ОБЩЕСТВЕННОЕ ЖИВОТНОЕ
И ЕГО ПОВАДКИ

Человеческая сущность налицо
только в общении,
в единстве человека с человеком,
в единстве, опирающемся
лишь на реальность
различия между Я и ТЫ.

Л. Фейербах

О психологии общения, как и обо всей психологии, можно сказать словами Германа Эббингауза: она имеет давнее прошлое, но короткую историю.

ИЛЛЮСТРАЦИЯ К АФОРИЗМУ

О социальной природе «двуногого существа без перьев» говорили еще античные мыслители — в ту давнюю пору, когда только складывались начала психологической мысли в русле философского знания.
В последующие столетия многие великие умы в своих рассуждениях о природе человека не обошли вниманием и его место в кругу себе подобных. Тонкие наблюдения и меткие суждения о человеческих взаимоотношениях составляют ценную часть философского наследия прошлых веков.
Афоризмы Теофраста и Сенеки, Монтеня и Ларошфуко, Шамфора и Честерфилда не только поражали современников глубиной мысли, но и предвосхитили многие направления исследований человеческого общения, развиваемые психологами в наши дни. Да и многие феномены общения, «открытые» психологами ХХ века, зачастую служат лишь развернутыми иллюстрациями к афористичным суждениям ученых и писателей прошлых лет.
К примеру: «Пользоваться чьими-либо благодеяниями — более верный способ привязать его к себе, чем делая ему одолжение в свою очередь. Часто вид благодетеля тяготит, вид же человека, которому оказано благодеяние, всегда приятен — в нем видят свое деяние».
В 50–70-е годы ХХ века понадобились десятки социально-психологических экспериментов, чтобы выявить и обосновать эту закономерность. А французский писатель Жозеф Жубер еще более двух столетий назад вывел ее из собственных наблюдений (о том же самом говорили Бенджамин Франклин, Лев Толстой и другие).
В самом деле, дабы изменить к лучшему свое мнение о ком-то, достаточно бывает сделать ему какое-то, пускай небольшое, доброе дело.
Впоследствии срабатывает естественный механизм: не стали бы мы оказывать благодеяние человеку абсолютно никчемному — соответственно его привлекательность в наших глазах возрастает.
Так, для преодоления предубеждения американских студентов против бездомных (а ведь признаемся себе — трудно испытывать симпатию к этим неопрятным праздношатающимся существам) их привлекли к эпизодическому участию в программах социальной помощи этим самым бездомным.
В результате многие признались в возникновении если не симпатии, то сочувствия к тем, кто раньше вызывал у них лишь презрение.
И это далеко не единственный пример. Описанию таких аналогий можно было бы посвятить целую книгу, которая наверняка стала бы психологическим бестселлером. (Тем, кто грезит писательскими лаврами, — советую прислушаться!)

В ОТРЫВЕ ОТ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

История психологии общения как отрасли научного знания, пожалуй, еще короче, чем история научной психологии.
Ассоциативную психологию ХIХ века интересовало индивидуальное сознание — фактически в его отрыве от социального взаимодействия. Интроспекционизм Вундта и Титченера преследовал ту же цель — выявление элементов сознания. Хотя основоположник экспериментальной психологии В. Вундт был не чужд и социальной проблематики. Его десятитомная «Психология народов» многими расценивается как первый шаг на пути становления социальной психологии.
Правда, если вести речь непосредственно об общении, то проследить вклад Вундта, а также У. Макдугалла, автора первого собственно социально-психологического научного труда, в развитие этой проблемы было бы чрезвычайно затруднительно. Обе работы, а также очень популярные на рубеже ХIХ–ХХ вв. труды Г. Лебона и Г. Тарда были посвящены крупным социальным общностям и проблемы межличностного взаимодействия практически не затрагивали.
Однако все последующее развитие психологической науки оказалось так или иначе «завязано» на общении. По сути дела, словосочетание «социальная психология» можно даже расценить как некую тавтологию, ибо психология не бывает асоциальна.
Любые попытки рассмотреть повадки «общественного животного» в отрыве от его социальной сущности неизбежно приводили к тому, что в предмете изучения не оставалось ничего, кроме животного.
Кстати, именно за это нередко — и небезосновательно! — упрекают ортодоксальных бихевиористов и фрейдистов, для которых социум выступал преимущественно как совокупность внешних стимулов либо как источник душевных травм.

ГЛАВНЫЙ ИНСТРУМЕНТ

Новации в рамках этих направлений и были направлены главным образом на то, чтобы так или иначе учесть роль социального взаимодействия в функционировании психики. В результате, например, трансактный анализ, реально выросший из фрейдистского психоанализа (как бы его создатель Эрик Берн ни открещивался от своих корней), сосредоточился преимущественно на трансакции, то есть взаимодействии и взаимообмене — иными словами, на общении.
В качестве непосредственного предмета научного изучения общение выступило для социальной психологии, которая, по некоторым авторитетным оценкам, оформилась в самостоятельную отрасль научного знания примерно в 20-х гг. ХХ в.
В то же время в рамках общей и особенно возрастной психологии началось изучение общения как основного механизма и инструмента социализации. Действительно, любые рассуждения о становлении личности теряют смысл без учета ее общественных связей и влияния на нее других людей.
В последней четверти ХХ в. на пересечении этих отраслей было даже заявлено оформление новой научной дисциплины — социальной возрастной психологии. Впрочем, такое «отраслетворчество» в психологии безгранично, по крайней мере социально окрасить можно любую из традиционных отраслей вплоть до патопсихологии (кстати, почему бы и нет — было бы даже забавно!)
Не станем, однако, анализировать перспективы роста этого ветвистого куста и ограничимся рассмотрением двух главных стволов.

ВНЕ КОНТЕКСТА

В Европе и Америке первые попытки создания социально-психологических теорий в конце ХIХ — начале ХХ в. связаны с именами представителей психологической школы в социологии — уже упоминавшихся Лебона, Тарда, а также С. Сигеле и Э. Дюркгейма.
По установившемуся мнению, первой публикацией этого научного направления на Западе принято считать «Введение в социальную психологию» Макдугалла. Год ее выхода (1908) иногда рассматривается как своеобразная точка отсчета в истории социальной психологии.
Однако все упомянутые работы были преимущественно посвящены попыткам психологического толкования общественных явлений без непосредственного анализа проблемы общения.
На становление психологии общения в русле социально-психологического знания большое влияние оказали работы Г. Зиммеля и Ч. Кули. Они первые стали рассматривать личность не абстрактно, а связывая ее черты и особенности с процессами взаимодействия людей с группами и внутри групп, представляя личностные черты как своеобразную проекцию взаимоотношения человека с социальными общностями.
Личность нельзя изучать вне социального контекста, вне ее общественной среды — таков был их справедливый вывод. Кули ввел в социальную психологию термин «первичная группа», положив начало широкому спектру исследований внутригрупповых и межгрупповых отношений.

РЯДОМ ИЛИ ВМЕСТЕ?

Начиная с 20-х годов социальная психология, в частности — психология общения, становится одним из ведущих направлений в развитии психологической науки в США, Англии, Германии, Франции и Японии. Широкий размах прикладных исследований в этой области поддерживался крупнейшими промышленными корпорациями и военными ведомствами, заинтересованными в практическом использовании социально-психологических закономерностей.
В. Мёде и Ф. Оллпорт (брат более известного у нас Г. Оллпорта) положили начало исследованиям по выявлению влияния (положительного или отрицательного), которое оказывают первичные группы на своих членов в процессе выполнения какой-то деятельности. При этом интерес привлекали случаи позитивного или негативного отношения индивида к группе.
Выяснилось, что общий эффект деятельности групп находится в прямой зависимости от того, «рядом» или «вместе» действовали люди, выполняя определенные задания. Было обнаружено, что даже присутствие наблюдателей из числа авторитетных для группы лиц создавало групповую атмосферу, которая приводила к повышению производительности всей группы и отдельных ее членов (эффект фасилитации).
В. Мёде приводит примеры, когда под влиянием первичной группы и авторитетных лиц пороги чувствительности к току снижались у отдельных индивидов на величину от 21 до 57%.
Значительный интерес во всем мире вызвали работы, в которых было исследовано, в какой мере межличностные взаимоотношения влияют на повышение производительности труда, сказываются на отношении к труду, отражаются на трудовой дисциплине.
В ходе так называемых Хоторнских экспериментов (по названия городка Хоторн, где опыты проводились) Э. Мэйо сделал выводы, которые и легли в основу последующих работ по исследованию роли психологических факторов в современном производстве.
Было выявлено, что производительность труда каждого рабочего зависит от его самочувствия в группах и соответствует чаще всего не столько возможностям рабочего, сколько системе ценностных ориентаций, норм, установок, в них сложившихся. Кроме того, она зависит не только от оплаты и условий труда, но и от характера возникших и упрочившихся неформальных отношений. Неформальная структура способна тормозить или, наоборот, обеспечивать процессы управления на уровне малых групп.

В ОТВЕТ НА ВОПРОС

Вторая мировая война активизировала исследования межличностного взаимодействия. Сплоченность и боеспособность групп, устойчивость их структуры при действии сил, направленных на разрыв внутригрупповых связей, эффективность деятельности групп в зависимости от типа или стиля руководства — все это выступило в качестве предмета экспериментального изучения, активно поощрявшегося заинтересованными официальными структурами.
Группы (формальные и неформальные, первичные и вторичные, референтные и пр.) стали объектом пристального внимания. Для их характеристики все чаще стал использоваться термин «малая группа». Впоследствии изучение малых групп стало ведущим направлением в социальной психологии.
Соответствующий раздел социальной психологии получил название групповой динамики. Один из крупнейших социальных психологов США Л. Фестингер отмечал, что групповая динамика возникла как ответ на вопрос: почему одни группы имеют влияние на своих членов, а другие нет.
Чтобы объяснить это различие, могущее иметь широкое практическое значение, нужно было найти такие закономерности группового развития, которые не только объяснили бы этот феномен, но и позволили предсказывать способность группы влиять на своих членов в области их установок и поведения.
Одним из основателей этого направления выступил К. Левин, которого в Европе по традиции считают гештальтистски ориентированным исследователем личности и познавательных процессов, а в США — чуть ли не основателем американской социальной психологии и групповой психотерапии (и ту и другую оценки надо признать справедливыми — применительно к европейскому, потом к американскому периоду научной деятельности Левина).
Развивая идеи Зиммеля, Кули, Ф. Оллпорта и др., представители групповой динамики выдвинули ряд новых идей и собрали богатый эмпирический материал.

В РАМКАХ РОЛЕВОГО ПОДХОДА

На общее развитие групповой динамики как особой области социальной психологии США оказали влияние не только теория поля К. Левина, но и ряд других концепций, связанных с именами Я. Морено, Л. Фестингера и др.
Американский психолог Д. Мид разработал социально-психологическую концепцию, в которой личность рассматривалась как динамичное сочетание ролей.
В рамках ролевого подхода формирование личности, достижение ею социальной зрелости рассматривается как освоение определенных ролей.
Выполнение некоторой роли определяется как объективными социальными нормами и требованиями, традиционно в ней заложенными, так и индивидуальными чертами конкретного человека, в частности — мерой освоения им определенных знаний и умений, а также субъективными представлениями о характере данной роли.
Так, в роли родителя человек стремится воплотить черты, связанные в общественном сознании с требованиями к семейному воспитанию, а также проявляет индивидуальные особенности своего темперамента, характера, ценностных установок и т.д.
Освоение роли родителя происходит постепенно, начиная с первых лет жизни ребенка. Решающее влияние на этот процесс оказывает пример собственных родителей. Поэтому преобладание негативных моментов в семейном воспитании или отсутствие адекватного образца (как это имеет место в неполных семьях) приводит к тому, что человек либо отвергает воспринимаемый пример, но не имеет возможности освоить иной вариант данной роли, либо просто оказывается лишен основы формирования соответствующих форм поведения.
В детстве также происходит освоение межличностных ролей, характеризующих положение человека в системе общения с другими людьми. Например, в условиях авторитарного воспитания ребенок привыкает к зависимости, несамостоятельности, покорности, что впоследствии не позволяет ему принять роль лидера и препятствует формированию инициативного, целеустремленного поведения.

ИНТЕРАКЦИЯ, ПЕРЦЕПЦИЯ, КОММУНИКАЦИЯ

Идеи Мида развивал американский психолог Р. Сирс. Он предложил сделать единицей психологического анализа так называемую диадическую систему, «которая описывает комбинированные действия двух и более персон». По Сирсу, действия каждого индивида всегда ориентированы на другого человека и зависят от него. Соответственно, не существует строго фиксированных и неизменных личностных черт, например агрессивности или доброжелательности, поскольку соответствующее поведение всегда зависит от свойств другого члена диадической системы.
В русле интеракционизма (так принято называть соответствующее направление, основы которого заложены Мидом) лежит так называемый социодраматический подход. Его сторонники рассматривают общественную жизнь как драму, каждый участник которой играет свою «роль». Социодрама — проигрывание жизненных ситуаций с принятием на себя некоторой роли — выступает как метод психотерапии, а также как особое средство педагогического воздействия на личность.
Однако интеракция (взаимодействие) — лишь один из аспектов общения, традиционно разрабатываемых в социальной психологии. С начала 60-х не менее пристальное внимание уделяется и другому аспекту — так называемой социальной перцепции, или межличностному восприятию.
Основные представители этого направления исследований — М. Аргайл, А. Меграбян, Э.Холл, Р. Бёрдуистл, чьи работы, на удивление, почти не представлены в переводе на русский язык.
Впрочем, отечественному читателю их открытия известны по пересказам — прежде всего в книге А.А. Бодалева «Восприятие и понимание человека человеком», а также во множестве популярных книг, посвященных проблемам возникновения взаимной симпатии и привязанности, толкования невербальных компонентов коммуникации и т.п. А собственно коммуникация, т.е. обмен информацией (как речевой, так и внеречевой, невербальной) составляет предмет еще одного направления исследований общения.
Таким образом, в разных исследованиях акцентируется тот или иной аспект человеческого общения — перцептивный, коммуникативный или интерактивный.
Нельзя не признать, что каждый по-своему важен. Однако еще четверть века назад Г.М.Андреевой было высказано справедливое замечание, что расчленение общения на эти три сферы, а тем более акцентирование лишь какой-то одной из них вряд ли оправдано, поскольку общение практически выступает как совокупность этих компонентов. В настоящее время многие психологи, изучающие общение, придерживаются именно такого подхода.

НЕОБХОДИМОСТЬ КОНТАКТА

Совсем иное направление исследований общения рассматривает этот феномен как важнейший фактор психического и социального развития человека. Общепризнанно, что только в контакте со взрослыми людьми дети могут усвоить общественно-исторический опыт человечества и реализовать прирожденную возможность стать представителями человеческого рода.
Одним из первых начал разработку проблем генезиса общения известный английский психолог Дж. Боулби. Сразу же после Второй мировой войны вышли его труды, привлекшие пристальное внимание общественности (по прошествии почти полувека и российские читатели получили наконец возможность ознакомиться с одной из его работ).
Боулби, как и близкие к нему по своим позициям Рене Спитц и Анна Фрейд, подчеркивали первостепенное значение отношений с матерью для правильного психического развития маленького ребенка. Недостаток общения с нею, писали эти ученые, ставит под угрозу саму жизнь ребенка, препятствует его физическому и психическому развитию.
Дефицит общения в раннем возрасте накладывает роковую печать на последующую судьбу личности, определяя формирование у нее агрессивности, антиобщественных наклонностей и душевной опустошенности.
Несколько позднее интерес к исследованию генезиса общения проявили психологи США. В рамках теории социального научения ими начиная с 50-х гг. выполнено множество работ, направленных на анализ контактов ребенка со взрослыми и с другими детьми на разных этапах детства.
В целом, большинство таких исследований в Америке выполнено в бихевиоральной парадигме: общение ребенка с матерью или со сверстниками получает в них истолкование как разновидность явлений, подчиняющихся закону «стимул — реакция».

ЧЕЛОВЕК КАК СОВОКУПНОСТЬ

В нашей стране долгие годы господствовало представление о человеке как «совокупности общественных отношений». Кстати, трактовка эта хоть и несколько односторонняя, но вовсе не вздорная, несмотря на то что принадлежит вышедшим из моды классикам. С нею вполне согласовывалась основная линия исследований общения, выполнявшихся в отечественной психологии в советский период ее развития.
Так, согласно взглядам Л.С. Выготского, все высшие психические функции человека первоначально формируются как внешние, то есть такие, в реализации которых участвуют не один, а минимум два субъекта. И лишь постепенно посредством интериоризации они становятся внутренними.
Разработка взглядов Выготского его последователями (А.В. Запорожец, Д.Б. Эльконин и др.) привела к созданию концепции детского развития как присвоения ребенком общественно-исторического опыта в процессе взаимодействия с его носителями — взрослыми.
В начале 60-х гг. в СССР развернулось широкое исследование генезиса общения. Советские психологи при этом опирались на традиции изучения взаимодействия детей с окружающими взрослыми, заложенные еще в первой половине ХХ в. выдающимися русскими педиатрами, физиологами и педагогами.
Среди них прежде всего необходимо упомянуть видного ученого и организатора общественного воспитания Н.М. Щелованова и его коллег и учеников Н.М. Аксарину, М.Ю. Кистяковскую, Р.В. Тонкову-Ямпольскую.
Созданная Щеловановым школа изучения нормальной физиологии раннего детства существует по сей день. Но в дополнение к ней по инициативе А.В. Запорожца было предпринято уже собственно психологическое исследование генезиса общения у детей первых лет жизни. В этой работе принял участие научный коллектив, возглавлявшийся М.И. Лисиной.

НЕПРЕВЗОЙДЕННЫЙ ОБРАЗЕЦ

Исследования поведения детей младенческого и раннего возраста позволили Лисиной выделить специфические формы общения ребенка со взрослыми и на этом основании разработать детальную периодизацию возрастного развития.
Лисина установила, что каждая из форм общения характерна для определенной «микрофазы» психического развития и обусловливает возникновение конкретных психических новообразований.
Лисина одной из первых в нашей стране провела систематическое исследование мотивов и средств общения детей. По ее мнению, вступление в общение определяется потребностью в самопознании, которая удовлетворяется через познание других людей и с их помощью. При этом ребенок не просто воспринимает воздействия, исходящие от окружающих, но и преломляет их через призму своих способностей и возможностей.
На этом основании Лисина сформулировала практические рекомендации по воспитанию ребенка в семье и в детских учреждениях, основанные на раскрытии способов повышения эффективности общения со взрослыми и сверстниками как решающего фактора психического развития.
Данная работа, опубликованная почти 20 лет назад, по сей день остается непревзойденным образцом научного исследования общения в детском возрасте.
Для школьной практики особое значение имеет еще один аспект проблемы общения, а именно общение педагогическое.
К сожалению, исследования, относящиеся к данной области, в нашей стране представлены единичными работами (А.А. Леонтьев, А.А. Бодалев, В.В. Кан-Калик) многолетней давности. А ведь именно эту сферу исследований следовало бы признать наиболее перспективной и полезной для школьного психолога.
Много правильных и гуманных слов сказано о необходимости перехода от субъект-объектных к субъект-субъектным отношениям в учебно-воспитательном процессе, о превращении учения из воздействия во взаимодействие.
Увы, эти красивые слова пока не очень подкреплены научными исследованиями. В самом ли деле старая парадигма так кошмарна, а новая так блистательна? Тут есть над чем поработать и подумать.

Сергей СТЕПАНОВ