ИДЕАЛ НА ПОЛКЕ

Глаза читателя
более строгие
судьи, чем уши слушателя.

Вольтер

Наверное, это один из самых сладостных моментов в жизни — замереть перед полкой, раздумывая, какую бы книгу взять в руки. Взгляд перебегает с корешка на корешок, рука тянется и невольно замирает на полпути, и счастливое чувство предвкушения отдаляет момент выбора. Эту? А может, соседнюю? Или вон ту, с краю?
И неважно, где та полка, дома или на работе, в магазине или в библиотеке, но трепет и надежда охватывают нас каждый раз, когда мы к ней подходим.
А собственно, чего мы ищем? На что надеемся? Что ждем увидеть, наконец определившись с выбором и открыв наугад?
Наверное, что-нибудь очень-очень умное. Вот только не обмануться бы, уж слишком весомо выглядит любое печатное слово. Бывает, так сладкозвучно автор словеса плетет, что сам в их тумане выглядит убедительно и весомо. Поневоле зачитаешься — не оторвешься. А потом начнешь друзьям пересказывать, и как-то вся красота меркнет. А пара встречных недоуменных вопросов не оставляют камня на камне от давешней убедительности. Только и коришь себя — как сам раньше не догадался.
А еще мы ищем чего-нибудь чистого и светлого. Тут уж промахнуться сложнее. Хотя какой-нибудь Сорокин вполне может сначала заманить добросердечной сценкой на фоне лирического пейзажа, а потом вдруг оставить наедине с героем, поедающим кал своего учителя. Если в магазине до этого места не дочитаешь, то потом уже дома весь измараешься и опять себя корить станешь за верхоглядство и жалеть о потраченных деньгах.
Ну и, конечно, стиля хочется. И языка настоящего, литературного. А то научные тексты все больше каким-то канцеляритом написаны. Да еще приправлены заимствованным новоязом — от «рефрейминга» до «фасилитатора». А художественную прозу последнее время, наоборот, вульгаризмы захлестнули, да так, что иной раз и процитировать нельзя толком, одни многоточия получаются.
Но вот уж без чего настоящая книга обойтись точно не может, так это без искренней эмоциональности. Искрометный юмор и томная чувственность необязательны, возможно даже — излишни, чувствам позволено быть сурово-сдержанными, но только неподдельными. Даже экономическому трактату непростительна бездушность, в нем непременно должно присутствовать что-то, заставляющее нас откликаться не только разумом, но и сердцем. А уж нашей «науке о душе» сам бог велел быть человеческой!
Часто ли попадает в руки тот идеал, который счастливо сочетает в себе все эти качества? Эх, как и всякий идеал... Вот и последняя покупка вышла не очень-то удачной.
И мы опять идем в книжный магазин, подходим к полке, протягиваем руку... И медлим в сладостном предвкушении.

Марк САРТАН