ИСКРА СМЫСЛА

Метафора как средство
психологического воздействия

Метафора (греч. metaphora — перенос) — троп, или фигура речи, состоящая в употреблении слов и выражений в переносном смысле на основе сходства, сравнения.
Когда мы употребляем названия животных не по отношению к самим животным, а переносим их на объекты другого класса (например, на человека), то это метафора. Скажем, фразы о каком-то человеке: «Ну, это орел!» или «Настоящая акула бизнеса» — конечно же являются метафорическими. В расширительном смысле термин «метафора» относят также к другим видам переносного значения слова.

МЕТАФОРА В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ

Психологическое воздействие метафоры чрезвычайно активно используется в художественной литературе. Но не следует думать, что ее роль ограничивается «украшательством» текста. Эстетика метафоры — лишь одна из ее сторон, можно сказать, ее «внешность», заставляющая обратить на нее внимание и восхититься ее красотой (в особенности, если метафора неожиданна, нестандартна). Но за внешней формой очень часто скрывается настолько богатый и глубокий смысл, что, метафорически говоря, не всякому удается «забрать и унести» все.
Когда на психологическом тренинге я прошу участников дать ассоциации на слово «сказка», кто-нибудь обязательно вспоминает хрестоматийные пушкинские строки:

Да кто же не знает этих слов, смысл которых представляется абсолютно прозрачным: дескать, в сказке, помимо очевидного содержания, есть урок, который надо учесть (выучить). Скажем: «Не ходи без спросу гулять, а то съедят, как Колобка», «Не пей сырой воды — козленочком станешь» и т.п. Так-то оно так, но только не слишком ли просто?
Между прочим, как указывает А.А. Брудный, такие понятные строчки Пушкина родились у него далеко не сразу. Известно, что сначала у него был такой вариант: «Не беда, что сказка — ложь». Потом он написал:

Согласитесь, что в таком виде эти строчки звучат совершенно иначе. Как будто Александр Сергеевич призывает обратить внимание, прежде всего, на «намек». А если вспомнить, какую именно сказку он завершает словами «Сказка ложь, да в ней намек...», то многозначительность этой фразы становится просто-таки вопиющей. Кстати говоря, и «мягкий» вариант, хорошо известный нам, не был пропущен цензурой: «Не надо намеков...»
А знаменитые слова о «добрых молодцах» встречаются в последней сказке Пушкина о «Золотом петушке», которая стала предметом пристального рассмотрения многих исследователей и, в частности, талантливейшей Анны Ахматовой. Именно она убедительно показала, что «бутафория народной сказки служит здесь для маскировки политического смысла» (цит. по А.А. Брудному).
Каков же возможный смысл слов, говорящих о смыслах сказок?
Царь, подвергавшийся многочисленным набегам со стороны воинственных соседей, получает от мудреца золотого петушка, способного предупреждать о грозящей опасности (интересный прообраз информационно-аналитической и разведывательной службы). Обещание исполнить любое желание мудреца, спасшего царство, повелитель не выполняет (тот, как вы помните, попросил прекрасную шамаханскую царицу), а вместо этого убивает мудрого скопца. Месть не задерживается: петушок клюет царя в темя: «охнул раз, — и умер он». Вот такая незатейливая сказочка о царе-клятвопреступнике и о значении информации. Между прочим, когда Пушкин писал сказку, царь в мире был только один — в России...
И еще важный момент: царь не понимает, зачем скопцу прекрасная царица. Но не царево это дело — понимать мудрецов, его дело — исполнять клятву. Иначе наказание неотвратимо.
Вот вам и метафора. Вот вам «очевидные» уроки.
И оказывается, что сила и глубина воздействия метафоры связаны не только с ее красотой, но и с уровнем ее понимания. И кое с чем еще.

МЕТАФОРА КАК ТЕРАПЕВТИЧЕСКИЙ ПРИЕМ

Аристотель говорил, что искусство метафоры — это искусство находить сходство между разными, порой очень непохожими вещами. Однако он не указал на множество других функций метафоры.
Возможность метафоры служить приемом психотерапии была по-настоящему осознана относительно недавно. Последняя четверть ХХ века оказалась особенно богата на исследования, посвященные психологическим аспектам метафорических высказываний. К этому подтолкнул и переворот в сознании людей европейской культуры, начавших понимать ограниченность рассудочного подхода к жизни. Стоит вспомнить замечательные слова Альберта Эйнштейна: «Рациональный разум — это преданный слуга, интуитивный разум — это священный подарок. Парадокс современной жизни заключается в том, что мы начали поклоняться слуге и порочить Божественное».
Самым сильным импульсом к постижению психотерапевтических ресурсов метафоры послужили, по-видимому, работы З. Фрейда, показавшего метафоричность языка психических образов. А затем в рамках психодинамического подхода появились концепции К.-Г. Юнга и Э. Берна, раскрывших роль сказочных метафор в человеческой жизни и предложивших психотерапевтические технологии с использованием метафор.
Позже возникли такие яркие направления, как эриксоновская терапия, гипнотерапия с использованием метафор, символ-драма, имаготерапия, работа с направленным воображением, позитивная терапия Пезешкиана, сказкотерапия и многое другое. Сейчас можно говорить без преувеличения: ни одно психотерапевтическое направление не обходится без использования метафор. Даже в рациональной терапии методы убеждения часто опираются на метафоры.
Известный современный психотерапевт Леонид Кроль, говоря о роли метафор при наведении транса, остроумно и метафорично заметил: «Терапевтическая метафора — это не столько сравнение, сколько искра, возникающая от удара двух реальностей друг о друга. Она, как вспышка, освещает соответствие двух сфер: словесного и невыразимого, реального и воображаемого, сознательного и бессознательного. Так высекается искра смысла, искра понимания...» И далее: «Метафора напоминает фигуру из двух колец, вложенных друг в друга, некую ленту Мёбиуса: одно кольцо — это реальное состояние. А другое кольцо является зеркалом, отражающим его в словах, жестах или предметах».
В своей работе «Магические метафоры» Ник Оуэн называет 58 способов применения метафорических историй, приведенных в книге. Среди них есть, например, такой: применение метафор, для того чтобы «перевести активность с уровня бета-волн (сознательные процессы) к альфа-волнам (легкий транс или состояние сна). Альфа-излучение в большей степени подходит для введения информации на более глубоком, подсознательном уровне и для интеграции и закрепления уже предъявленного материала».
Таким образом, область применения метафор в плане психологического воздействия удивительно широка.

МЕХАНИЗМЫ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО
ВОЗДЕЙСТВИЯ МЕТАФОРЫ

Почему же становится возможным такое активное использование метафор для достижения психологических целей? Какие механизмы лежат в основе «работы» метафор? Не претендуя на всесторонний охват и исчерпывающее описание всех психологических механизмов, назову хотя бы важнейшие.
Во-первых, экстраполяция скрытых смыслов. Суть этого механизма состоит в следующем. Обладая «свойством преломления», метафорический образ позволяет разглядеть новое содержание в обычных вещах и перенести его за пределы области, их породившей. За счет того, что в метафорическом образе, помимо него самого, есть и еще «нечто», что он скрыто содержит, у субъекта возникает возможность черпать из метафоры то содержание, которое соответствует его миропониманию и видению своих проблем. Образно говоря, метафора — это волшебный сундучок, в котором каждый находит то сокровище, какое именно он способен там найти.
Во-вторых, пробуждение творческих ресурсов воображения. Язык метафор, будучи одним из универсальных языков человеческого общения и одним из важнейших средств искусства, обеспечивает раскрытие творческого потенциала субъектов в процессе совместной активности. Как писал Стендаль, «стремление к новому есть первая потребность человеческого воображения».
В-третьих, семантическое опосредование. Метафоры становятся связующим звеном между семантическими пространствами психолога и клиента, помогая в создании общего семантического пространства полисубъекта «психолог—клиент». Возникает возможность не только понимания (в когнитивном аспекте), но и взаимопроникновения в систему трудно вербализуемых смыслов, что сочетается с принятием, сопереживанием, открытиями.
В-четвертых, актуализация архетипов. Метафоры задействуют глубинные механизмы бессознательного за счет непривычных для разума архетипических элементов. Юнг отмечал: «Огромное преимущество мифологических представлений в том, что они гораздо в большей степени объективизируют конкретику и соответственно делают возможной персонификацию ее... Любовь и ненависть, страх и благоговение выходят на сцену, поднимая конфликт до уровня драмы».
В-пятых, фасилитация. Метафоры облегчают осознание системы отношений между субъектами и снижают воздействие негативных эмоций в случае получения болезненной для субъекта информации. Можно сказать, что метафоры действуют гораздо мягче и деликатней, чем многие другие средства психологического воздействия. Д. Миллс и Р.Кроули говорят, например, об «утонченности» терапевтической метафоры: «Смысл рассказанного «попадает в точку», но каким-то удивительно отстраненным путем. Проблема хоть и высвечивается, но предстает спокойно расплывчатой; повествование хоть и пробуждает скрытые возможности и способности, но неким обобщенным и отнюдь не напористым образом».
Психолог, работающий в школе, не всегда рискует применять психотерапевтические средства, вполне справедливо полагая, что мощные инструменты при недостаточной квалификации могут привести к нарушению заповеди «Не навреди!». Метафора относится к таким средствам, которые, на мой взгляд, наиболее подходят для работы школьного психолога и минимизируют риск возникновения негативных последствий.

Игорь ВАЧКОВ,
доктор психологических наук

ЛИТЕРАТУРА

Брудный А.А. Психологическая герменевтика. — М.: Лабиринт, 1998.
Кроль Л.М. Образы и метафоры в интегративной гипнотерапии. — М.: Независимая фирма «Класс», 2001.
Миллс Дж., Кроули Р. Терапевтические метафоры для детей и «внутреннего ребенка». — М.:Независимая фирма «Класс», 1999.
Оуэн Ник. Магические метафоры. 77 историй для учителей, терапевтов и думающих людей. — М.:Эксмо, 2002.