ГДЕ ЧЕЛОВЕК — ТАМ ПСИХОЛОГИЯ

Психология и философия

Где проходит граница между философией и психологией? Как складываются международные отношения между этими государствами? Для обсуждения этих вопросов мы пригласили граждан обеих территорий. Это —

Виктор Михайлович АЛЛАХВЕРДОВ, доктор психологических наук, профессор факультета психологии СПбГУ;
Вольдемар КОЛГА, доктор психологии Таллинского педагогического университета;
Светлана Леонидовна СОЛОВЬЕВА, доктор психологических наук, профессор, зав. кафедрой психологии и педагогики С.-Петербургской медицинской академии имени И.И.Мечникова;
Юрий Михайлович ШИЛКОВ, доктор философских наук, профессор кафедры онтологии и теории познания факультета философии СПбГУ.

УРОК ГЕОГРАФИИ. КАРТА НАУК

То, что граница между психологией и философией существует, — не вызывает сомнения. И вместе с тем каждый ученый проводит ее по-разному. Обычно каждое государство пытается поглотить спорные территории, но сегодня во взаимоотношениях наук прослеживается и обратная тенденция: психологи и философы с радостью готовы отдать коллегам те участки, в разработке которых не удалось добиться видимых результатов.

Соловьева С.Л. Философия — это база, основа, это фундамент психологии, и никакие психологические знания невозможны без основ философии. И вся методология — тоже оттуда. Это так в психологии, и это так во всех науках, которые исследуют природу человеческой души. Философия же заимствует у психологии какие-то конкретные факты, примеры для подтверждения своих позиций, украшения, «декор» — но не общие знания.
Я думаю, карты территорий этих наук совпадают и поле деятельности одно. Сейчас центральная проблематика в психологии — это вопросы смерти, справедливости, долга, ответственности, выбора... Что это? Это — философские понятия. Этим занимается философия. Психология занимается тем же, но с помощью своего категориального и понятийного аппарата.

Колга В. Психология — настолько уверенная наука, что считает: то, что происходит в философии, это вообще чужое дело. У нас свои объекты исследования, свои методы, то есть мы — самодостаточная система, самостоятельное государство. И это государство готово общаться. Я могу приехать в Россию, но это не значит, что я становлюсь россиянином. Если я психолог и читаю философские книги, это не значит, что я превращаюсь в кого-то другого.
Сравнение с Россией неслучайно. В прошлом году я присутствовал на съезде российских психологов и был очень удивлен: на семинаре по методологии и теоретической психологии куча народу, невозможно зайти в аудиторию. А на Западе, на каком-то конгрессе, — разве двое «сумасшедших» обсуждают что-то такое... Есть много вещей, которые реально решают психологи. А обсуждать философские проблемы могут только энтузиасты.
Философская психология на Западе — это периферия психологии. Если в России она стремится стоять в центре и руководить психологией, быть своего рода Кремлем, то на Западе явно находится на задворках. И причина здесь простая. Если наука становится самостоятельной, то (вследствие самостоятельного развития) происходит уход в собственное пространство, психологи занимаются каждый своим.
На Западе издаются десятки журналов по психологии. У психологов нет возможности читать все, у каждого своя специализация. Ну может быть, 10% они смотрят, остальное просто непонятно и незачем. А тут еще философия. Зачем? Это такая большая территория... как Парагвай. Такая страна есть, там живут приятные люди, я люблю парагвайцев, но эта страна не имеет ко мне никакого отношения...
В этом году я вручал премии за лучшие дипломные работы выпускникам факультета психологии СПбГУ. Встречаю в названии темы одной из работ слово «онтология»... Это — НЕпсихологическое слово! Тот, кто это пишет, берет ответственность за чужую область. Такого рода понятия — совершенно пустые слова для западного психолога.

Шилков Ю.М. Когда-то (в конце XIX — начале XX века) люди занялись проблемами классификации научного знания. Одна из них предложена академиком Б.М. Кедровым. Психология у него оказалась местом сосредоточения всех дисциплин. Есть науки естественные, есть гуманитарные, социальные, технические. Психология находится на междисциплинарном перекрестье, и в силу этого интегрального статуса проясняются разные механизмы этих взаимоотношений.
Психология перевязана своими историческими корнями и с физикой, и с химией, и с биологией. Именно ориентация на идеалы естественных наук и превратила ее в свое время в самостоятельную науку. В дисциплинах инженерно-технического, инженерно-эксплуатационного цикла психология обретает весомое значение по той простой причине, что там без человека никуда не деться. И наконец, в социальных дисциплинах, когда мы говорим «социальная психология», «политическая психология», «экономическая психология» (фиксируя слово «психология»), то обращаем внимание не столько на реалии какой-то конкретной экономической или политической проблематики, а на характер взаимоотношений людей. В результате мы получаем очень простой ответ о месте психологии среди всех других наук: где человек — там психология.

Аллахвердов В.М. На мой взгляд, взаимозависимость между науками примерно такая: для того чтобы что-то сказать (про психологию или физику — неважно), надо иметь язык, на котором говоришь. Структура языка, на котором ты говоришь, существует до того, как ты начал что-то исследовать. И вот анализ языка — он в силу разных причин выпал в большей степени на долю философов.
Второй момент: все психологи знают, что мы видим только то, что мы понимаем. То есть нужен сначала угол зрения, для того чтобы на что-то посмотреть. Этот угол зрения и задается философией для всех областей научного знания.

УРОК ИСТОРИИ. ПИРАТЫ XX ВЕКА

Шилков Ю.М. Посмотрите, что происходит в XX веке. Философский интерес к психике продолжает сохраняться, но с появлением экспериментальных средств ее изучения философия утрачивает свою монополию на исследование психики.
В начале XX века мы сталкиваемся с феноменом «психологизма». Вдруг выясняется (и психологи были очарованы этим парадоксальным результатом), что без психологии вообще нельзя судить ни о каком результате, полученном в естественных, социальных науках и даже в математике. Психология — везде!
Физические результаты наблюдения получены, но они получены постольку, поскольку экспериментатор обладает психическими способностями: видеть, слышать, осязать, обонять, в общем — чувствовать. Значит, надо редуцировать эти результаты к этим психологическим понятиям, этим психологическим терминам. Эффект поглощения всех человеческих знаний психологической компетенцией, конечно, не мог не вызвать жесткой критической реакции. Все проснулись — физики заартачились, математики заартачились: «Психология? Так она лишь одна из областей знания, вот пусть своими знаниями и занимается и не лезет никуда, ни в какую другую систему!»
Итак, психология отобрала у философии область исследовательского интереса к психике и подкрепила этот интерес такими экспериментальными средствами, которые в философии просто-напросто отсутствуют. С этого момента началось размежевание. Психология встала на путь теоретического обоснования всех своих последующих поисков. Но «психологизм» и колонизация других отраслей научного знания не закончились, не отменен и первый научный подход — механизм ассоциативных связей, с помощью которого психологи пытались объяснить действия человека как носителя психики.
Психология ищет и другие подходы. Появляются гештальт и структурная психология, бихевиоризм и функционализм.
Бихевиористический путь в психологии оказался достаточно продуктивным. Возьмем всю плеяду классиков XX века: Павлова, Торндайка, Уотсона... Они свели психику к поведению и стали рассматривать ее в терминах поведения. Это направление в психологии добилось удивительных результатов. Но ветвь бихевиористических исследований, пожалуй, лишила психологию главного — психологического интереса к человеческой индивидуальности, в частности к тем механизмам, которые оказались скрытыми от непосредственного наблюдения.
Был другой путь — культурно-исторический, деятельностный, который связан прежде всего с Л.С.Выготским. Его преимущество заключалось в том, что деятельность могла рассматриваться и раскрываться как в отвлеченных, так и в очень конкретных, индивидуальных признаках и свойствах. Психика рассматривается как деятельность, через действие. Но это действие не совпадает с естественно-научной характеристикой психики как поведения и изучается в контексте культуры, истории и общества.
Постепенно психология обретает весьма дифференцированные внутренние границы как в теоретическом, методологическом, так и в экспериментальном плане. Возникает целый спектр различных школ. Конечно, каждая из школ в психологии по-прежнему связана, и порой достаточно надежными узами, с соответствующей философской школой, философским направлением.
Появление структурализма и гештальт-психологии во многом предопределило использование структурных методов в самой философии, а через гештальт-психологию структурные методы внедрились не только в философию, но и в лингвистику, в историю, в психоанализ.
Однако процессы дифференциации и специализации знания сегодня зашли слишком далеко. И даже геометры и алгебраисты иногда могут понять друг друга только в терминах классики, а с точки зрения современных представлений у них возникают проблемы понимания. Аналогичные процессы характерны и для психологии, и для философии.

Аллахвердов В.М. В последнее время модные философские течения — такие, как методологический анархизм, феноменология, постмодернизм и пр., — подспудно начинают способствовать развалу психологических исследований. Может быть, еще и поэтому одни психологи перестают понимать других. Что очень важно во всех этих новейших философских построениях, так это признание полной бессмысленности научного исследования вообще.
Скажем, Фейерабенд со своим методологическим анархизмом заявляет, что наука — это самый догматический аппарат, более страшный, чем религия, и главное — все теории плохи. Противоположная позиция: если все теории неверны — это не значит, что все они плохи. Давайте будем их рассматривать как один из возможных способов интерпретации. И чем больше интерпретаций, тем лучше, — вот постмодернизм. И такого рода, я бы сказал, философские шатания приводят к тому, что серьезные психологические исследования постепенно исчезают.

ПРОБЛЕМНОЕ ПОЛЕ. ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ

Шилков Ю.М. Если психология отобрала монополию на изучение психики, сознания, то возникает один очень любопытный вопрос: а что сделала вся современная психология в исследовании сознания? Как только вопрос ставится таким образом, то выясняется, что не так много и сделано. Почему?
Здесь есть много всякого рода причин, одна из них — превращение психологии в некую прикладную дисциплину, которую начинают использовать в любых областях человеческой деятельности. Психология превращается в набор отмычек, с помощью которых можно обсуждать проблемы в политике, в экономике и т.д. Это отвлекает ресурсы.
Количество психологов, занятых в этих областях, постоянно растет и у нас в стране, и за рубежом. В США около 200 тысяч практикующих психологов, это огромнейшая армия людей, они занимаются решением конкретных прикладных задач. Им не до того, чтобы заниматься сознанием. Ситуация весьма любопытная — отобрав монополию у философии, психологи занялись какими-то своими делами и забыли о том, что надо вместе с тем заниматься и глобальными проблемами человеческой психики.

Аллахвердов В.М. Есть несколько ключевых проблем, которые были сформулированы в лоне философии, но не решены философами, не решены и психологами, а без их решения психология существовать не может. Если мы не понимаем, что такое сознание, то все дальнейшее, что мы говорим о психике, о бессознательном, о чем угодно, — бессмысленно. Все, что мы знаем о психической деятельности, — мы знаем благодаря и с помощью сознания. Если мы не понимаем, что делает сознание, то мы не понимаем вообще ничего.
Эта проблема распадается на несколько существенных подпроблем: как неосознаваемое переходит в осознаваемое? Как физическое и физиологическое переходит в осознаваемое? И т.д. Эта первая группа проблем.
Вторая: если я имею некое представление в своем сознании о чем-либо, то для того чтобы проверить, нахожусь я в состоянии галлюцинации или реально что-то вижу, я должен это сопоставить с тем, что есть на самом деле. Но это сопоставление невозможно, потому что то, что есть на самом деле, — не дано моему сознанию. Оно дано моему сознанию в виде представлений в сознании. А значит, я не могу то, что в сознании есть, сличать с тем, чего в сознании нет. Как же тогда происходит процесс познания? Это — гносеологическая проблема.
Психологи в ужасе оттого, что эти проблемы не могут быть решены, и решили, что лучше их и не касаться. В итоге они не могут построить нормальную психологическую теорию, ибо без ответа на эти вопросы построить психологическую теорию в принципе нельзя. Дать ответы на эти вопросы в лоне философии — также невозможно, потому что философия может ставить проблемы, но у нее нет аппарата для изучения возможных вариантов ответов.

Шилков Ю.М. Когда возникает вопрос о природе сознания, психики, тогда и философы начинают теряться. То есть они плохо себе представляют, что же скрывается за этими каверзными понятиями. И если эти термины не приоткрываются силами и психологов и философов, если нет совместной заинтересованности, то продуктивность психологов самих по себе и философов самих по себе невысока.
Но самое печальное заключается в том, что психика и сознание — это те категории, которые образуют глубинный культурно-исторический каркас всей системы человеческих знаний, всех областей науки. Ибо все человеческое знание зиждется на способностях сознания, на способностях человеческой психики и является их результатом.

«ЭЛЕКТРОН ТАК ЖЕ НЕИСЧЕРПАЕМ, КАК И АТОМ»

Это изречение В.И. Ленина когда-то висело во всех школьных кабинетах физики. Да и сейчас, наверное, висит, напоминая о принципиальной неисчерпаемости нашего знания и незнания о мире и о себе.
Последние 20–30 лет не так много добавили в копилку этого знания. Системный, синергетический подход как в психологии, так и в философии многих разочаровал. Но именно в последние 20 лет мир сильно изменился, появились новые информационно-коммуникационные технологии. Они качественно меняют наше сознание — главный инструмент познания самих себя.
Именно с информационно-коммуникационной парадигмой в науке ученые связывают сегодня надежды на следующий шаг в исследовании «вечных» вопросов философии и психологии. Интернет, мобильные средства связи, конечно, таят в себе определенную опасность для психики, но одновременно они же становятся тренажерами для ума, с помощью которых предстоит сделать очередной прорыв в науках о человеке.

Материал подготовила
Татьяна ДЕВЯТОВА