ТАЙНА КУРОЧКИ РЯБЫ

Вадим Руднев
М.: Класс, 2004

Нет решительно никакой возможности рецензировать сие произведение. Да, понимаю, серия обязывает — «Библиотека психологии и психотерапии» называется. А все ж увольте — рецензии категорически не получится. Понимаю ваше неудовольствие — рецензент (то есть я) беззастенчиво расходует драгоценную газетную площадь и сам сообщает, что совершает это напрасно. А как прикажете быть?
Вот извольте встать на мое место. Представьте себе статью — автору зачем-то угодно назвать ее главой, хотя связь с дальнейшим текстом почти не прослеживается, разве что на уровне подтекстов и подсмыслов. Так вот, представьте себе некий текст о двадцати шести страницах под названием «Тайна Курочки Рябы». А теперь в этом тексте представьте себе абзац, повествующий о трактовке сей сказки с позиций сексуальной теории неврозов.
Нет-нет, не возражайте, это не так уж трудно. Нечто а-ля пародия на пародистов Фрейда — сексуально немощные старик и старуха, мышиный хвост как символ мужского органа (почему-то эректированного) и все такое прочее, символически оплодотворенное.
И вдруг следующий абзац (без объявления войны): «Мир, мерцающий из себя подобно мыши, в кажущейся возможности онтологического осмысления себя как иного, безысходно пропадает в озабоченность».
Увернулись? Получите контрольный выстрел в голову: «Заброшенность увядающей экзистенции старых людей ближайше опосредует невозможность в здесь наличествующем бытии перед собой воплотить свою озабоченность в будущем. Теснящая временность онтологического смысла заботы довлеет их фундированию в самости будущего и настоящего».
Ну ладно, ладно. Больше не буду. Успокойтесь и отдышитесь. Уверяю вас, автор, как говорят современные подростки, прикалывается. Попадались мне и другие его произведения, как, например, новый перевод Винни-Пуха, так и там он сохраняет маску звериной серьезности, вываливая на беззащитного читателя всевозможные приколы, прикидывающиеся суперумностями.
Здесь то же самое. До конца книги вас будут преследовать дефлорацией князя Святослава, шизотипическим дискурсом, неврозом как наррацией, оральными истоками депрессии, поэтикой редуцированной речи и прочей совокупностью элементарных пропозиций.
Разобраться в этих нагромождениях совершенно нереально. А что вы хотите — сказано же: шизотипический дискурс. Кто ж станет в таком состоянии произносить что-то осмысленное?
Но иногда проблескивающий сквозь плотную ткань повествования призрак смысла манит, как болотный огонек усталого путника. И тяжело, и не верится, и хочется верить, и уже затянуло, и повернуть назад нет никаких сил.
А когда (если) дотянешь до последней страницы или даже не дотянешь, а просто закроешь книгу на середине, то хочется встряхнуть головой, обвести вокруг себя туманным взором и воскликнуть в сердцах: «Боже, что это было?» Он точно прикалывался? Да? А вдруг нет? Значит, я такой дурак?
Руднев отравляет надолго — перестаешь доверять авторам умных книг и начинаешь их опасаться. Но не пугайтесь так уж сильно — прививка в виде Донцовой или Даниэлы Стил (ежедневно перед сном в течение месяца) восстановит душевное равновесие наверняка.
Видите? Я вас предупреждал. Так рецензии и не получилось. Извините.

Марк САРТАН