КАРТА и ТЕРРИТОРИЯ

Чтобы сделать карту, необходимо не просто нанести на бумагу приметы местности, а выбрать критерии измерения, масштаб, определиться с направлениями света.
Поэтому, чтобы попытаться создать карту территории психологии, нужно, как минимум, выработать систему координат. В качестве такой системы координат используем две оси. Первая ось будет определять то, что является предметом изучения человека. Все многообразие таких предметов может быть распределено между двумя полюсами: «телесное» и «духовное».
Вторая ось позволит понять важнейшие способы получения знаний, или, иначе говоря, что именно служит источником этих знаний, каким образом эти знания добываются. Здесь также легко зафиксировать две крайние позиции — «опыт» (эмпирика, эксперимент) и «вера».
Тогда вся наша «территория» оказывается разделенной на четыре важнейшие пересекающиеся области: «научное», «художественное», «религиозное» и «обыденное» познание.

С БОЛЬШОЙ БУКВЫ

Проанализируем возникшую картину. Начнем с области науки.
Понятие «наука» достаточно многозначно. В самом общем виде науку можно определить как особую сферу человеческой деятельности, основная функция которой — выработка знаний о мире, их систематизация, на основе чего возможно построение образа мира (так называемая научная картина мира) и построение способов взаимодействия с миром (научно обоснованная практика)
(И.В. Вачков, И.Б. Гриншпун, Н.С. Пряжников, 2002).
В этом смысле мы используем понятие «наука», говоря, например, о том, что кто-то «занимается научной деятельностью», «увлечен наукой» и т.д. Будем помнить, что под наукой имеется в виду и сама система знаний, полученная в результате исследовательской деятельности. В этом смысле мы говорим о так называемой Науке с большой буквы (например, «наука утверждает, что...»), о физической науке (системе знаний, выработанных физикой), биологической науке и т.д. «Тело» науки в этом смысле составляют законы — открытые устойчивые связи между явлениями, формулировка которых позволяет описать, объяснить и предсказать явления объективной действительности.
Из сказанного могло создаться впечатление, что наука — это некоторый изолированный от других способ познания мира, обеспечивающий при этом наибольшую достоверность и эффективность познания.
Это так лишь до определенной степени; во многих отношениях наука связана с другими формами познания; что же касается достоверности, то в ряде случаев наука — в сложившейся традиции подхода к ней — вынуждена признать их приоритет.
Рассмотрим это подробнее.

ПРОВЕРЕНО ПРАКТИКОЙ

Помимо научного способа освоения действительности, принято выделять обыденное познание, художественное познание и религиозное познание.
Обыденное познание — это познание, осуществляемое нами в повседневной жизненной практике. Американский психолог Д. Келли вообще полагал возможным уподобить любого человека ученому: чтобы жить, мы должны опираться на определенные выявленные нами закономерности жизни; при взаимодействии с чем-то новым мы опираемся — хотя и не всегда их формулируем — на определенные гипотезы (например, при встрече с новым человеком бессознательно можем исходить из того, что он добр или, напротив, хочет нам навредить); эти гипотезы мы проверяем практикой, при неподтверждении меняем их и действуем соответственно. Действительно, сходство есть. Более того, иногда полагают, что наука и родилась из обыденного опыта и представляет собой своего рода «упорядоченный здравый смысл».
Есть, однако, и существенные различия. В житейском опыте мы опираемся преимущественно на эмпирические обобщения, то есть на обобщения, основанные на непосредственно наблюдаемых или переживаемых свойствах предметов и явлений, тогда как наука ориентирована на теоретические обобщения, опирающиеся на скрытые существенные свойства, выходящие за рамки непосредственного наблюдения и требующие введения некоторых дополнительных принципов (тех самых гипотез обобщающего характера, о которых мы говорили). Следующее отличие: житейский опыт по преимуществу индивидуален, наука же стремится к универсальности знания.
Далее, житейский опыт ориентирован, в первую очередь, на практический эффект; наука же в значительной мере (особенно это касается так называемой «чистой» науки) ориентирована на знание как таковое, на знание как самостоятельную ценность.
Наконец, в жизни мы, как правило, не вырабатываем и не обсуждаем специально методов познания; в науке же это, как уже говорилось, принципиально.
Сказанное не означает жесткого противопоставления; мы обозначили лишь общие тенденции, хотя можно найти примеры, в которых это различие весьма условно.

УСЛОВНЫЕ ГРАНИЦЫ

От искусства (художественного метода познания) науку отличает то, что она, как правило, стремится к максимально беспристрастному знанию (хотя оговорим сразу, что в психологии это не всегда так, достаточно вспомнить, например, пафос гуманистической психологии), тогда как для искусства основным является ориентация на уникальную личность творца, его субъективное видение мира — именно это чаще всего составляет основной интерес художественного творения.
Кроме того, принято подчеркивать рационализм, интеллектуализм науки в противоположность образно-эмоциональному характеру художественного творчества.
Вместе с тем и эти несомненные различия во многих случаях достаточно условны. Многие ученые (например, А. Эйнштейн) подчеркивали роль образно-эстетических переживаний в процессе совершения научных открытий и построения теорий. В том же, что касается наук о человеке, искусство часто давало непосредственный импульс научным размышлениям (неслучайно, например, экзистенциализм формировался во многом как метод художественной литературы), равно как и наука открывала новые грани для возможностей художественного освоения мира (например, психоанализ повлиял на таких классиков искусства, как писатель Г. Гессе, художник С. Дали, кинорежиссер Ф. Феллини, а Фрейда часто называют великолепным писателем).
От религии науку отличает прежде всего готовность (не всегда, впрочем, реализуемая) к самоопровержению — вплоть до базовых принципов, в то время как религиозное знание обычно направлено на утверждение и подтверждение исходных догматов, символа веры. Вместе с тем на практике это противопоставление подчас неочевидно: в основе научных представлений всегда лежат некоторые постулаты — положения, принимаемые без доказательств и чаще всего недоказуемые, и часто ученые явно или неявно отстаивают их, защищая свои теории от критики так, как если бы истинность этих положений была бесспорна.
Важно и другое противопоставление: в религиозном знании мир рассматривается как проявление божественных замыслов и сил, в то время как в науке он рассматривается — даже при условии религиозности ученого — как относительно самостоятельная реальность, которую возможно обсуждать как таковую (наиболее очевидно это проявляется, разумеется, в материалистической науке).
Отметим, однако, что в отношении наук о человеке, в частности, психологии, религиозные искания имеют особое значение и часто оказываются глубже и тоньше, нежели традиционно научный подход (достаточно вспомнить таких религиозных мыслителей, как В.С. Соловьев, Н.А. Бердяев, С.Л. Франк, Н.О. Лосский и др.). Укажем и на то, что проблемы веры, религиозного сознания чрезвычайно важны для ряда крупнейших психологов мира не только в плане их личного существования, но и в построении психологических теорий и психотерапевтических систем (У. Джеймс, К.Г. Юнг,
К. Роджерс, В. Франкл и др.).
Границы между психологией и искусством, психологией и религией иногда настолько условны, что при обсуждении некоторых психологических концепций «уход» от научной строгости неизбежен.

ПСИХОЛОГ КАК ПРОВОДНИК

Вместе с тем наука осуществляет свои построения, опираясь на доказанные, полученные в результате опытных, экспериментальных исследований данные. Поэтому на нашей карте эта область почти полностью закрывает собой два левых квадрата. Понятно, что художественное и религиозное познание располагаются в духовной области, а оставшуюся часть занимает обыденное познание.
На нашей карте можно отразить весьма сложный рельеф территории.
Тщательно возделанные поля бихевиоризма сменяются геометрически точно выверенными участками когнитивной науки. Всю верхнюю часть занимает горная область. Вершины гуманистической психологии сливаются с грядой художественного познания, а пещеры этих гор принадлежат психоанализу. Ущелья и пропасти эзотерики — своеобразная условная граница между художественным и религиозным познанием.
Отдельными великолепными горными массивами высятся важнейшие мировые конфессии. Они окружены лесами сектантства и псевдорелигиозных учений, в которых новичку легко заблудиться. А уж в болота дианетики и других околопсихологических учений лучше вообще не соваться — увязнуть можно крепко.
Территория обыденного познания весьма разнообразна: здесь есть и леса, и луга, и реки, и холмы, и озера, и овраги. Здесь тоже случаются подъемы на вершины художественного творчества, и научные открытия, и религиозные откровения. Однако в основном житейские знания условны, фрагментарны и часто опираются на некоторую мифологию.
Любой человек может стать путешественником. Хотя бы виртуальным. Ведь побродить по территории психологии и сопредельным территориям очень интересно. А профессиональный психолог просто обязан вдоль и поперек исходить область научного познания, поскольку это — его стезя. Но и ему очень не помешало бы познакомиться и с соседними областями, чтобы быть готовым понять людей, пришедших к нему за помощью и видящих в нем «почти экстрасенса», «почти знахаря», «почти астролога».
А психолог должен стать для другого человека проводником на свою территорию...

Игорь ВАЧКОВ,
доктор психологических наук