ДВОЙНОЕ БЫТИЕ ДУШИ

Психология в последнее время все чаще упоминается в церковных кругах и нередко, а говоря честно — в большинстве случаев, отнюдь не лестно. Она прочно ассоциируется с экстрасенсами, гипнотизерами, сомнительными рекомендациями и т.п. Характерно, что некоторые представители религии отрицают даже возможность существования христианской психологии, считая любую психологию лишенной благодати и служащей лишь темным силам. Они считают, что любой священник может выполнять обязанности психотерапевта, основываясь на аскетике, нравственном богословии и учении святых отцов.
Теперь посмотрим с другого берега, со стороны самой психологии. Здесь так же: у многих, а точнее и честно — у подавляющего большинства, мы наблюдаем настороженность и отталкивание, но на этот раз по отношению к религии и богословию как к тому, что может разрушить много лет создававшееся здание, систему психологии, лишить ее объективности, строгой научности.
Оба эти мнения, при всем их, казалось бы, кардинальном, радикальном различии, ведут к одному — разведению двух сфер, утверждению невозможности какого-либо их соединения, сопряжения, к утверждению, тем самым, неизбежности жить порознь, стараний не замечать, игнорировать другую сторону.
Однако вспомним слова Ломоносова: «Наука и вера взаимно дополняют и подкрепляют друг друга. А благоразумные и добрые люди должны рассматривать, нет ли какого способа к объяснению и отвращению мнимого между ними междоусобия».

НА РАЗЛИЧНЫХ ОСНОВАНИЯХ
В чем же различия научной психологии и религии?
1. Научная психология изучает психику как особый аппарат, служащий человеку в его ориентировании в мире и отражении действительности. Личность — это психологический инструмент обретения человеком самого себя. Психика — не весь человек, так как человек — много больше своей психологии.
2. У религии главный предмет — не психика в человеке, а человек в Боге, его целостность, смысл и назначение. Личность соотносима с человеком, человек соотносим с Богом, является Его образом и подобием. Методология богословия не переносима в научную психологию, так же как кощунственно прямо переносить психологические методы на религиозные предметы.
3. И у психологии, и у религии есть система твердых оснований, и то и другое — формы человеческого сознания, понимания действительности. Но основания их различны: в психологии анализ идет по отдельным параметрам и фактам, в религии — анализируется целостное событие, изменение. В психологии применяется максимальное отстранение, фиксация факта, в религии — живое сопереживание, включенность в переживание.
В обоих случаях существуют свои законы и своя внутренняя логика. Внешняя интерпретация — в обоих случаях неоднозначна, так как через одну точку можно провести множество интерпретивных линий. Итак, у психологии и религии — разные предметы постижения и разные формы интерпретации. Формы их соотнесения — это верное соотнесение уровней, их взаимодействие и связь.
Душа — исходное понятие и для психологии, и для религии. Представление о душе двояко:
1. Душа воспринимается как орган переживаний, душевных проявлений — эмоции, чувства. Это как бы внешняя сторона душевных явлений, она стоит в поле внимания психологии.
2. Сокровенная сторона души — вечная, бессмертная энергия и субстанция, которая проявляется во внешних параметрах, но к ним несводима. Эта сторона души недостижима для психологических методов.

РАЗВЕДЕМ ТЕРМИНЫ
Те, кто обвиняет современную науку, понимают психологию в первоначальном значении термина — как слово о душе, и поскольку современная психология о душе не говорит, то, следовательно, она плоха, неправильна, не нужна и даже вредна. Те же, кто находится на стороне научной психологии, понимают термин иначе — как науку об особом, психическом отражении мира, о психических функциях и процессах, об особом аппарате мышления, памяти, внимания, мотивов и т.п., который можно изучать в экспериментах, опытных исследованиях. Поэтому в первом случае, проясняя суть первого значения, мы можем сказать, что психология понимается как учение о душе, или душесловие. Когда же подразумевается применение этого знания, то правильно говорить об области душепопечения, целью которого, в церковном понимании, является спасение души, сотериологическая направленность действия (сотериология — учение о спасении человека. — Ред.). Понятно, что главенствующей здесь становится аскетика, и так понимаемая психология — ступень ее.
Во втором случае, когда мы говорим о науке и ее прикладных аспектах, уместна другая пара: учение или наука о психике, с одной стороны, и психотерапия, психокоррекция как починка психического аппарата, — с другой. Здесь цели, методы, основания уже качественно иные. Психика – это ведь не душа. И чтобы понять различие, не надо специально получать богословское или психологическое образование.
Это однажды очень хорошо показала на одном из семинаров моя коллега. Она предложила аудитории мысленно заменить слово «душа» на слово «психика» в привычных выражениях, типа «я в нем души не чаю», «мы живем душа в душу», «у нас царит теплая душевная атмосфера». Реакцией зала было оживление и смех. Действительно, никто, даже в порядке оговорки, не спутает, не скажет –«я в нем психики не чаю», «мы живем психика в психику», «у нас царит теплая психическая атмосфера».
Если мы так проясним, разведем термины, то многие накопившиеся недоразумения начнут рассеиваться. В самом деле, ведь от того, что психика — это не душа, значимость ее изучения не уменьшается, психические процессы и функции не упраздняются. Равно как не упраздняются задачи их починки, коррекции, терапии в случаях отклонений и поломок.
Вместе с тем понимание принципиальной двойственности термина, хотя и многое объясняет, но не устраняет ощущения неудовольствия, желания как-то соединить два значения, две по сути разные психологии — и как слово о душе, и как науку о психике. Однако возможно ли такое?

ВЫСШИЕ ПРОЯВЛЕНИЯ ДУШИ
Для ответа на этот вопрос обратимся к истории и вспомним, какова была реакция церкви на появление научной психологии. 23 марта (по старому стилю) 1914 года на торжестве открытия первого в России и одного из первых в мире Психологического института при Московском университете преосвященный Анастасий, тогда епископ Серпуховской, после молебна обратился к ученому собранию с речью, в которой отметим следующие слова: «Нельзя забывать о естественных границах познания души вообще и применимости экспериментального метода в частности. Точному определению может подвергаться лишь, так сказать, внешняя сторона души, которая обращена к материальному миру. Но можно ли исcледовать путем эксперимента внутреннюю сущность души, измерить ее высшие проявления? Не к положительным, но к самым превратным результатам привели бы подобные попытки».
Научная психология совершенно отбросила вторую, сокровенную сторону души из поля своего зрения, что привело к тому, что «человека забыли». Но и внешняя сторона души не может быть полноценно понята, изучена, воспитуема без учета ее сущностной связи со стороной внутренней, с духовными устремлениями. Отделяя в исследовательских целях внутреннюю сторону от внешней, мы должны отдавать себе отчет в их постоянном и драматическом соотнесении, в стремлении к труднодостижимому единству и соответствию. В этом — полнота человеческой жизни, ее сокровенный смысл.
Но можно ли мерное соотнести с безмерным? Это соотнесение — в каждом человеке, как существе конечно-бесконечном. Психология не должна отделяться от полноценного образа человека, его антропологической реальности. В XX веке этот образ стал усеченным, лишенным метафизического измерения и высоты. Психологии пристало служить, ориентироваться на полного, целостного человека, имеющего не только тело, сложное сознание, многообразные переживания, но и высшие проявления души — дух.
Психическое существует и действует не себя самого ради, а как аппарат, инструмент достижения человеческой сути. Этика, философия, богословие — не случайные, выверенные опытом языки выражения этой сути, предельных смыслов бытия, составляющих рабочее условие научных и прикладных разработок. Только они придают последним действительный масштаб и смысл в культуре.

ВЕРТИКАЛЬ И ГОРИЗОНТАЛЬ
Душа во втором, внутреннем смысле не сводится к психологии и не растворяет психологию в себе. Религиозно-философский и психологический уровни не подменяют друг друга. Религия отражает вертикальную устремленность человека к высшему началу, отвечая его потребности поиска смысла жизни, не уничтожимого фактом смерти.
Научная психология занята горизонтальной плоскостью — человеком во времени и пространстве. Она отвечает на вопросы: «как?», «для чего?», «каковы механизмы?». Движение жизни изнутри требует осознания ее смысла, а смысл подразумевает реализацию — осуществление движения в определенном направлении в конкретном времени и пространстве.
Психологу важно знать, ограничена ли вертикаль эгоцентрическими или группоцентрическими смыслами, или имеет более высокую отнесенность. Это существенный показатель ее цельности или раскола.
Любая психотерапия стремится к ликвидации какого-то раскола. Психоанализ, гештальт — к преодолению раскола между умом и сердцем. Поведенческая терапия — между умом и волей. Христианская психология — между первым и вторым смыслом души. Раскол между этими смыслами может проявляться в осознанной и неосознанной форме, но может привести к серьезным последствиям для судьбы и спасения человека.
В психологию должна вернуться душа в ее сокровенном смысле, но не в качестве объекта изучения, а в качестве объекта соотнесения и сопряжения, ориентира движения. Линия христианской психологии — сознательная ориентация на христианский образ человека, христианское понимание его сущности и рассмотрение развития как пути следования к этому образцу. В случае уклонения от этого пути — речь идет о способах их корректирования.
А как же быть с иными конфессиями? Но здесь речь идет о христианской культуре и формах науки, ею порожденных. Культуры, выросшие на других корнях, ориентированы на иные образы и способы их осуществления. Точки пересечения здесь возможны, но смысл направлений проходит через эти точки к иным целям. Нужно определиться, какая для тебя является искомой, родной для твоей культуры и твоей души.
Единственный конструктивный путь изучения духовности человека — не конфронтация, а взаимное дополнение результатов поисков и размышлений.

Борис БРАТУСЬ,
доктор психологических наук