ЦЕПНАЯ РЕАКЦИЯ

Учителя, как известно, любят поучать. И не только детей, но и их родителей. И уроки эти называются родительскими собраниями.
А если взглянуть на родительские собрания, столь напоминающие скучный урок, по-новому? В самом деле, ну не твердить же опять про отметки, сменку, опоздания, ответственность и все такое, видя, как родители позевывают, поддакивая с умным видом.
А посади нас на их место, чего бы нам с вами не хватало? Наверное, возможности поговорить — о детях, классе, школе, о своих родительских проблемах. Но таким разговорам, увы, не часто находится место на обычном собрании — родители сидят как воды в рот набрали. А если кого и прорвет, то потоком требований, жалоб или негодований. Вот и приходится учителю заранее пускаться в риторику, а родителям — поглядывать на часы...
Стоп! Ведь лучшее спасение от негативизма — дать возможность пообщаться друг с другом. Но может быть, не каждый из нас заинтересован в том, чтобы родители разговорились, и не абы о чем, а по существу?.. Готовы ли мы быть благодарны за искренность: ведь их искренность может добавить нам головной боли. Но вся штука в том, что им-то, родителям, это очень нужно. А стало быть, нужно и нам. И чем больше они унесут с собой, тем богаче станем и мы с вами. Как добиться такого результата? Об этом три материала двух авторов.

ВОКРУГ ДА ОКОЛО РОДИТЕЛЬСКОГО СОБРАНИЯ
Невыдуманные рассказы, собранные в учительской

Цепная реакция
У Бидструпа есть такой сюжет. Начальник распек подчиненного, тот нахамил жене, она дала подзатыльник сынуле, тот пнул собаку, а собака тяпнула на улице того самого начальника, который был первым. Называется «Цепная реакция».
Администрация гавкает на учителей. Учитель — на родителей. Родители — на детей. И у всех при этом благие намерения. Педагогические даже. Все думают: надо взять за шкирку, хорошенько встряхнуть, и все пойдет как по маслу.
Одну вещь они не учитывают: дети тоже непременно загавкают. На младших братьев и сестер. Или на старенькую бабушку. А придет время — и они залают на вас.

Каждый сам по себе
В моем классе дети в основном домашние, единственные. Поэтому очень много трудных. И потом, что ни родитель — то старше меня. Все всё знают, понимают по-своему, переубедить невозможно.
Я поэтому на родительских собраниях острых тем не касаюсь, стараюсь по оргвопросам пробежаться и быстренько закруглиться. Родители — сами по себе. Я — сама по себе.

Как папа сходил на собрание
У меня в классе есть такая Тамара. Еле перебивалась с двойки на тройку в английской спецшколе. Сплошные неуспехи, и в результате Тамаре было уже все равно — и русский терпеть не могла, и математику, и чтение. Не говоря уже об английском.
И тут мама прослышала про нашу школу: мол, уроки социоигровые, к детям отношение человеческое, жизнь интересная, дети дружные. Правда, не отобранные...
Тамарин папа был категорически против перевода Тамары в нашу школу: везде одно и то же, так зачем ребенка дергать? И когда отец был против, то мать говорила: «Нет-нет, только сюда! Только в эту школу! Надо, чтоб ребенок оттаял, хоть чем-нибудь заинтересовался...»
Проходит полгода. Теперь мама говорит: «Ой, здесь какие-то все дети серенькие, обыкновенные. И мамаши все серенькие... Вот мы раньше в английской школе были! Так там дети — сплошные интеллектуалы! Столько разных дополнительных предметов! Нет, сходи ты на родительское собрание. Я не хочу расстраиваться».
Папа сходил на родительское собрание. Пришел просветленный. Ему так понравилось! Он и не думал, что бывают такие школы. И папа теперь гордится, что его дочка ходит в нашу школу.

С ног на голову
Елена Павловна, в чьем классе учился мой Никита, родительские собрания в общепринятом смысле вообще не проводила. Но примерно раз в месяц имели место двадцать пять (по числу учеников) родительских собраний втроем — ребенок, родитель и учительница. Только на таком собрании не учительница рассказывала маме про ребенка, а ребенок рассказывал маме и учительнице о себе.
Я помню, как Никита первый раз пригласил меня на такое вот «родительское собрание». Я пришла, он взял меня за руку, отвел в какой-то закуток (по-моему, под лестницей) и велел ждать. Вскоре туда пришла Елена Павловна (у меня сердце сжалось: натворил что-нибудь), и Никита открыл собрание...
Установка такая — рассказать о себе как о хорошем ученике: что интересно, какие успехи, чем достойным себя проявил. Доложить, так сказать, о достижениях за отчетный период. Учительница задает ребенку вопросы про его домашнюю жизнь, а мама, соответственно, про школьную.
Обычно как происходит? Учитель жалуется на ребенка родителю, родитель — учителю. Потом оба ребенку выговаривают. И получается, что им всем что-то от него нужно, а ему самому вроде как ничего не нужно — все равно взрослым не угодишь.
А тут учительница интересуется, как дела дома, мама интересуется, как дела в школе. Причем интересуются хорошими делами, а не плохими. И спрашивают не друг у дружки, а у него самого (правильно, кто ж лучше знает!).
Я, помню, боялась, что Никита начнет отделываться общими фразами, а уж за словом в карман он не лезет. Но Никита стал называть (и даже, мне показалось, не без труда) какие-то очень конкретные вещи: мол, два раза удалось не опоздать на урок с перемены, перестал черкать рожи на полях тетради, не забыл спортивную форму, стало получаться деление в столбик...
Я так порадовалась за него: ведь эти маленькие шажки — на самом деле гигантские. Ведь на таком «родительском собрании» врать при маме и учительнице неудобно. Значит, надо каждому из учеников в самом деле какие-то усилия над собой делать — это раз. Зрение заострять, мелочи примечать (чтоб не было так: день прошел, а вспомнить нечего) — это два.
А в-третьих, подумав: «Ай да Елена Павловна!» — о себе я подумала, что проводить такие собрания, пожалуй, повременю — боязно как-то.

ВСЕ УЧАТ ВРАЧЕЙ, КАК ЛЕЧИТЬ, А УЧИТЕЛЕЙ — КАК УЧИТЬ
Из разговоров со знакомыми учителями

Ситуация, когда родители учат учителя,
как ему учить их ребенка, гибельная.
Для ребенка.

Я не оправдываю надежд
Не понимаю, как можно говорить: вот был бы я, к примеру, президентом или епископом, я бы сделал то-то и то-то. Как может нормальный человек, не президент и не епископ, ставить себя на место президента или епископа: ведь он не владеет той информацией, которой владеют они.
Есть две профессии, представители которых всегда сталкиваются с тем, что кто-то лучше их знает, что надо делать. Все учат врачей, как лечить. И все учат учителей, как учить. Когда родители начинают учить учителя, как ему следует учить их ребенка, — ситуация гибельная. Для ребенка.
Даже когда ребенок полностью доверяет учителю и смотрит на него, открыв рот, ему и то трудно. А если у ребенка за спиной стоит родитель, который этому учителю не доверяет, то ребенок у этого учителя, боюсь, не научится ничему, какими бы ни были гениальными ребенок и учитель.
Вот, например, мама Коли. Просвещенная — поскольку сама учительница. У мамы единственный, и притом поздний, Коля. Да еще болезненный. А Коля — мальчик хороший, добрый, толковый. Но у мамы требования о-о-очень уж высокие. Так что у нас с Колей никак не получается им соответствовать.

А мне удается отбиваться
Пашина мама не просто тревожная. Тут особый случай — патологический. Она приходит за Пашей в школу, загоняет его в угол и спрашивает: с кем он сегодня разговаривал, кто ему что сказал, не обидели ли чем?
Выясняется, что Маруся ударила его по голове. При этом надо учесть, что Маруся в два раза уже и на голову ниже Паши.
Мама отлавливает Марусю и начинает выяснять: почему Маруся ударила Пашу по голове? Маруся говорит: да просто мы с Юлькой бегали.
Мама ловит Юльку, отводит в сторону и начинает выяснять: Юля или Маруся ударила Пашу по голове и с какой целью? В общем, устраивает какое-то сумасшедшее следствие. Детей терзает, а меня ни о чем не спрашивает. Мне это было тяжело физически.
И вот один раз я набралась не знаю чего и сказала ей, что я, как учитель, не имею права разрешить ей проводить «педагогическую деятельность» с детьми, поскольку она не профессионал. Ох, чего было! Она облила меня потоком каких-то слов и ушла.
А недавно мы застали такую картину: Паша бьет Сережу, причем не прав Паша, за что ему и было сделано внушение. Нормальная рядовая ситуация. Ничего особо страшного не произошло. Но Паша на перемене звонит маме и рассказывает, как дело было и как несправедливо с ним обошлись.
А вот от одной бабушки с похожими проблемами я сумела отбояриться. Бабушка оказалась понятливой. Когда она в очередной раз попыталась влезть в детские разборки, я ей сказала: «Хорошо, сейчас вы попробуете помирить Полину с Олей. Потом будете мирить ее с Наташей. А в 18 лет вы будете ее с женихом мирить? А когда она с мужем разругается, вы и будете виноваты?» Бабушка сказала: «Ой, не пугайте» — и передумала мирить Полину с девочками. Здоровая психика у бабушки!

Объяснить Сениной маме ничего нельзя
По поводу учебы меня все время кто-нибудь да дергает. Сенина мама, например, еще в начале учебного года сказала мне, что, к сожалению, любой учитель — он или хороший человек, или может научить. Получается, хороший человек научить не может. Про меня она думает, что я не могу Сеню научить. Про Сеню она думает, что он двоечник по русскому языку. А я думаю, что из-за того, что мама про Сеню стала так думать, он в пятом классе делает совершенно идиотские ошибки, которых даже в первом не делал.
И вот наконец Сеня неожиданно хорошо написал годовой контрольный диктант. Диктант большой, трудный. Три ошибки. Кажется, была ошибка в суффиксе прилагательного и еще в какой-то приставке. И все. Правда, была пропущена запятая в сложносочиненном предложении. Но здесь тонкость: я им говорила про сложные предложения, но в программу это пока не входит. Поэтому он имел право запятую пропустить. И еще у него было написано неправильно окончание причастия. Это тоже пока не входит в нашу программу и соответственно для него ошибкой не считается. Еще в одном месте я ему подчеркнула что-то, какую-то небрежность.
Показываю маме Сенину работу в надежде, что мама порадуется. А она ужаснулась: за такое, мол, надо двойку ставить. Я ей показала остальные работы. Она сказала: «У Сени — из самых худших лучшая».
Понятно, что родители видят то, что видят. Но она Сеню еще постоянно допекает тем, что видит сама. А Сеня старается этому соответствовать. Сказать об этом маме невозможно. Она все время будет Сене объяснять, какой он двоечник. А ведь все его проблемы с учебой — и это очень заметно — именно из-за того, что такая мама.
У детей какие-то заботы свои, жизнь, что-то происходит все время. А Сеня — такое впечатление — сам ничего не хочет, кроме одного — вырваться. Сам он ничем больше не озабочен. Нет, если над ним нависнет моя запись в дневнике о том, что он, допустим, бездельничал на уроке, то он, конечно, засуетится. А вообще-то мне иногда кажется, что он даже не слышит, что происходит на уроке. Это тоже идет откуда-то оттуда — от мамы.
Грустная история. Все Сенины неудачи, все Сенины проблемы закладывает мама. И объяснить ей ничего нельзя...

А я извлекла из общения с родителями урок
Теперь я знаю, что говорить родителям, когда буду набирать новый класс. Что мы никого и никогда за уши тянуть не будем. Вам нужна гимназическая программа? Пожалуйста, рядом школа, где все это есть.
Я просто знаю сейчас, что ребенок — он какой есть, такой и есть. Ему надо дать возможность идти своим путем. Эту возможность я ему постараюсь дать. Я недостаточный профессионал, чтобы ребенка каких-то средних способностей вдруг развить до каких-то там звездных способностей. Я могу обеспечить ему комфорт — его не будут заклевывать за то, что он такой, какой он есть, и он не будет чувствовать себя ущербным.
Поле большое: на одном краю — то, что требует программа по минимуму, на другом — то, что по силам «самым-самым». В этом широком поле каждый из детей где-то находится. Но он находится там, где он может находиться!
...И все же стоит ли такое говорить родителям? «Да, ребенок такой, какой он есть, — скажут они. — Но я хочу, чтобы он был лучше». Ох, боюсь спровоцировать родителей на неверные шаги...
Чтобы ребенку в школе было спокойно, родителям надо говорить что-то другое... Что?

Мария ГАНЬКИНА

КАК РОДИТЕЛЬСКОЕ СОБРАНИЕ
ПРЕВРАТИТЬ В СОБРАНИЕ РОДИТЕЛЕЙ

Говорливость — профзаболевание учителя. И если с учениками мы еще как-то себя сдерживаем, то уж на родительском собрании, дорвавшись до родителей, начинаем говорить, говорить... А вот как разговорить родителей? Может быть, начать с разминки?
Ведь это очень важно — чтобы родители друг у друга (а не только у учителя) спрашивали совета, чтобы начала складываться особая родительская кооперация, общность. Это нужно и им самим: родители понимают друг друга совсем иначе, чем мы, учителя, их. Нужно и учителю: у него появляется возможность узнать, что родителям в действительности нужно и важно от нас услышать. А то мы, учителя, начинаем родительское собрание со своих бесценных наблюдений, оценок. А родителям, может быть, что-то совсем другое нужно. Что? Как это выяснить? Ведь впрямую говорить они побаиваются...
Как же спровоцировать родителей на общение друг с другом? Может быть, провести разминку?

Шапка вопросов
Итак, суть «шапки вопросов» в том, что родители сочиняют друг для друга вопросы-записки, кладут их в шапку, потом вытягивают — кому какая достанется. Как отвечать — совещаются по парам (хотя, напоминаем, тройки стабильнее: если вдруг коса найдет на камень, то здесь нужен третий).
Чтобы все шло гладко как по маслу, желательно соблюдать социоигровую режиссуру. Она нехитрая — давать задания маленькими шажками: «Разберите листочки. Готово? Тогда приготовьте ручки. Теперь сочините первый вопрос. Кто готов — отнесите свою записку в шапку». И так далее.
Типы вопросов — «классические». Первый тип — вопрос «формальный». Он на взаимную проверку родителями своего знания школьной жизни и порядков: когда в последний раз был диктант? Проверяют ли они, родители, сменку. Сколько? Где? Куда? И так далее.
Со вторым вопросом учителю лучше не спешить. Когда почти все родители прогуляются по классу к первой парте, чтобы положить свои записки в шапку, — вот тогда можно и к объяснению типологии второго вопроса переходить. Его нужно построить на конструкции: я думаю то-то и так-то, а вы? (По любому поводу, связанному с учебой: «Я думаю, что мой сын идиот, а вы?»)
Третий тип — я не знаю: «Я не знаю, как мне укладывать сына спать вовремя» и т.д.
Еще раз напоминаем. Если учитель все свалит в одну кучу (в одно задание): сейчас, дескать, вы возьмете, потом напишете, затем положите и тогда начнете отвечать, то в результате все будут сидеть сложа руки. Если же продвигаться маленькими шажками, то режиссура сработает: родители потихоньку и расшевелятся, и разговорятся. Главное — учителю запастись сочувствием, терпением и мужеством их не перебивать.
«Шапка вопросов» удобна тем, что родители видят: к рупору истины может быть допущен каждый из них. Это возвышает их в собственных глазах.
Вообще-то многие социоигровые заморочки могут помочь родителям как-то сплотиться, найти общий язык. И друг с другом, и с учителем. А в результате — выигрывают дети!
Вот еще три примера социоигровых разминок для родительских собраний.

Викторина
Почти каждый классный руководитель — еще и предметник. И ему, как правило, приходится проверять тетради по своему предмету или хотя бы контрольные работы.
И вот, представьте, приходит учитель на родительское собрание и выкладывает на свой стол листочки из ученических тетрадок (лучше старых). Задание родителям: по почерку определить листок своего сына или дочери.
Тут требуются некоторые режиссерские комментарии.
Все листочки учителю лучше заранее пронумеровать и составить для себя их расшифровки, чтобы оперативнее помогать родителям и решать спорные вопросы.
Листочки из старых тетрадей лучше выбирать те, где меньше (или даже нет) ошибок. Иначе некоторым родителям будет казаться, что викторина затеяна, чтобы выставить на позор успеваемость их ребенка.
Если учитель работает в начальных классах, то в его распоряжении будут тетради и по математике, и по русскому. Тогда викторину можно провести в два этапа. Сначала разложить листики с цифрами и уж потом — со словесностью.

Рассказ по картинке
Накануне собрания ученики изображают свои летние каникулы в нескольких рисунках-клеймах.
На родительском собрании эти рисунки раздаются родителям. Во-первых, им предлагается рассказать о том, что изобразил (или хотел изобразить) их ребенок своим рисунком. Тут для некоторых родителей и учителей могут возникать разные поучительные неожиданности.
Во-вторых, родителям предлагается прокомментировать, как исполнение рисунка соотносится с особенностями характера их ребенка.
И первое, и второе задание лучше проводить не в виде пресловутого фронтального опроса, а по парам. Конечно, учитель тогда будет не в курсе многих тем, обсуждаемых родительскими парами. Зато сами родители будут в выигрышном положении.
В качестве утешения советуем классному руководителю такой режиссерский прием, который, завершая собрание, удовлетворил бы и учительское любопытство, и родительское стремление к упорядоченной завершенности. Каждый из присутствующих (или каждый желающий — в зависимости от того, сколько времени осталось в запасе) рассказывает о двух САМЫХ-САМЫХ для него интересных (или поучительных) моментах в рассказе-комментарии своего собеседника. После такой социоигровой разминки доброжелательность и активность родительского комитета, как правило, перестают нуждаться в дополнительной стимуляции.

Волшебная палочка
Существует множество вариантов эстафет с общим названием «волшебная палочка». «Родительский» вариант заключается в следующем.
«Волшебную палочку» — карандаш, линейку или зонтик — родители будут передавать друг другу по рядам. При этом им нужно будет назвать (без повторов!) какое-либо качество личности или черту характера (добрый или злой, послушный или невоспитанный и т.п.).
Первый кон — по эстафете родители называют любое положительное качество. Если кто-то замешкался или запамятовал, то соседям можно подсказывать! Обычно на втором-третьем круге открывается второе дыхание. Поэтому учителю не нужно спешить: пусть «волшебная палочка» пройдет по рядам несколько кругов. У присутствующих от этого интерес только возрастет.
Второй кон — теперь называются качества отрицательные. И опять несколько кругов.
Третий кон — вместо «волшебной палочки» в руки дается кусочек мела. Каждый родитель подходит к доске и слева записывает на ней одно из прозвучавших отрицательных качеств, а справа — одно из положительных.
Когда эстафета с мелком закончится, звучит команда: «Все встали!» Так начинается четвертый кон классной режиссуры.
Теперь, стоя, нужно сообразить, какое из отрицательных качеств (из тех, что на доске слева) можно переделать («кажется, я знаю как») в одно из записанных справа положительных. Сообразив, нужно подойти к доске и стрелкой соединить эти качества, поставив рядом со стрелкой свои инициалы. Например, кто-то выбрал лень и понял, что из перечисленных качеств знает, как переделать ее в воспитанность, и соединяет их стрелкой. Другой родитель, облюбовав, скажем, все ту же лень, соединяет ее новой стрелкой с сообразительностью. И т.д. и т.п.
Затем любой родитель, для кого это отрицательное качество их ребенка доставляет много хлопот и огорчений, может обратиться к авторам стрелок за помощью, разъяснениями и консультациями.
Содержание пятого кона — взаимные консультации родителей по воспитательным проблемам. Прямо открытие народного «родительского университета»! Учителю остается только похваливать инициативных и записывать тупиковые проблемы, чтобы затем в библиотеке поискать соответствующую литературу. И для себя, и для заинтересованных родителей.

Вячеслав БУКАТОВ,
доктор педагогических наук