Симон Львович Соловейчик,
в качестве примера действенного воспитания,
любил пересказывать отрывок
из дневников сына великого писателя.
Тот вспоминал, что они могли
целыми днями не видеть своего отца.
Он писал, запершись в кабинете.
Но под дверью кабинета была видна
полоска света. И полоска эта сигналила:
отец здесь и работает.
Она-то, эта полоска,
и воспитывала детей сильнее всего...

Фрагмент устного рассказа

Я перебираю гречку. Вообще-то мне нужно срочно написать статью, а я должна гречку перебирать — чтобы к обеду сварилась каша. И вот я думаю: «За других, между прочим, полоска света воспитывает. А они в это время пишут. Может, за них и кашу кто варит. И гречку перебирает».
Однажды я написала маленький текст, как весело и хорошо быть педагогом-мужчиной. И как грустно быть педагогом-женщиной. Все знакомые мужчины восприняли эту статью как феминистический выпад. Хотя текст все-таки напечатали. И потом даже слегка похвалили.
Но, по-моему, это не феминизм, а простая констатация факта — несправедливого.
Вот я вернулась из командировки и рассказываю знакомому психологу (мужчине) про один замечательный детский дом и как там ролевые функции распределены — между педагогами-мужчинами и педагогами-женщинами. Ему история про детский дом понравилась, но он резонно так замечает, что в его окружении нет женщин, которые бы полностью справлялись со своими ролевыми функциями.
То есть не прямо так говорит, а что-то вроде того, что никто из его знакомых женщин не вышивает крестиком. И не вяжет крючком салфеток. Зато он, психолог-мужчина, с неисправной сантехникой вполне справляется. И значит, у него с ролевыми функциями все нормально.
Я крестиком не вышиваю. Ну, а гречку эту — куда записать прикажете? И ведь она все равно подгорит на втором абзаце. И ты, когда запах напомнит про функции, в сердцах воскликнешь: «Журналист я, елки-палки? Или тварь дрожащая?»
Зато потом, когда и каша и статья придут к финишу, подумаешь почти триумфально: «Ха! Функции! Да пусть они так попробуют: статью — вместе с гречкой!»
Я, правда, считаю, что мир спасется женщинами. И вот — говорю. Хотя сегодня и не восьмое марта.

Марина АРОМШТАМ