ЛЕЧЕНИЕ ДУШОЙ

Утверждение, что нет пророка в своем отечестве, в полной мере применимо к современной психологии и психотерапии. Стремясь овладеть новейшими практическими методами, мы готовы платить громадные деньги, годами изучая НЛП, гештальт-терапию, психодраму, коучинг и многое другое. Желательно у иностранных преподавателей.

Институт маскотерапии

Все это было бы здорово, если бы мы при этом умели ценить то, что имеем. А имеем мы уникальные вещи, которые вызывают восторг и удивление у самых крупных западных специалистов.
Я имею в виду, прежде всего, уникальный, не имеющий мировых аналогов метод скульптурного портретирования доктора Г.М. Назлояна, который, несмотря на многочисленные публикации в прессе, телевизионные передачи, книги и документальные фильмы, известен далеко не всем практикующим психологам и психотерапевтам.
Гагик Микаэлович Назлоян, врач-психотерапевт с большим стажем работы в клиниках Москвы, Еревана, Премонтре и Шони (Франция), кандидат психологических наук, почетный доктор педагогики университета в Лозанне (Швейцария), является автором целого направления — концептуальной психотерапии, включающей в себя ряд методов, основанных на синтезе терапии и искусства.
В 1990 году по его инициативе в Москве был создан Институт маскотерапии. Институт проводит комплексное лечение пациентов, используя уникальные методы скульптурного портретирования, автопортрета, лечебного грима, ритмопластики, психодрамы и других видов арт-терапии.
Все эти методы направлены на лечение основного синдрома, наблюдаемого при любых психических и психосоматических отклонениях, — феномена патологического отчуждения (аутизма), тесно связанного с дефектом восприятия «образа Я», искажением внутреннего диалога, что, в свою очередь, ведет к дезадаптации и нарушению контактов с внешним миром.
Терапевтический процесс нацелен на реконструкцию этого образа, что приводит к нормализации внутреннего диалога и диалога с внешним миром.
Длительность лечения здесь варьируется в зависимости от состояния пациента. Если одному человеку достаточно единственного сеанса, то другому может потребоваться несколько курсов в течение ряда лет.
Метод скульптурного портретирования имеет очень широкий круг применения, он эффективен при невротических расстройствах, депрессии, шизофрении и прочих психических нарушениях.
Об Институте маскотерапии в психолого-психотерапевтической среде ходят легенды. Редкие счастливцы, которые имели возможность присутствовать на терапевтических сеансах доктора Назлояна и его учеников, с придыханием рассказывали об этом. Восхищение вызывало все — и необычное помещение института, и длительная ночная работа с пациентами, к которой невозможно мысленно не присоединиться, и та удивительная атмосфера, которая царила там, — атмосфера доброты, понимания, творчества.
К сожалению, мой приезд в институт пришелся не на самую светлую полосу его существования. Помещение на Мартеновской улице, в оформление которого было вложено много сил, души и фантазии, отобрано. Без всяких объяснений представители префектуры отказались продлевать аренду.
Сейчас Институт маскотерапии занимает несколько комнат в одном из московских медико-социальных центров, где существенно меньше возможностей. Но сохранилось самое главное — самоотверженная работа его сотрудников. Сейчас здесь работают врачи — психотерапевты и психиатры, есть психологи, массажисты, художник, хореограф.
Попав в стены этого легендарного учреждения, я невольно погрузилась в атмосферу вдумчивой, серьезной работы. Хотя на первый взгляд ничего особенного здесь не происходило.

НА ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ КУХНЕ

Вот что я увидела.
В небольшой комнате стоят мольберты с закрепленными на них масками-портретами из пластилина. Несколько, на мой взгляд, уже готовых работ стоят у стены. В стороне за круглым столом работают над своими (опять же пластилиновыми) автопортретами молодые люди, они переговариваются, дают советы друг другу.
За одним из мольбертов сидит изящная девушка, внимательно изучающая свое отражение в зеркале. Затем она вносит небольшие коррективы в почти готовый скульптурный портрет.
Наиболее динамичная работа идет у своеобразного гримерного столика, где врач Светлана Кюн наносит яркий грим на лицо пациента, вполголоса обсуждая с ним происходящее.
Все настолько сосредоточены на работе, что почти не обращают внимания на появление нового человека. Удивительно, что и я чувствую себя в этой необычной творческой атмосфере вполне комфортно, постепенно каким-то чудесным образом вовлекаясь в общую динамику происходящего.
Самая серьезная работа начинается с приходом другого врача — Регины Саакян. Она принимается за создание скульптурного портрета одного из пациентов.
Надо сказать, что первоначальные заготовки для портретов имеют форму полусферы. Создается впечатление, что перед тобой половинка яйца, из которого затем должен появиться образ пациента.
Пока возникли лишь общие контуры — глаза, нос, рот, которые имеют мало сходства с сидящим рядом с мольбертом молодым человеком. Но Регина не спешит вносить серьезные изменения. Беседуя с юношей на, казалось бы, незначительные темы, она тонким металлическим инструментом снимает небольшие слои пластилина.
По мере того как внимание пациента переключается на проблемы, связанные с его недомоганием, поведение терапевта меняется. Взаимодействие с маской становится более интенсивным, движения рук (поглаживание, похлопывание, другие непонятные «пассы») — сильными и резкими. Юноша неожиданно замолкает, как бы прислушиваясь к себе.
Понимая, что мое присутствие может помешать этому необычному взаимодействию, я иду к столу, на котором разложены небольшие скульптурные автопортреты. Многие из них пока далеки от совершенства, так что работа, скорее всего, предстоит длительная.

РАБОТА, КОТОРАЯ ПОГЛОЩАЕТ ПОЛНОСТЬЮ

Во время небольших пауз я пыталась поговорить с врачами.
У Регины Саакян я решила узнать, чем отличаются методы, применяемые в Институте маскотерапии, от традиционного арт-терапевтического воздействия. Оказывается, это совершенно разные вещи.
В арт-терапии само творчество является выходом для той или иной психопатологической или невротической симптоматики. Происходит ее сублимация в творческие порывы, и таким образом она разрушается. Скульптурное портретирование является синтезом искусства и врачевания. Здесь отношения «пациент — врач» переводятся в отношения «модель — художник», они становятся на равных.
Лечебным действием обладает не сам портрет, а его трансформация в процессе работы. При взаимодействии между терапевтом и пациентом в портретном пространстве возникает своеобразная троичная структура, в которой пациент, врач и портрет («зеркальный двойник») — образуют единое целое.
Часто между врачом и пациентом возникает некий опосредованный диалог (через портрет), поскольку бывают пациенты, которые молчат годами.
Серьезным психотерапевтическим фактором Регина Саакян считает и то, что при таком взаимодействии терапевт не отдаляется от больного, как это происходит в обычных клиниках. За годы пребывания в больнице не наберется и пары часов активного общения больного с врачом. Ведь людей с психопатологическими отклонениями очень трудно принять и полюбить. В результате человек, который «отчужден внутри», отчуждается и «снаружи». Люди, которые больше всего на свете нуждаются в восстановлении диалога, полностью изолируются от внешнего мира.
При этом болезнь замещает человека, другие воспринимают его уже не как личность, а как носителя поставленного ему диагноза. Даже близкие, отчаявшись понять больного, невольно отдаляются от него.
В Институте маскотерапии с пациентами проводят много часов, общаясь с ними как с нормальными, здоровыми людьми.
Причем длится это ровно столько, сколько требуется для выздоровления. Иногда с человеком приходится работать несколько лет.
Поскольку институт никто не финансирует и он находится на самоокупаемости, с некоторых больных берется плата за лечение. Те, кто не может позволить себе этого, проходят лечение бесплатно.
Безусловно, такая работа требует от терапевта полной самоотдачи. Ведь к нему приходят люди, которые отчаялись получить помощь для себя и своих близких.
«Это поглощает нас полностью, поскольку невозможно отделиться от пациента. Контакт между нами очень тесный, ведь психотерапевт лечит своей душой, — говорит Регина Саакян. — Но мы видим, что это один из самых эффективных методов лечения больных, страдающих душевными расстройствами. Он придает нам уверенность в том, что мы всегда сможем оказать действенную помощь».

МИСТИКА ИЛИ ПРОФЕССИОНАЛИЗМ?

Наша беседа с Региной и Светланой неоднократно прерывалась, поскольку они постоянно были включены в терапевтический процесс. Оставив пациентов на какое-то время для самостоятельных действий или общения друг с другом, они вновь подключались к работе. Кому-то требовалось нанести терапевтический грим, с кем-то просто побеседовать, кого-то привлечь к работе над автопортретом.
Значительная часть времени у врачей уходит на контакт с родственниками пациентов, которые постоянно находятся где-то поблизости и также косвенным образом включены в общий терапевтический процесс.
Меня поразило то, с какой серьезностью и ответственностью пациенты относятся к работе над своим скульптурным портретом, насколько внимательны они к каждой мелочи. А ведь многие из присутствующих здесь людей имеют самые страшные психиатрические диагнозы.
Оставшись наедине со своими страхами и кошмарами, которые при традиционном лечении заглушаются все возрастающими дозами лекарств, они оказываются отрезанными от внешнего мира, замыкаются в себе. Психотерапия методом скульптурного портретирования приносит фантастические результаты. Исцеляется и возвращается к нормальной жизни подавляющее большинство из тех, кто проходит лечение.
Мистикой кажется то, как, работая над созданием скульптурного двойника, можно преодолеть болезнь. Каким таинственным образом связано лицо человека, над портретом (или автопортретом) которого идет сложная и кропотливая работа, с его личностью?
Эти и другие вопросы я задавала себе, покидая Московский институт маскотерапии, где еще продолжалась работа с пациентами. В ближайшее время мне предстояла встреча с Гагиком Микаэловичем Назлояном. Именно ему я решила адресовать эти и многие другие вопросы, связанные с таинством создания скульптурного портрета.
О том, как прошло наше общение, что мне удалось узнать у основателя этого уникального метода, вы узнаете в одном из ближайших номеров «Школьного психолога».

Ольга РЕШЕТНИКОВА

Московский институт маскотерапии
под руководством
доктора Г.М. Назлояна
Тел.: (095) 964-46-69