«Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!» Разработка родительского собрания в старших классах

Здравствуйте, уважаемая редакция газеты «Школьный психолог»!
Сначала хочу поблагодарить вас за искренность, за заботу, за возможность не утонуть в море собственных идей. Спасибо всем, кто пишет в газету, за опыт, которым вы щедро делитесь, за переживания, за свежие мысли!
Когда составляю программы тренингов, спасают игры и методические разработки газеты. Организовали и провели с ребятами «Неделю психологии». Теперь это самое памятное событие, о нем до сих пор говорят все — от первоклассников до поваров и тех, кто убирает школу, так как без них некоторые моменты не получились бы.
Сегодня я хочу представить вашему вниманию разработку родительского собрания «Я тебя люблю!». Подобные разработки я уже встречала на страницах «Школьного психолога». Надеюсь, что мои идеи тоже кому-то пригодятся.
Пришла я к этой теме благодаря Юлии Борисовне Гиппенрейтер, которая в 1997 году приезжала в Тюмень и проводила обучающий тренинг по теме «Эффективное общение с ребенком».
Я тогда была начинающим психологом и направление «Работа с родителями» не сдвигалось с места. Тормозом была мысль: «Чему я, молодая, могу их научить?» С тренинга же я вышла с уверенностью, что смогу, ведь я знаю детей, знаю, как они нуждаются в своих родителях.
Однако первый мой тренинг организационно провалился: за пять дней было всего пять родителей, и только я одна посетила все занятия. Я задумалась: как организовать, убедить, замотивировать, чтобы родители сами захотели прийти? И решила на следующем родительском собрании, куда меня пригласили выступить «на какую-нибудь тему», прорекламировать то, что собираюсь предложить в тренинговой программе. С тех пор проблем с набором в группу заинтересованных родителей не было никогда.

ПОДГОТОВИТЕЛЬНЫЙ ЭТАП

Цель: формирование мотивации учащихся к раскрытию своих чувств перед родителями и желания детей, чтобы родители пришли на собрание.
Оборудование: вырезанные из цветного картона бабочки (по количеству учащихся); фломастеры и цветные карандаши.

Беседа с детьми

Подготовка к собранию начинается со встречи с теми детьми, чьи родители придут на собрание. С ребятами веду разговор о наболевшем. Спрашиваю, каково им живется вместе с родителями, что волнует, о чем они думают. Если это подростки, то чаще всего замечания сводятся к тому, что родители их «не понимают и понимать не хотят».
Задаю вопрос: «А хотите ли вы, чтобы я побеседовала с вашими мамами и папами о том, что вас тревожит, а сами вы не знаете, как им об этом сказать? Я могу подготовиться к такому разговору. Что вы хотите, чтобы я им сказала?»
Ребята всегда соглашаются, так как грани недоверия между мной как психологом и ими давно стерты тренингами и другими общешкольными мероприятиями. Тогда я вслух начинаю беспокоиться, что родители не придут на собрание. «Что же делать?» — спрашиваю. В конце концов все сходятся на том, что те, кто хочет, чтобы их родители пришли на встречу со мной, сами их заблаговременно предупредят.
Никакого принуждения со стороны педагога, я только говорю ребятам, что после моего собрания родители всегда приходят в хорошем настроении, причем я не преувеличиваю: можно спросить, так ли это, у ребят из других классов, где я проводила собрания.
После этого я рассказываю ребятам историю.
Когда я сама была такой же, как вы, я с родителями жила в северном городке Радужный. Я училась тогда в седьмом классе и помню, как к нам на урок английского языка пришла любимая учительница Наталья Георгиевна. Она в том году не вела у нас язык, а приходила только на замены, если заболевал «основной» учитель.
Так случилось и в тот день. Мы искренне этому радовались. Но Наталья Георгиевна была чем-то расстроена и никак не могла начать урок: не глядя на нас, она нервно ходила взад-вперед, застывала на месте, снова начинала ходить. Потом вдруг остановилась и тихо произнесла: «Ребята, мне сегодня очень-очень плохо». В ее глазах стояли слезы. Весь класс замер. И она продолжала говорить вроде с нами, а вроде как бы сама с собой: «У меня на Большой земле умирает мама, и я никак не могу к ней вылететь. Поэтому сейчас могу думать только об этом. И вот я все думаю, думаю, и мне становится еще хуже. Я в отчаянье. А знаете почему? (Мы неотрывно смотрим на нее и отрицательно качаем головами). Я вспомнила уже всю свою жизнь, всю нашу жизнь. Как мы с ней жили, как она заботилась обо мне, о чем мы с ней говорили. И вдруг я поняла, что за всю жизнь я ей так и не сказала самых главных, самых простых и важных слов. Я ей так ни разу и не сказала, как я ее люблю. И мне надо успеть прилететь, мне обязательно надо успеть сказать, как я ее люблю! Ребятки, милые, пока ваши родители рядом с вами, успейте сказать им о том, что вы их любите, чтобы вам потом не было так же больно, как мне!» По ее щекам текли слезы.
С того урока прошло много времени, но даже если я одна из всего класса запомнила слова, сказанные Натальей Георгиевной, тот урок не прошел зря. Я помню о нем всегда. Вот я и хочу у вас спросить: давно ли вы говорили своим мамам и папам, что вы их любите? А хотели бы сказать им о своих чувствах?
Кто-то говорит, что «говорил вроде бы», кто-то просто не помнит, а кто-то уже не может им об этом сказать. И тогда я предлагаю свою помощь в «признании в любви» своим родителям. Я достаю из красивого пакетика изящных разноцветных бабочек, которых я заранее вырезала, и раздаю каждому по одной бабочке, цветные карандаши и фломастеры. У ребят на лицах удивление.
«Вы можете внутри этой бабочки написать слова любви своим дорогим людям, тем, кто даровал вам жизнь. Может быть, попросить прощения, поблагодарить за что-нибудь, написать пожелания. А снаружи напишите, от кого она, чтобы я не запуталась, когда буду вручать «вашу любовь», — объясняю я.
Все без исключения дети с такой теплотой и улыбками на лицах пишут в «бабочках» признания, что мне всегда приятно в такую минуту смотреть на них.

РОДИТЕЛЬСКОЕ СОБРАНИЕ

Цель: формирование мотивации на преобразование взаимоотношений между родителем и ребенком.
Оборудование: 6 шарфов, плакат «Кувшин чувств», подписанные «бабочки», плакаты с высказываниями о родительской любви, памятные листы со стихами и цитатами, книга Ю.Б. Гиппенрейтер «Общаться с ребенком. Как?».
Время проведения: приблизительно 1 час.

Что значит любить своего ребенка?

Я начинаю с вопроса: «Скажите, пожалуйста, а что значит, в вашем понимании, любить своего ребенка?»
Кто-то говорит, что любить своего ребенка — значит заботиться о нем, интересоваться его жизнью, возить его отдыхать, покупать еду и вещи... А в последнее время я все чаще слышу, что любить своего ребенка — это говорить ему: «Я тебя люблю!»
Да, именно эти слова ребенок хочет слышать из уст своих самых близких людей. Это очень важные слова, они питают все существование малыша, а потом и существование повзрослевших юноши и девушки. Родительскую любовь впоследствии они переносят во вновь созданные семьи. Их необходимо слышать каждому человеку в своей жизни, и не раз.
Однажды ко мне на консультацию пришел мальчик, и я спросила его, когда последний раз родители говорили, что любят его. Он спокойно мне ответил, что вчера, и мама и папа.
— А кто еще живет с вами? — спрашиваю я.
— Бабушка и дедушка, — говорит мальчик.
— А они давно признавались тебе в любви? — снова интересуюсь я.
— Вчера... — отвечает он.
— А что вчера было? — искренне удивляюсь я.
— День рождения!

Плакат "Кувшин чувств"

Как-то на одном собрании мама с первой парты взбунтовалась и решительно начала опровергать слова о том, что ребенку необходимо говорить о любви, утверждая, что это вредно и расхолаживает детей. «Я вот своим детям никогда не говорила и не собираюсь их баловать таким образом!» — заявила женщина.
Что самое удивительное, после собрания она осталась, чтобы все же убедить меня в том, что я не права. В ходе беседы я узнала от Галины (так зовут эту женщину), что она единственная дочь своих пожилых родителей (отец сейчас серьезно болен), что они никогда не говорили ей о любви и она никогда не ждала этих слов. Ее «прекрасно воспитали», и она так же своих детей воспитает.
Тогда я предложила ей разыграть сценку, будто бы я — это ее больной папа, а она долго отсутствовала и решила навестить родителей, которые живут недалеко от Тюмени. Женщина согласилась. Я (больной отец)
устроилась полулежа на стуле и прикрыла глаза. В двери постучались, и в комнату вошла «моя единственная дочь Галя»:
— Галочка, девочка моя, приехала, — приподнимаясь на руке, говорит отец. — Дай я на тебя погляжу. Садись, садись рядом. Вот так, ближе.
— Как ты, папа? — спрашивает Галя. — Как чувствуешь себя?
— Плохо, деточка, плохо. Видно, немного мне осталось.
— Папа...
— Подожди, доченька, я тебе сказать что-то хочу. Я уже давно лежу тут и о многом передумал: о жизни вспоминал, о маме, о тебе. И вот что я понял: ты мне очень дорога, ты — единственный мой ребенок, я дал тебе все, что мог, но за всю свою жизнь я не сказал тебе самых главных, самых важных слов: как я тебя люблю! И я не хочу умирать, так и не сказав тебе этого. Я люблю тебя, деточка, всегда любил, но никогда тебе не говорил этого.
Как она разрыдалась на моем плече! Она всю жизнь ждала и до сих пор ждет этих слов от своего отца, которого очень любит, и все же обрекает на это тяжелое ожидание своих детей. Зачем?
Почему некоторые родители не любят своих детей?
Причин может быть несколько. Например, ребенок появился на свет «незапланированным». Родители его не ждали, хотели пожить «в свое удовольствие». И вот теперь он им не очень нужен. Или они мечтали о мальчике, а родилась девочка.
Часто случается, что ребенок оказывается в ответе за нарушенные супружеские отношения. Например, он похож на отца, с которым мать в разводе, и некоторые жесты или выражение лица вызывают у нее глухую неприязнь.
Серьезные причины могут скрываться и за усиленным «воспитательным» настроем родителя. Это может быть, например, стремление компенсировать свои жизненные неудачи, неосуществившиеся мечты или желание доказать супругу и всем домашним свою крайнюю необходимость, незаменимость, тяжесть бремени, которое приходится нести.
Вследствие этого могут возникнуть негативные эмоциональные проявления у ребенка. Как они выглядят и в чем психологические причины их появления?

«Кувшин чувств»

Давайте представим, что наши чувства и эмоции — это некий сосуд. На дне сосуда находится самое главное его содержимое, и когда нам хорошо, то сосуд невозможно выплеснуть. Когда же нам плохо, то из него льется, как говорится, через край (см. рис.).

Ребенок-статуя

Что значит принимать ребенка безусловно? Это значит любить его просто потому, что он есть, ведь когда он родился, родители ничего от него не требовали и не ждали. Они просто хотели, чтобы он был здоровенький и счастливый, улыбались ему, качали его, обращали на него внимание всякий раз, когда это было ему необходимо.
А сейчас он подрос, и отношение к нему меняется — это верно. Но, бывает, настолько, что трудно поверить, что он для родителей в радость.
Я предлагаю родителям разыграть сценку, которая называется «Статуя ребенка», с тем чтобы воочию убедиться, насколько и в какой мере изменяются тон голоса и содержание слов, произносимых родителями.
Для этого нужен один желающий, который сыграет роль ребенка.
Когда вызвавшийся родитель выходит сыграть роль ребенка, я ему предлагаю выбрать себе среди присутствующих любого человека, в котором он увидит поддержку. Затем я прошу встать поддерживающего за спиной «моего ребенка», приложить руки к его спине и ни в коем случае не отпускать их во время всего действия.
Затем я делю присутствующих примерно на шесть групп и прошу каждую запомнить фразы, которые я буду произносить во время игры. Я буду говорить, какие фразы принадлежат какой группе (выделены жирным шрифтом).
Ты — моя маленькая дочь, моя первоклассница. Мы с тобой спешим в школу, нам надо успеть на автобус. А ты очень энергичный ребенок, очень любознательный, задающий кучу вопросов, даже в тот момент, когда мы вприпрыжку идем к автобусу. Я беру тебя за руку, и мы побежали.
— Мама, а что там такое, посмотри! — говоришь ты.
— Некогда, смотри под ноги, вечно спотыкаешься! Что ты крутишь головой? Смотри на дорогу. Перестань глазеть! — я тебе отвечаю.
И в этот момент, как только я произношу подобную фразу, ребенок может воспринять ее буквально — он закрывает глаза, как приказала мама. (Я достаю шарфик и завязываю дочери глаза.) И мы дальше спешим в школу. Забегаем в автобус, и я встречаю там свою подругу, начинаю с ней обсуждать прошедший день. Дочь внимательно слушает, а потом говорит:
— Мама, мама, ты слышала, как пропела птичка? А кто такой дядя Юра?
— Ты что вмешиваешься во взрослый разговор? И вообще, ты чего уши развесила, как не стыдно подслушивать! Закрой быстро свои уши!
(После этой фразы я завязываю девочке уши шарфиком.) Мы выходим из автобуса, распрощавшись с моей подругой, и бежим по дороге. При этом я постоянно поглядываю на часы, чтобы не опоздать.
— Ой, какой сегодня день, будет здорово! Мам, меня Машка ждет, я ей пообещала принести ластик, тот, что...
— Отстань! Ты что разболталась, некогда сейчас, мы опаздываем. Да можешь ты, в конце концов, помолчать! Быстро рот закрой!
(Я завязываю рот еще одним шарфиком.) Хватаю ребенка за руку, и мы двигаемся дальше. Девочка уже молчит, но начинает поднимать на ходу какую-то веточку. Я бью ее по рукам и говорю, какая она непослушная:
— Что у тебя за руки, что ты их все время куда-то суешь, не можешь без этого! Выброси, я тебе сказала! Убери руки!
(Завязываю руки шарфиком.) Но тут дочь начинает скакать, задирать ноги. Я в ужасе кричу на нее:
— Ты где этому научилась? Это еще что такое? Перестань дрыгать ногами! Стой смирно!
(И в этот раз я завязываю ноги.) Я смотрю на часы, нервничаю, что мы не успеваем, и начинаю подгонять ребенка:
— Что ты тянешься, копуша, делай шаг шире, ты что, ходить разучилась? Иди быстрее! Дай руку! Не руки, а крюки — ни писать нормально, ни держать ничего не умеют! Гляди на дорогу, не спотыкайся, что ты как слепец идешь! Да не молчи ты, я с тобой разговариваю, глухомань!
(И в этот момент я прошу всех в кабинете произносить громко те фразы, которые принадлежат им.) Ребенок начинает хныкать. Я уже почти ору на нее:
— Что ревешь?! Что ты плачешь, я тебя спрашиваю, ворона. Нечего реветь! Позоришь только меня! Я кому сказала — перестань реветь, ты слышишь меня!
(На этих словах я очень сильно перевязываю живот.) И продолжаю пилить свою дочь за то, что она ничего не умеет.

Бабочки

Я недовольна всем, что она делает, забыв о том, что сама же все ей завязала, да еще хочу, чтобы у нее все получалось, и причем — обязательно хорошо.
Затем я спрашиваю у дочери, что ей хочется развязать. Чаще всего — это живот, так как он туго перевязан, и это самое «больное место». Ей все запретили, да еще и плакать нельзя, то есть наложили запрет на чувства. Ребенку это труднее всего перенести. Каждый имеет право чувствовать то, что он чувствует. Но родители часто способны отобрать это право.
Затем я развязываю по очереди то, о чем просит девочка. И, когда все уже развязано, я спрашиваю ее, что она чувствовала на протяжении всего действия? О чем она думала? Каково ей было, когда все вокруг начали приказывать ей?
Звучат слова о душевной боли и очень часто о ненависти к матери и к залу, который я просила произносить громко определенные фразы. Спрашиваю, что являлось поддерживающим моментом в сценке, что помогало вынести несправедливые слова матери? Оказывается, что тот человек, который стоял сзади и все время поддерживал.
Потом я спрашиваю о мыслях и чувствах этого человека. Предлагаю поблагодарить его за оказанную помощь тому, кто ее получал на протяжении всей сценки. «Ведь очень часто в жизни это бывает посторонний человек. И хорошо, что он оказывается рядом в нужный момент. А каково тому ребенку, у которого даже такой поддержки нет?»
Я благодарю «поддержку» и прошу занять место в зале, а затем беру за руку того родителя, который исполнял роль ребенка, и говорю: «Вот в такое состояние мы вгоняем своего родного мальчика или девочку и при этом преследуем благородные цели воспитания. Ребенку невыносимо слышать такие слова от родных папы и мамы, но ведь бывает и так, что такие слова он слышит и не от родных, а от чужих людей: от прохожих, от друзей, от учителей. Что тогда делать? Как себя вести? Что предпринять?»

Объятия

Если вы видите своего ребенка в таком состоянии, первое, что вы можете и должны сделать, — это обнять его, прижать к себе и держать возле себя столько, сколько нужно ребенку. (Я обнимаю того родителя, который исполнял роль моего ребенка.) Когда ему будет достаточно, он сам отойдет.
При этом вы ни в коем случае не похлопывайте его по спине и не поглаживайте, будто бы «все это такие мелочи, что до свадьбы заживет». Вы просто его обнимайте. Если это подросток и он уже не дает себя обнять, то можно посидеть рядом, подержав его за руку.
Известный семейный терапевт Вирджиния Сатир рекомендует обнимать ребенка несколько раз в день. Она считает, что четыре объятия совершенно необходимы каждому просто для выживания, а для хорошего самочувствия нужно не менее восьми объятий в день! А для того, чтобы ребенок развивался интеллектуально, — 12 раз в день! И между прочим — не только ребенку, но и взрослому.
Говорят, что руку ребенка надо держать до тех пор, пока он ее сам не отнимет. Ребенок должен знать, что родители его всегда поймут и примут, что бы с ним ни случилось.
Ребенку подобные знаки безусловного приятия особенно нужны, как пища растущему организму. Они питают его эмоционально, помогая психологически развиваться. Если же он не получает таких знаков, то появляются эмоциональные проблемы, отклонения в поведении, а то и нервно-психические заболевания.

«Мам, а еще можно?»

Когда я проходила тренинг эффективного взаимодействия у Ю.Б. Гиппенрейтер, там было принято в конце дня получать домашние задания, а наутро рассказывать, как его выполняли.
В нашей группе была молодая женщина, которая рассказала свою историю: «Муж уже привык к странностям моей профессии, особенно его радуют на тренинге мои домашние задания. Он из простой семьи, где прикосновения друг к другу привычны. У нас же это никогда не приветствовалось, поэтому мне это не нравится. А ему — необходимо. И я чувствовала, что ему в этом отношении со мной тяжело...
Вот вчера прихожу я домой, а он спрашивает: «Ну, что на сегодня задали?» Я сказала, что надо всех в семье обнять. Он чуть не подпрыгнул от восторга. В коридор выбежали сыновья-погодки (4–5 лет) с вопросом: «Что случилось?» Папа радостно им ответил, что маме дали задание всех обнимать. «Вот сейчас мы и начнем», — говорит он. Я всех обняла, даже собаку, и с чувством выполненного долга пошла в комнату переодеваться.
И вдруг через несколько минут слышу за спиной шорох. Оборачиваюсь, и что я вижу — в дверной проем просунулась голова сначала одного сына, потом другого, затем мужа, а в самом низу — собакина морда. И все смотрят на меня с нетерпением. Я у них спрашиваю: «Чего вам?» А сын чуть ли не взахлеб спрашивает: «Мам, а еще можно?»

Домашнее задание

Оказывается, детям, да и вообще любому взрослому, необходимы объятия для того, чтобы почувствовать свою нужность.
Психологами доказано, что потребность в любви, в принадлежности, то есть необходимости другому, — одна из фундаментальных человеческих потребностей. Ее удовлетворение — условие нормального развития ребенка. Эта потребность удовлетворяется, когда вы сообщаете ребенку, что он вам дорог, что он хороший. Такие сообщения содержатся в приветливых взглядах, ласковых прикосновениях.
И поэтому я вам сегодня даю домашнее задание — обнять всех, кто живет с вами в доме, и проследить за реакцией домашних, а также за своими чувствами. Можете что-нибудь сказать каждому, если захочется.

Наталья МАРЬИНСКИХ,
педагог-психолог, г. Тюмень