ДЛЯ НАС И ДЛЯ НИХ

Когда мы были маленькими, то сидели за одним столом с родителями и гостями и смотрели все вместе черно-белый телевизор. Взрослые называли великие имена Грибова и Яншина, Орловой и Утесова, Шульженко и Вертинского, а мы слушали их разговор и только переводили широко раскрытые глаза с одного на другого.
И вот уже мы собираемся за таким же столом со своими друзьями, включаем телевизор и в разговоре начинают мелькать имена Юрского и Ахеджаковой, Абдулова и Янковского, Макаревича и Окуджавы. И теперь уже наши дети смотрят на нас широко раскрытыми глазами.
Что для нас живо, для них — история. Для них даже наша Родина СССР все равно, что для нас та война. Вот она рядом, в жизни и в памяти родителей, и нас еще касается ее дыхание... Но все же — в прошлом.
Мы по инерции все мерим этим прошлым, потому что оно — наша жизнь. И вдруг оказываемся людьми вчерашнего дня, чуть ли не ретроградами. И были бы рады по-другому, да не можем — это все в плоти, в крови и в сознании.
Двадцатый век мы по привычке называем нынешним, а они, уже выросшие из возраста, когда надо обязательно поспорить, про себя поправляют нас, переводя на свой язык — в прошлом веке. И мы смотрим на них со снисходительной мудростью, которой так гордимся, но которую втайне готовы отдать за непосредственность, за молодость, за свежесть. Да, особенно — за свежесть, за свежесть восприятия.
Для них все впервые. Для них мир огромен, а возможности бесконечны. Они только что прочли «Властелина колец», начали «Унесенных ветром», а «Мастер и Маргарита» еще впереди. Они будут целоваться на выпускном вечере, сдавать и заваливать первые сессии, осваиваться на первой работе, играть свадьбы и рожать детей, и влюбляться так, как еще никогда никто не влюблялся в этом мире.
И наступит момент, когда они вдруг поймут, что жизнь не просто конечна, а коротка, до обидного коротка. Только что они слушали наши разговоры о прошлом, а теперь сами остались старшими в семье. И уже их дети переводят взгляд широко раскрытых глаз с одного на другого...

Марк САРТАН