НАШИ ДЕТИ

ЛИНИЯ ЖИЗНИ

Кризисные ситуации в детском доме

Ситуации, которые принято называть кризисными, требующие немедленного вмешательства, объединенных усилий различных специалистов, возникают в детском доме настолько часто, что сирот вполне можно отнести к категории детей, постоянно пребывающих в экстремальных обстоятельствах.
Многие дети до поступления в детский дом пережили смерть или исчезновение родителей, пренебрежение своими основными нуждами, побои, голод, многие еще и несли ответственность за братьев и сестер.
Те дети, от которых отказались сразу после рождения, часто к моменту вашей с ними встречи успели побывать по меньшей мере в четырех различных учреждениях. Они сначала пытались привыкнуть, адаптироваться к одному учреждению, привязывались к его воспитателям и детям. Потом их переводили в другое, в третье, в четвертое. И к ним пришло роковое для их психического и душевного развития понимание, что нельзя никому верить, ни с кем устанавливать глубоких отношений, — ведь в любой момент могут увезти еще куда-нибудь.
Те и другие нуждаются в комплексной реабилитации, для того чтобы скомпенсировать их разрушительный опыт. И здесь необходимо тесное сотрудничество разных специалистов, особенно воспитателя и психолога. В зависимости от того, какой опыт за плечами у ребенка, индивидуальная программа его адаптации будет включать разные меры, но в любом случае это достаточно продолжительный и кропотливый труд.
Безусловно, требуется проводить специальные тренинги с воспитателями и другими педагогами, а также с администрацией — это поможет предотвратить произвол с переводом детей из одного учреждения в другое и выстроить систему поддержки ребенка в период его адаптации к новому учреждению.

ЗА ПЛОХОЕ ПОВЕДЕНИЕ

Многие тяжелые для детей ситуации создаются самими работниками детских домов: притчей во языцех стало помещение детей в психиатрическую лечебницу «за плохое поведение». Очень часто в больницу помещаются дети, требующие психологической помощи и педагогической коррекции, а не медикаментозного лечения (чаще всего речь идет о нарушениях поведения). Нахождение детей-сирот в отделении для психически больных дезорганизует работу отделения, на что сетуют сами медики.
Дети начинают изображать приступы эпилепсии, острое расстройство психики, аутостимуляцию, еще долго после выписки развлекая этим сверстников, — нужно ли таким образом расширять круг их представлений о действительности?
Нам известен случай, когда директор интерната (сейчас он освобожден от должности) продержал ребенка в больнице полтора года, выписав его за неделю до последнего звонка. Это привело к полной социальной дезориентации мальчика, он трагически погиб через год после выпуска из интерната.
Прибавляется работы и медикам в детском доме: многие врачи не назначают детям, помещенным в больницу «за поведение», никаких сильнодействующих препаратов, ограничиваясь витаминами и мягкими общеукрепляющими средствами, но бывает и по-другому. Одного ребенка в больнице держали на сильных снотворных, и он после выписки не мог заснуть ночью, у другого началось осложнение после резкого прекращения приема препарата.
Вопрос о госпитализации до сих пор во многих детских домах решается директивно, «сверху», хотя, на наш взгляд, решение о помещении ребенка в больницу лучше принимать коллегиально, учитывая мнение врача, психолога и воспитателя. Иначе создается та самая кризисная ситуация, которую психолог никак не может изменить. Он может только оказать ребенку поддержку во время госпитализации (часто по секрету от директора: «Нечего его навещать, пусть узнает, как надо себя вести») и, безусловно, помочь после больницы перестроиться на нормальный режим жизни.
Время, которое можно было бы потратить на эмоциональную реабилитацию, на личностное развитие, на формирование представлений о семье — необходимейшую в детском доме работу, тратится на то, чтобы «откачать» ребенка после больницы, привести его в чувство, наладить заново контакт и способность к конструктивному сотрудничеству. Безусловно, навещая ребенка в больнице, психолог старается углубить эмоциональные связи с ним, но эти, в общем-то, нечастые посещения являются только одним из факторов, влияющих на ребенка в этот период.

СТРАХ ОДИНОЧЕСТВА

Самым тяжелым временем для детей-сирот является период постинтернатной адаптации. Очень немногие дети способны пройти через него и не сломаться. Это непростой вопрос, для решения которого нужно не только участие многих специалистов, но и изменение отношения общества к детям-сиротам, да и вообще к незащищенным людям, нуждающимся в дополнительной помощи и поддержке.
Сама подготовка ребенка к выпуску из детского дома, к вступлению в самостоятельную жизнь является одной из главных задач психолога.
Что прежде всего мешает подростку-сироте нормально адаптироваться к миру, находящемуся за забором детского дома? Прежде всего, он привык к жестким рамкам режима, привык, что от него не требуется никакой саморегуляции: если он себя «плохо вел», то его наказывали тем или иным способом. В сочинении «Праздничный вечер в моей будущей семье» семнадцатилетний подросток, который в этом году покинет стены детского дома, пишет:
«Мы с женой проснемся, позавтракаем, оставим детей дома, а сами пойдем на прогулку, кататься на аттракционах. Потом мы придем, пообедаем, и у нас будет тихий час. После полдника мы всей семьей будем смотреть телевизор».
Кроме того, выпускник детского дома панически боится остаться один хотя бы на минуту. И хотя на вопрос, почему они не любят быть одни (например, ездить в метро, оставаться одни в квартире, гулять на природе), дети-сироты отвечают стандартным словом «скучно», очевидно, что за этим скрывается некое сложное и многоплановое явление. Им не просто «скучно», они панически боятся оказаться наедине с самими собой — так же как малыши из дома ребенка избегают смотреть на себя в зеркало.
Этим детям не нужны страшные сны — страх постоянно с ними. Страх, заглянув в себя, увидеть пустоту, погрузиться в первобытный хаос. «Страх рождает гнев, гнев рождает ненависть, а ненависть на темную сторону силы ведет», — говорит герой любимого всеми детьми фильма «Звездные войны».
Бегство «на темную сторону силы» приводит подростка-сироту в компанию, где он вместе со столь же неблагополучными товарищами готов проводить время самым асоциальным и агрессивным способом. Его квартира никогда не будет пустовать — там будут и бывшие однокашники, и новые собутыльники, и просто случайные знакомые.

ПОСТРОЕНИЕ ЛИЧНОСТИ

Для того чтобы предотвратить это, психолог призван начать вместе с ребенком сложный и долгий процесс построения и структурирования личности. Этот процесс будет включать в себя прежде всего восстановление способности к глубокому межличностному (Я–Ты) общению, в котором человек обретает свое истинное «Я».
Нарушение привязанностей и разрушенный эмоциональный слой личности не дают возможности сироте не только создать семью, но и найти себе настоящего друга. Постепенно будут формироваться навыки установления и углубления отношений, умение прислушиваться и видеть другого человека, способность к плодотворной, настоящей дружбе. Дружбе, в которой человек постепенно сможет найти самого себя.
Еще одна важнейшая задача — построение насыщенного и положительного образа прошлого, без которого невозможно создание жизненного плана. У подростка-сироты как прошлое, так и будущее являются чем-то расплывчатым, далеким и нереальным. На своей «линии жизни» он отмечает два-три события, и все они относятся к последнему полугодию.
Выстроить, структурировать эту линию, вспомнить и зафиксировать яркие и положительные моменты, научить ребенка вести дневник (отмечать важные события, анализировать свои чувства и переживания) — таковы будут первые шаги психолога. И как бы ни было трудно, всегда есть надежда: наступит час, когда ребенок, который прежде был способен только на смутные подобия чувств, который был не в состоянии выразить и осознать движения своей души, который убегал от страха пустоты «в страну далекую», начнет обретать свое лицо.
И жизнь польется из него стихами. Пусть даже не очень складными, как у одной нашей воспитанницы, которая уже начинает чувствовать и видеть себя:

«Давай дружить», — сказал он мне шутя.
А я его не так, наверно, поняла.
Трагедия, случайность, шутка...
Он дружит, я его люблю.
Он дружит, я страдаю тайно.
Я сама не понимаю, чего хочу, чего желаю...
Он дружит, я же погибаю,
Смеясь и веселясь притворно,
И слезы проливая зря.
«Ну, посмотри ты на меня немного по-другому!
Поближе рассмотри и удивись —
Как мог так долго и упорно
Со мной ты просто так дружить».