ЭРА КАЧЕСТВА

Свое десятилетие отмечает первое негосударственное научно-методическое издание «Вестник психосоциальной и коррекционно-реабилитационной работы», учрежденный консорциумом «Социальное здоровье России».
О настоящем и будущем этого журнала мы беседуем с его главным редактором, доктором психологических наук профессором С.А. Беличевой

Светлана Афанасьевна, что явилось отправной точкой для создания журнала?

Наше издание было учреждено в марте 1994 года. В это время в России начала формироваться новая социальная инфраструктура, включающая учреждения, ориентированные на поддержку семьи и детей группы риска. Она охватывала центры, подчиненные различным ведомствам.
В системе социальной защиты начала формироваться целая сеть социальных приютов, реабилитационных центров, центров социальной и социально-психологической помощи семьям группы риска, медико-социальной реабилитации детей с ограниченными возможностями. Под эгидой Министерства образования появились ППМС-центры, а также значительно расширился круг психологов, работающих в системе образования. В Департаменте по молодежной политике Минобразования России (тогда Госкоммолодежи) тоже возникли центры по оказанию социальной и психологической помощи детям и подросткам. Появились свои психологи и в системе МВД и МЧС.
Эти структуры нуждались в совершенно новых и при этом высоко профессиональных кадрах: социальных работниках, социальных педагогах, практических психологах. Поэтому стали открываться новые вузы, появились факультеты социальной работы, социальной педагогики. Стала актуальной проблема формирования нового профессионального сообщества, которое нуждалось, прежде всего, в методической помощи, новых психосоциальных коррекционных и развивающих технологиях. Чтобы заполнить этот вакуум, мы и учредили свой журнал.

А где вы брали материалы для публикации, ведь практических разработок было крайне мало...

Я тогда была руководителем временного исследовательского коллектива «Государственная система социальной помощи семье и детству», в состав которого входило более 150 человек: психологи, медики, педагоги, социологи. Мы как раз и занимались практическими разработками. Поэтому первое время мы использовали наши наработки, я заказывала статьи своим коллегам. Затем стало расширяться сотрудничество с другими исследовательскими коллективами и практиками. Мы даже учредили свое представительство в Санкт-Петербурге. Теперь ситуация коренным образом изменилась, и наш редакционный портфель буквально «трещит».
Многие материалы поступают самотеком, география их очень обширная. По всей стране люди занимаются очень интересными вещами и присылают свои разработки в наш журнал, поэтому сейчас у нас другая проблема — отбора.

Как вы оцениваете современную ситуацию в сфере социальной помощи?

Наступил этап, когда с количественными показателями все хорошо: одних только государственных центров помощи детям насчитывается более пяти тысяч. Сейчас наступает эра качества!
Несмотря на то что есть хорошие периодические издания и выпускается много литературы, существует серьезная проблема с уровнем профессионализма практических психологов и социальных педагогов.
Готовящие этих специалистов вузы сами находятся в достаточно тяжелой ситуации. При переориентации на практико-ориентированное обучение многие преподаватели оказались беспомощны.

Чем в первую очередь следует заниматься психологам, которые работают в образовательных учреждениях: сопровождением здоровых детей или работой с проблемными детьми, которых становится все больше?

Мой взгляд на эту проблему всегда был определенным. Я уверена, что и здесь надо исходить, прежде всего, из социального запроса. А социальный запрос сегодня — работа с проблемами детей группы риска, с детско-подростковой дезадаптацией.
Конкретных задач много. Это экстренная помощь семьям и детям, попавшим в чрезвычайные ситуации, профилактика и реабилитация наркомании, профилактика влияния деструктивных сект. Нравится нам это или нет, но все эти проблемы существуют. Тем более что ребенок живет в социуме и никак не может быть изолирован от этих проблем.

Сейчас дети, которые хорошо учатся, страдают в школах иногда больше, чем неуспевающие: их зовут «ботаниками», избивают в туалетах, вычищают карманы, и родители не знают, что делать в этой ситуации.

Я считаю, что умение решать эти многочисленные проблемы говорит о высоком профессионализме школьного психолога. И если специалист не может справиться с трудностями, возникающими у ребенка, то он школе вряд ли полезен.

Но в системе образования много ППМС-центров, где работают профессионалы. Может быть, школьному психологу лучше сосредоточиться на профилактической работе с детьми, а более квалифицированную помощь будут оказывать психологи центра?

Школьному психологу совместно с педагогическим коллективом следует сосредоточиться на решении проблем школьной дезадаптации. Я имею в виду и профилактическую и коррекционную работу. Ему нужно хорошо ориентироваться в диагностико-коррекционном инструментарии. Не брать первую попавшуюся методику, а уметь подобрать такую, чтобы она была адекватной возрасту и проблеме. При этом диагностика должна быть адресной, охватывать все основные психические процессы и создавать основу для дальнейшего обучения, в том числе и коррекционного.

Кроме того, психолог должен уметь заниматься психолого-педагогическим сопровождением. Это сложная задача, подразумевающая умение строить нормальные взаимоотношения со всем педагогическим коллективом. Обязательной должна быть работа с родителями, их консультирование, групповая работа с детьми и педагогами по коррекции межличностных отношений, которые бывают очень нездоровыми.
В рамках каждой школы психолог занимает свою нишу. Но нельзя забывать, что в любом образовательном учреждении главное — обучение. Поэтому его ключевая задача — помочь всей школе наладить оптимальный процесс обучения.

В чем основная проблема современных детей?

К сожалению, я сейчас не занимаюсь исследовательской работой, могу лишь судить по оценке отдельных экспертов и тем материалам, которые приходят к нам в журнал.
Усиливается дезадаптация детей, связанная и со здоровьем, и с социально-экономическими проблемами. Мы сейчас выделили новую категорию группы риска — «новые русские» и их семьи.
По мнению психологов, если в общеобразовательных школах где-то 30–40% трудных детей, то в элитарных их 90%. То есть практически все дети нуждаются в психологичной помощи. Всем известно название фильма «Богатые тоже плачут», так вот, богатые русские плачут в три раза больше. У них очень сложная жизнь. Чтобы заниматься крупным бизнесом в России, необходимо от многого отказаться, и в первую очередь — от нормальных человеческих отношений, в том числе и внутри семьи.
Эмоциональный климат в таких семьях при внешнем экономическом благополучии, как правило, очень тяжелый. Это не может не сказаться на психологическом здоровье детей.
Но в детском сообществе параллельно идут и позитивные процессы. Растет количество очень «продвинутых» ребят, которые уже к двенадцати годам прекрасно владеют иностранными языками, хорошо знают компьютер и имеют четкую жизненную позицию.
Дети и молодежь осваиваются в новой социальной и информационной среде, впитывая из нее самое лучшее. Поэтому говорить о том, что это поколение потерянное, я бы не стала.

Какие вопросы будут подниматься на юбилейной конференции консорциума?

Сложилась традиция проведения научно-практических конференций, на которые мы выносим наиболее острые социальные проблемы. Поэтому мы решили, что к десятилетию журнала будет уместно поговорить о психологическом обеспечении профилактики социального сиротства детей. Проблема эта оказалась настолько острой и своевременной, что количество тезисов и заявок превысило все наши ожидания.
В системе социальной защиты более тысячи приютов и реабилитационных центров, где находятся дети, ставшие сиротами при живых родителях. Но работающие там психологи, к сожалению, очень слабо подготовлены к оказанию помощи таким детям. Мы понимаем, что нужно начинать серьезно работать над этой проблемой, и, может быть, наша конференция станет отправной точкой для начала такой работы.
Очень важно тщательно продумать и скоординировать действия, начиная с министерств, заинтересованных в решении проблемы.

Как вы считаете, сиротство при живых родителях — это социальная или психологическая проблема?

Комплексная. Я бы выделила здесь и социально-экономические, и социокультурные, и психологические аспекты. В свое время была опубликована статья Павла Эфроимсона «Родословная альтруизма», в которой он писал, что верность в браке, забота о детях — это генетически обусловленные качества.
Мне тогда очень понравилась эта мысль, которая сейчас, безусловно, подтверждается. Порядочность в отношениях между людьми как ценность практически не формируется у подрастающего поколения. Зато современная массовая культура настойчиво навязывает противоположные взгляды. В результате вырастает человек, который не задумывается над тем, что делает, а живет сиюминутными интересами. Мать, бросая ребенка или создавая ему немыслимые условия существования, не задумывается не только о нем, но и о себе. А ведь ее тоже ничего хорошего не ожидает в будущем.

Могут ли здесь как-то помочь психологи?

Конечно, они многое могут сделать, да и делают. Если бы не была сформирована психологическая служба в системе образования и социальной защиты, не было бы социальных педагогов, я думаю, ситуация с подрастающим поколением была бы гораздо хуже.
Я встречаю множество самоотверженных людей — психологов, педагогов, социальных работников, а это большая сила, большой стабилизирующий фактор. К сожалению, он до сих пор не оценен государством по достоинству.

Беседовала
Ольга РЕШЕТНИКОВА