логика научного построения, четкость формулировок и обоснованность выводов в сочетании с оригинальностью выдвигаемых идей являются для меня образцом профессионального творчества. Весьма вероятно, что кому-то позиция П.Я. Гальперина придется не по душе и покажется достаточно умозрительной, кто-то сочтет такое понимание предмета психологической науки слишком узким, ограничивающим психолога в его задачах. Но... развиваемый П.Я. Гальпериным подход нельзя упрекнуть в недостаточной продуманности и строгости. Все это делает данную теорию открытой для научных дискуссий.

Еще одна особенность научных изысканий автора, особенно заметная при чтении его трудов, — простота и четкость изложения. В связи с этим вспоминаются слова физика П. Капицы: «Чем фундаментальнее закономерность, тем проще ее можно сформулировать».

Не знаю, насколько мне удалось заразить читателя верой в теорию П.Я. Гальперина, но если кто-то дочитал статью до этого места, — уже хорошо. Значит, моя цель достигнута — стало больше на одного психолога не только слышавшего про Петра Яковлевича Гальперина, но и познакомившегося с положениями его теории. Хочется надеяться, что среди читателей «Школьного психолога» найдутся такие, кто захочет самостоятельно разобраться в теории Гальперина, прочитав его маленькую книгу о большой психологии.

Марина СТЕПАНОВА,
кандидат психологических наук,
научный сотрудник факультета
психологии МГУ,
г. Москва