СЕМЕЙНЫЙ РЕЙТИНГ УМА:
ПОРОВНУ ИЛИ ПО-БРАТСКИ?

«Было у отца три сына. Старший умный был детина, средний был ни так, ни сяк, младший вовсе был дурак». Всем памятны эти строчки из популярной сказки, как, впрочем, и ее неожиданный сюжет и мораль: парадоксальные, «дурацкие» решения жизненных проблем, которые находит младший сын, приводят его к такому успеху, который и не снился рассудительным старшим братьям.
Примечательно, что преображение Иванушки-дурачка в Ивана-Царевича — традиционный фольклорный сюжет во всех частях света. Люди давно подметили: самый, казалось бы, умный зачастую оказывается не самым успешным и в итоге жизненного состязания проигрывает дурачку «не от мира сего». В чем разгадка этого парадокса, мы еще попробуем разобраться. А пока обратим внимание лишь на один, самый очевидный аспект этого сюжета, подмеченный народной мудростью: неравномерное распределение умственных способностей в рамках одной семьи.
С научной точки зрения дети одних родителей являются носителями одних и тех же генов и, если признать врожденную природу интеллекта, не должны бы сильно отличаться друг от друга умом. Даже переместив акцент на роль среды, приходится признать, что для родных братьев и сестер она практически одинакова, то есть их интеллект формируется в равных условиях и, соответственно, больших различий тут быть не должно. Однако они имеют место, и о том свидетельствуют не только плоды житейской наблюдательности, но и строгие статистические подсчеты.

ПЕРВЕНСТВО ПЕРВЕНЦЕВ

Впервые определенная тенденция в семейном распределении умственных способностей была подмечена еще на заре научной психологии сэром Фрэнсисом Гальтоном. В своем труде «Наследственный гений» (1874) он отметил существование непропорционально большого числа перворожденных, достигших выдающихся успехов в науке.
Однако с позиций научной методологии подход Гальтона сильно уязвим для критики. Его классический труд представляет собой обширное собрание примеров, призванных подтвердить выдвинутую автором гипотезу наследования способностей. Но примерами ничего нельзя доказать, вернее — можно доказать все что угодно, поскольку на любой пример легко найти противоположный, и только статистически значимая тенденция, выявленная при обсчете разнообразных эмпирических данных, может быть признана более или менее серьезным аргументом. Но, несмотря на односторонний подход Гальтона, его идея «первенства первенцев» активно муссируется в литературе вплоть до наших дней. Например, в одной из книг очень популярного у нас Ф. Зимбардо можно найти указание на преобладание первенцев среди американских астронавтов или, скажем, студентов высших учебных заведений. Звучит впечатляюще, но не более убедительно, чем давние выкладки Гальтона.
В первой половине ХХ века наиболее подробно и аргументированно рассмотрел фактор порядка рождения Альфред Адлер. До сего дня эта проблема преимущественно изучается с опорой на выдвинутые им положения, хотя справедливости ради стоит признать, что более чем за полвека к выкладкам Адлера прибавилось не так уж и много. К тому же Адлера занимали в основном проблемы становления личности детей в зависимости от порядка их рождения, а проблему формирования интеллекта он своим вниманием обошел.
Впервые определенная тенденция была обнаружена тридцать лет назад — причем весьма неожиданно и даже случайно. На рубеже 60–70-х гг. психологи из Нью-Йоркского института психического здоровья Лилиан Белмонт и Фрэнсис А. Маролла предприняли широкомасштабное исследование с целью установить, как скудное питание в раннем возрасте влияет на умственное развитие.
В их распоряжении оказался бесценный эмпирический материал огромного объема, позволяющий вынести обоснованное суждение по данному вопросу. Белмонт и Маролла получили возможность оценить данные тестирования интеллекта свыше 350 000 призывников армии Нидерландов. По понятной причине, ничего общего не имеющей с сексизмом, выборка охватывала только мужчин. Это были молодые голландцы, родившиеся в голодные годы II мировой войны.
Искомый результат исследования оказался не слишком впечатляющим — никаких катастрофических последствий скудного питания в раннем возрасте выявлено не было. (Интересно, что более поздние исследования, проведенные в развивающихся странах, в частности в Судане, со всей очевидностью продемонстрировали сильное негативное влияние раннего голодания. Вероятно, то, что в Европе считается голоданием, несравнимо с подлинным африканским бедствием.)
Куда более интересным оказался побочный результат, полученный в ходе анализа статистических данных. В своей публикации 1973 г. Белмонт и Маролла сообщили о том, что ими была обнаружена тесная связь между очередностью рождения и результатами теста Равена: результаты становились все более низкими по мере того, как увеличивалась семья тестируемого и в зависимости от очередности его рождения.
Давнее житейское наблюдение и умозрительная гипотеза Гальтона оказались убедительно подтверждены на огромной статистической выборке: первенцы в основной своей массе оказались умнее своих младших братьев, у которых IQ поступательно убывал по мере очередности их появления на свет — третий ребенок уступал второму, четвертый — третьему и т.д.

НЕ УХУДШАЙТЕ КЛИМАТ!

Данное открытие получило широкий резонанс. Так, Р.Хок в недавно переведенной у нас книге «40 исследований, которые потрясли психологию» уделяет ему отдельную главу. В мировой литературе ссылки на это открытие уже невозможно подсчитать. При этом, однако, обращает на себя внимание, что это преимущественно ссылки не на статью Белмонт и Мароллы, в которой авторы ограничились лишь констатацией факта, а на более позднюю (1975) публикацию Роберта Зайонца и Грегори Маркуса, предлагающую своеобразное объяснение выявленному феномену.
Что же касается исследования Белмонт и Мароллы, то в ряде работ оно подверглось методической критике. Например, Роберт Готтсданкер в своей известной книге «Основы психологического эксперимента» приводит его в качестве примера не вполне корректного вывода. По его мнению, авторы поспешили с выводом, не учтя ряд важных параметров, в первую очередь — социоэкономический статус семей. Существует тенденция, подтвержденная многими статистическими данными: на смену всеобщей многодетности, наблюдавшейся в начале ХХ века, во второй половине века пришло ограничение рождаемости в семьях с высоким достатком. Кроме того, что бы там ни утверждали эгалитаристы, уровень достатка прямо коррелирует с интеллектуальным уровнем членов семьи.
Иными словами, в последние полвека многодетность стала сомнительной «привилегией» небогатых и не очень умных, тогда как семьи обеспеченные и состоящие из людей с достаточно высоким интеллектом предпочитают ограничиваться одним-двумя детьми. (При этом, разумеется, необходимо особо подчеркнуть, что такова общая статистическая тенденция, которая не отражает всего многообразия конкретных случаев.)
Соответственно, когда речь заходит о третьем-четвертом-пятом ребенке, то это, как правило, дети из малообеспеченных семей. Можно долго дискутировать о причинах их умственного отставания, однако очевидно: очередностью рождения объяснение не может исчерпываться.
Зайонц и Маркус свою работу начинают с обсуждения тезиса, подкупающего своей кажущейся очевидностью. Можно предположить, что дети будут иметь более высокие умственные возможности, если вырастут в окружении, которое в большей степени стимулирует интеллектуальное развитие. Такое стимулирование может происходить вследствие комбинированного интеллектуального воздействия детей и родителей (для обозначения данного явления авторами даже был изобретен особый термин — confluence; этот неологизм образован из двух английских слов: convergence — слияние и influence — влияние).
Показатель интеллектуальности семейного окружения может быть подсчитан усреднением интеллектуальных вкладов всех членов семьи. Понятно, что этот показатель обязательно меняется по мере развития детей и когда в семье рождается еще один ребенок. Таким образом, можно предположить, что чем больше семья, тем выше уровень интеллектуального окружения. Это предсказывало бы, что дети, родившиеся позже других, будут обладать более высоким интеллектом. Но данные, полученные на голландской выборке, свидетельствуют как раз об обратном! В чем же дело?
Для объяснения реальных эмпирических данных Зайонц и Маркус предложили теорию, согласно которой по мере роста семьи ее общий интеллектуальный климат ухудшается.

ТОЛЬКО ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ

Их рассуждения были следующими. Когда пара заводит первого ребенка, интеллектуальный климат семьи создается двумя взрослыми и одним маленьким ребенком. Чтобы получить реальную среднюю оценку интеллектуального климата этой семьи, следует оценить интеллектуальные возможности всех ее членов. Если принять, что каждый взрослый имеет условную оценку 100 пунктов, а новорожденный ребенок — 0, то средний интеллектуальный уровень семьи равен 67
(100 + 100 + 0 = 200 : 3 = 67). (Следует иметь в виду, что мы в данном случае оперируем не показателями IQ, а некими произвольными оценками.)
Предположим, что вклад ребенка в интеллектуальный климат семьи каждый год увеличивается
на 5 пунктов. Если в этой семье через два года после рождения первенца появляется второй ребенок, первый вносит в общий показатель 10 пунктов, но общий средний уровень падает до 52,5
(100 + 100 + 10 + 0 = 210 : 4 = 52,5). Если еще через два года рождается третий ребенок, общесемейный интеллектуальный уровень упадет до 46 (100 + 100 + 20 + 10 + 0 = 230 : 5 = 46).
Таким образом, каждый последующий ребенок входит в окружение более низкого интеллектуального уровня, причем сила этого эффекта увеличивается, если дети появляются через короткие интервалы. Зайонц и Маркус убеждены, что этот подход хорошо объясняет данные, полученные Белмонт и Мароллой.
В более поздних работах были высказаны различные гипотезы, касающиеся объяснения данного феномена. Одна из них состоит в том, что порядок рождения создает различия в жизненном опыте подрастающих детей. Другая — что эмбриональные условия благоприятнее для детей, родившихся раньше, чем для более поздних.
Первое предположение (окружающая обстановка после рождения) основывается на том, что родители уделяют гораздо больше внимания своему первенцу и постепенно все меньше и меньше последующим, что последующие дети учатся говорить у других детей больше, чем у взрослых, и/или что младшие дети каким-то образом притесняются старшими детьми. Что касается второго объяснения (пренатальные причины), то виной здесь является «ослабление воспроизводящих функций матери с увеличением числа рожденных детей».
Можно выдвинуть еще одно объяснение, которое охватывает период как перед рождением, так и после него. Оно состоит в том, что каждый последующий ребенок имеет возрастающую вероятность быть нежеланным. Это может повлиять на заботу матери о себе в период беременности, например в отношении питания или воздержания от табака и алкоголя. Это может также сказываться на любви и внимании к ребенку после его рождения.

ПРЕДПРИИМЧИВОСТЬ ПОНЕВОЛЕ

Главные критические замечания в адрес всех этих рассуждений сводятся к тому, что при анализе данных оказывается не учтен ряд важных переменных. В частности, это возраст родителей. Если придерживаться постнатального типа объяснения, то очевидно, что у более младших детей оказываются более старые родители, которые менее жизнерадостны и гибки в своем поведении. Если же придерживаться пренатального типа объяснения, то можно сказать, что воспроизводящие функции матери ухудшаются не потому, что она до этого рожала детей, а потому, что она просто стареет.
Другой возможной переменной, не учтенной исследователями, является брачный стаж родителей. Общеизвестно, что с течением лет эмоциональная атмосфера в доме меняется. Дети по мере отдаления от первого по порядку рождения оказываются и более далекими от медового месяца.
Так или иначе, при всех возможных возражениях и уточнениях, определенная статистическая закономерность все-таки существует, и с ней нельзя не считаться. Значит, права народная мудрость насчет «...младший вовсе был дурак»? Но не является ли такой вывод для многих семей деморализующим, а для некоторых и откровенно оскорбительным? И как насчет Иванушки-дурачка, обгоняющего старших умников, причем не только в сказках?
В Англии говорят: «Вся история этой страны написана младшими сыновьями». При этом имеют в виду старинный закон (существовавший, кстати, и во многих других странах), согласно которому имущество, капитал и привилегии безраздельно доставались по наследству старшему сыну, а младшим приходилось самим устраивать свою судьбу. Понятно, что старшие стремились сохранить унаследованное, тогда как младшие искали для себя новые, порой рискованные предприятия и нередко в них преуспевали.
Например, многие историки полагают, что подлинной причиной Крестовых походов (эпохального явления мировой истории) явился именно майорат — закон о неделимости наследства. И большинство рыцарей-крестоносцев составили младшие отпрыски, вынужденные искать свое счастье в богатых заморских землях. А в центре старой Риги по сей день сохранился Дом Черноголовых, украшенный рельефом св. Маврикия (который, по преданию, был мавром — чернокожим — и к тому же младшим сыном своих родителей). Этого святого избрало своим покровителем Братство Черноголовых — младших сыновей знатных семейств. Именно они во времена майората своими деловыми начинаниями обеспечили процветание Ганзы — союза балтийских торговых городов.

РЕВОЛЮЦИОННАЯ ИНИЦИАТИВА

Научное объяснение этой тенденции недавно предложил профессор психологии Гарвардского университета Фрэнк Салоуэй. Он полагает, что в любой семье на старшего ребенка родители вольно или невольно возлагают обязанности по опеке младшего, и поэтому ему приходится в какой-то мере выступать в роли хранителя традиционных родительских ценностей. В результате старшие дети, как правило, отличаются консервативностью, недостаточной гибкостью. Они стремятся сохранить существующий порядок вещей и противятся переменам. Младшие, наоборот, самой своей ролью в семейной иерархии побуждаются к новаторству и даже радикализму.
По мнению Салоуэя, именно младшим детям принадлежат революционные инициативы в науке и общественной жизни. Примеров тому — множество. Коперник, перевернувший представления о мироздании, был вторым из четырех детей в семье. Чарлз Дарвин — автор теории эволюции — был младшим из шестерых детей своих родителей. А вот Жорж Кювье, выступавший против эволюционного подхода, был перворожденным. В общественно-политической жизни Салоуэй находит ту же картину.
Однако, как любая психологическая теория, гипотеза Салоуэя не может убедительно объяснить многие противоречащие ей примеры и факты. Так, мало кто из ученых был столь революционен в своей области, как Ньютон, Эйнштейн или Фрейд. Однако все они — старшие сыновья. В.И. Ленин, крупнейший революционер ХХ века, действительно младший сын, но следовал он все же примеру старшего брата Александра — заговорщика-террориста. И таких контраргументов можно найти немало.
Фрэнк Салоуэй — сам третий сын у своих родителей и, судя по его выкладкам, должен быть склонен к радикализму. Похоже, он действительно кое-что преувеличил. Палитра личных склонностей и стремлений человека складывается под влиянием множества обстоятельств. Очередность рождения, вероятно, не главный и уж наверняка не единственный фактор. Но нельзя не согласиться, что этот фактор играет определенную роль.
Интересно — какую? И какие в действительности существуют корреляции этого параметра с умственными способностями?

ДЕВЯТЬ СТОРОН ИНТЕЛЛЕКТА

В наши дни традиционное представление об интеллекте и возможностях его измерения подвергается все более критическому пересмотру, выдвигаются всевозможные альтернативные концепции ума. По версии Роберта Стернберга, интеллект не исчерпывается теми аналитическими способностями, которые традиционно измеряются тестами IQ. Важными компонентами ума он считает творческие способности, понимаемые им чрезвычайно широко, а также так называемый практический интеллект, проще говоря — житейский. Диагностике, по Стернбергу, подлежат все три стороны интеллекта.
Говард Гарднер еще более упрощает решение этой задачи за счет усложнения ее условий. Он насчитывает не менее девяти сторон интеллекта, включая даже интеллект телесно-кинестетический.
Еще одна родственная концепция, не так давно выдвинутая американскими учеными, в качестве альтернативы IQ предлагает так называемый EQ — коэффициент эмоциональности. EQ измеряется определенными тестами на способность разумно, сообразно ситуации проявлять свои эмоции. Установлено, что EQ (так же, кстати, как и IQ) хорошо коррелирует с определенными жизненными успехами. Однако у одного и того же человека эти показатели могут существенно отличаться.
До сих пор, однако, эти новации в подходе к интеллекту никак не увязаны с проблемой очередности рождения. Хотя вполне резонно предположить, что коль скоро первенцы превосходят последующих детей своим IQ, но те тем не менее также оказываются людьми далеко не бесталанными, это может означать преимущественное развитие у младших детей иных сторон интеллекта — практического интеллекта по Стернбергу, латерального мышления по Де Боно или того совокупного качества, которое измеряется тестами EQ.
Соответствующие исследования, которые, хочется надеяться, развернутся в наступившем столетии, должны наконец принести решение проблемы, остро поставленной в веке минувшем.

Сергей СТЕПАНОВ

ЛИТЕРАТУРА

Готтсданкер Р. Основы психологического эксперимента. — М., 1982.
Степанов С.С. Старший, младший, единственный / Нормальные проблемы нормального ребенка. — М., 2003.
Хок Р.Р. 40 исследований, которые потрясли психологию. — СПб.—М., 2003.
Belmont L. & Marolla E. (1973). Birth order, family size, and intelligence. Science, 182, 1096–1101.
Sulloway F.J. Born to Rebel: Birth Order, Family Dynamics, and Creative Lives. — N.Y., 1996.
Zajonc R.B. & Markus G.B. (1975). Birth order and intellectual development. Psychological Review,
82, 74–88.