«ГЛАВНЫЙ АКЦЕНТ — НА ПРАКТИКУ!»

Не так давно прошла коллегия Министерства образования РФ, обсудившая планы развития службы практической психологии. Официальным итогом коллегии стало решение, которое «Школьный психолог» опубликовал в № 1 за этот год, а за менее формальной информацией о будущем службы мы обратились к начальнику Управления специального образования Министерства образования РФ кандидату психологических наук Татьяне Владимировне ВОЛОСОВЕЦ.

Татьяна Владимировна, какую долю в ваших заботах руководителя занимают проблемы психологической службы?

Процентов семьдесят моего времени и моих интересов посвящено проблемам службы практической психологии.  

Так много? Ведь это не единственное направление вашей работы...

Да, наше Управление специального образования ведет три направления работы. Первое — это работа специальных коррекционных школ. Они существуют уже давно, имеют свое типовое положение, наработанные методики, довольно устойчивую структуру. Второе — охрана здоровья. Один из наших отделов называется Отдел практической психологии и охраны здоровья. Это направление у нас только-только зарождается. До сих пор тема здоровья была прерогативой Министерства здравоохранения, но там традиционно занимаются болезнями и больными. Министерство образования пытается поставить вопрос по-другому: формировать здоровье, а не лечить болезни. И наконец, третье направление нашей работы — это психологическая служба. Я считаю, здесь основная наша задача состоит в том, чтобы создать определенную нормативно-правовую базу. Необходимо такое правовое поле, в котором могли бы работать наши психологи и в центрах, и в школах, и в других образовательных учреждениях. Кроме того, нам нужно продолжить создание определенной организационно-методической основы деятельности психологов в образовательных учреждениях. Потому что, к сожалению, работа психологов в школе становится неэффективной.  

Скажите честно: вы хорошо себе представляете трудности, с которыми сталкиваются психологи системы образования?

Думаю, что да.  

Не могли бы вы перечислить основные проблемы?

Сейчас у нас в системе образования, по данным мониторинга 2001 года, работают около 64 тысяч психологов. Большая часть из них (порядка 40 тысяч) — это психологи школьные. Начнем с них. Первая проблема — это правовое поле, в котором они работают. Множество психологов даже не знают, каков их рабочий день и сколько часов в неделю они должны работать. А ведь есть еще множество вопросов. Чем заполняется рабочее время психолога? Сколько времени выделяется на индивидуальную работу с детьми, на психодиагностику, на психокоррекцию? Как распределять время для работы с документацией? Какие часы необходимо выделить на работу с родителями, с педагогами школы? И так далее. Я могу сказать совершенно точно, что это одна из острейших проблем, потому что именно об этом большинство писем в наше Управление. Вторая проблема. Когда наших студентов-психологов готовят в вузах, то учат их, в основном, работе с детьми, которых можно назвать «условной нормой». А когда психологи после окончания вуза приходят в школу, то им часто приходится заниматься с детьми с отклонениями в развитии. Я не говорю здесь о детях с определенной патологией: они учатся, как правило, в специальных коррекционных школах. Я имею в виду обычных детей, у которых нарушены высшие психические функции: память слабая, внимание неконцентрированное, есть проблемы с восприятием. Или дети с девиантным поведением, с которыми тоже трудно работать начинающему школьному психологу. А таких детей у нас в школах с каждым годом все больше и больше. Из этой проблемы вытекает определенная задача, которую нужно ставить перед вузами страны, занимающимися подготовкой психологов. В стандарты образования должны быть введены дисциплины, которые касаются психокоррекционной работы с детьми с отклоняющимся поведением, то есть с детьми, которые не такие, как все, которые не относятся к категории «норма». Еще одна острая проблема, которая стоит перед школьными психологами, это методическая и техническая база. Я имею в виду обеспечение психолога методическими пособиями, комплектами, разработками и психологическим инструментарием. То, что сейчас есть у психологов, они большей частью покупают на собственные деньги. Это совершенно неправильно! Безусловно, в бюджеты муниципальных органов управления образованием должно быть заложено увеличение финансирования образовательных учреждений для оснащения кабинетов педагогов-психологов, логопедов и всех других специализированных кабинетов, которые находятся в школе.  

А как вы собираетесь решать эти проблемы? Они ведь не новые...

Что касается нормативных и правовых аспектов, то в министерстве при нашем управлении по решению проведённого всероссийского совещания создаются рабочие группы с участием специалистов региональных служб практической психологии. Эти группы как раз и занимаются подготовкой проектов правовых документов, которые мы планируем принять и направить в органы управления образованием субъектов Российской Федерации в первом полугодии 2003 года. Как только они будут готовы и подписаны заместителем министра или министром, мы передадим их для публикации в еженедельнике «Школьный психолог». Мы уже подготовили эти документы, так сказать, вчерне. Недавно прошедшая коллегия (см. «Школьный психолог» № 1, 2003 г. — Ред.) расставила необходимые акценты, и теперь понятно, как нужно доработать документы, чтобы они не диссонировали с нашим законодательством и одновременно отвечали требованиям развития и совершенствования деятельности службы практической психологии в системе образования.  

Как насчет знаменитого вопроса о пенсии за выслугу лет для педагогов-психологов? Одно из постановлений правительства на эту тему было написано просто в оскорбительном для педагогов-психологов виде! Они были упомянуты в списке профессий, дающих право на получение такой пенсии, но маленькая сноска фактически все дезавуировала и дала это право только психологам очень небольшого числа специализированных учреждений. Такую сноску могли сделать только в Министерстве образования, потому что Минтруда не понимает так глубоко нашей специфики...

Извините, но это было до того, как я начала работать в управлении, и поэтому, к сожалению, не могу сказать, чьих это рук дело. Лучше поговорим о том, что будет дальше. Управление специального образования постоянно выходит с разными конкретными предложениями по вопросам обеспечения социальных гарантий педагогов-психологов, социальных педагогов и других специалистов, в том числе и в Правительство Российской Федерации. Подвижки уже есть. Постановление Правительства Российской Федерации от 29 октября 2002 г. № 781 (см. «Школьный психолог» № 5, 2003 г. — Ред.) определило несколько типов образовательных учреждений, работа в которых дает педагогам-психологам и социальным педагогам право на досрочное назначение трудовой пенсии по старости.  

К сожалению, и это постановление не дало такого права психологам школ, интернатов, детских садов, ПТУ...

Мы сейчас будем готовить новые предложения в проекты постановлений правительства по поводу уравнения в правах на досрочное назначение трудовой пенсии по старости психологов и педагогов. Этот проект будет отправлен на согласование в три ведомства: в Минэкономики, в Минтруда и Минфин. Если со стороны этих ведомств не будет препятствий, значит, постановление правительства увидит свет.  

Что вы собираетесь делать для изменения стандартов подготовки психологов в вузах?

У нас каждые пять лет принимаются стандарты нового поколения. Поэтому уже в 2003 году начнется подготовка стандартов нового поколения, которые будут приняты в 2005 году. Мы подготовили для рабочей группы, которая будет работать с этими стандартами, свои предложения. Но группа пока, к сожалению, еще не утверждена. Впервые эти предложения мы сформулировали на нашем июньском совещании, на котором вы тоже присутствовали и материал о котором был опубликован в вашем еженедельнике (см. «Школьный психолог» № 31, 2002 г. — Ред.). Эти же предложения звучали и на октябрьской конференции в Санкт-Петербурге (см. «Школьный психолог» № 42, 2002 г. — Ред.). Самый главный акцент, с моей точки зрения, — это ориентированность новых стандартов на практику. Теоретическая база у практического психолога, безусловно, должна быть хорошей, без теории мы далеко не уйдем. Но то, что выпускник педагогического вуза с дипломом психолога в кармане приходит в школу и не знает, что же ему с детьми делать, — вот это категорически неправильно. Что здесь можно изменить? Во-первых, увеличить количество часов, отводимых на практику в школе. Не на практические занятия, а именно на педагогическую и психологическую практику, чтобы к моменту окончания института студент был уже хорошо знаком со школой. Во-вторых, ввести дополнительные курсы или, может быть, факультативы, чтобы научить студента работать с детьми не такими, как все.  

Но ведь система образования и без того «выталкивает» психолога в работу с проблемными детьми! А многие психологи возражают против такого подхода. Они говорят, что сначала надо работать со всеми детьми — тогда меньше будет детей с проблемами...

Но хотим мы того или нет, многие так называемые проблемы формируются у детей еще до семи лет, в результате в обычные массовые школы приходят и проблемные дети. Мало того, родители имеют право отдать ребенка в ту школу, в которую хотят, а не в ту, которая подошла бы этому ребенку. И часто бывает так, что дети, скажем, с задержкой психического развития попадают в массовую школу. (Хорошо это или плохо — вопрос для отдельной дискуссии.) Кто может помочь такому ребенку интегрироваться в новом коллективе? Если смотреть на вещи реально, то только психолог.  

Еще один вопрос по поводу стандартов подготовки. Предположим, что все получится и новых студентов учить будут лучше. А что делать с теми 64 тысячами, которые уже работают в школе, но не получили современной подготовки?

Для этого есть система переподготовки и повышения квалификации кадров.  

Ох...

  Ваш вздох мне понятен. К сожалению, профессорско-преподавательский состав институтов повышения квалификации и переподготовки кадров оставляет желать лучшего. И не случайно сейчас на базе многих наших вузов, таких, например, как МГУ, МГПУ, открываются специальные факультеты повышения квалификации и переподготовки кадров для уже работающих психологов. Но это решает проблему только для Москвы, Санкт-Петербурга и еще некоторых городов нашей страны. Наиострейший вопрос: а как быть с остальными? На то, чтобы обучить всех в одной из столиц, финансовых средств нет. Все это требует обдумывания, серьезной проработки и решения. Ничего более конкретного по этому поводу я сказать, к сожалению, не могу.  

Еще одна важная вещь, о которой вы сказали, — это нехватка методической, инструментальной и технической базы. Как вы собираетесь с ней справляться?

На коллегии министр особо заострил внимание на этом вопросе. Действительно, у наших психологов сейчас мало инструментария, с которым можно было бы работать. Поэтому сейчас мы думаем о том, чтобы в 2004 году запланировать поставки оборудования и инструментария для педагогов-психологов в рамках федеральной программы развития образования.  

Но здесь возникает еще одна проблема. При таком «централизованном снабжении» неизбежна и даже необходима определенная стандартизация методического материала. А за стандартизацией всегда виднеется призрак унификации...

Такую дискуссию вызывает любой вопрос о стандартах. Например, образовательный стандарт: нужно ли нам обучать всех стандартно, или все-таки нужна какая-то вариативность? Решением здесь может быть введение необходимого минимума. В нашем случае должен быть определенный минимальный набор методов, которыми владеет психолог и которые необходимы в школе. Но никто не заставит психолога этим минимумом и ограничиться. Это сложно выразить с помощью цифр, но тем не менее я попробую. Скажем, процентов 60–65 — это определенный стандарт, а процентов 35–40 — это вариативная часть.  

А вы не боитесь, что этот минимум превзойдет возможности одного человека? Ведь, вообще говоря, бывают великолепные диагносты, которые ничего не смыслят в психокоррекции, и бывает наоборот — замечательные тренеры, которые не владеют психодиагностикой...

Ну мы же все-таки говорим о психологе с университетским образованием! Кроме того, такое разделение, о котором вы говорите, более характерно для ученых. Одни занимаются теорией, скажем, психодиагностики, другие разрабатывают методы и так далее. А школьному психологу и не нужно ничего разрабатывать. Ему нужно только овладеть имеющимися технологиями, чтобы уметь проводить и диагностику, и коррекцию.  

Вот пример на тему стандартизации.
В положении о центрах, принятом в 1998 году, перечислено пять возможных названий таких центров, после чего написано «и др.». То есть закон оставляет для них все возможные варианты. Тем не менее сейчас, насколько мне известно, идет кампания по приведению названий центров в соответствие с перечнем, а на «и др.» никто внимания не обращает. Это далеко не всегда соответствует желаниям конкретных центров и особенностям их работы...

Это связано прежде всего с финансированием. Если центр называется не так, как в Типовом положении, местные финансовые органы часто отказываются, например, выплачивать зарплату его педагогам. Такие стычки постоянно случаются, в частности, при оформлении пенсии. Поэтому мы сейчас вынуждены унифицировать названия. Я считаю, что наша жизнь не может быть ненормированной. Потому что мы живем в таком обществе, где есть определенные порядки и законы, и должны принимать во внимание все стороны вопроса: экономическую, юридическую, даже политическую. Конечно, хорошо бы заниматься только творчеством. Но в реальной жизни возникают реальные проблемы.  

Проблемы психологической службы нельзя решить, занимаясь только ее собственной работой. Например, необходимо учить учителей и администрацию работать со школьным психологом...

Вопрос очень сложный и даже, я бы сказала, неоднозначный. К сожалению, у нас в школе вообще надо учить педагогический коллектив общаться друг с другом. И иногда взаимоотношения в школьном коллективе превращаются в базар. Но мы же не можем заставить учителей обращаться к психологу!

По поводу межличностных отношений — возможно. Но в других случаях — почему бы и нет? Если, например, в министерском документе будет написано, что школьное расписание действительно только тогда, когда оно утверждено школьным психологом...

Вы знаете, это вопрос для обсуждения и обдумывания. На сегодняшний день мы такой документ не собирались готовить. Может быть, действительно стоит об этом подумать. А вот в плане межличностных отношений в педагогическом коллективе психолог мог бы оказать неоценимую помощь.  

Вы опять вернулись к психологу. А я говорю о том, что нужно учить других работать с психологом. Нельзя установить коммуникацию в одиночку. И нельзя справиться с проблемами психологической службы системы образования, не вспоминая о них и за ее пределами!

Спасибо за пожелания. Учтем, подумаем.  

Тогда последний вопрос. Как вы относитесь к идее преподавания психологии в школе?

Хорошо отношусь, если это не будет похоже на вузовскую дисциплину. У меня дочь восьмиклассница. Глядя на нее и ее друзей, я думаю, что если бы сейчас детям 8—11-го классов грамотно преподавали основы психологии, то мы могли бы избежать многих межличностных конфликтов в классе, помочь коммуникации, а это огромная проблема для подростков. Мы могли бы помочь, может быть даже в выборе профессии, потому что именно наша наука, психология, помогает человеку определиться в своих пристрастиях, в том числе и в плане профессии. Но преподавать психологию, на мой взгляд, нужно факультативно, то есть для желающих. Не все еще созрели для таких уроков, хотя в далекой перспективе психология видится мне равноправным школьным предметом.  

Беседовал
Марк САРТАН

Управление специального
образования
Министерства образования РФ
Тел.: (095) 923-35-15