НАШ СЕМЕЙНЫЙ ДЕТСКИЙ ДОМ

«В семье Еланцевых опять проблемы. Жалуются на Алешу. Несдержанный. Игнорирует интересы других детей. Взять, к примеру, вчерашний вечер. Дети собрались в гостиной, чтобы посмотреть телевизор. Они сейчас все смотрят этот сериал «Однажды в Калифорнии» — про подростков. В самый интересный момент Алеша вскочил на ноги и встал спиной к экрану: ноги расставил, руки — в боки. Дети кричат, чтобы отошел, не мешал. А ему этого и надо. Прямо наслаждается всеобщим вниманием. Пусть таким вот — негативным. Для него главное — оказаться в центре внимания. Чуть до драки не дошло. Хорошо, Елена Викторовна вовремя прибежала... Она и обратилась за консультацией. Надо срочно что-то делать...»
Елена Коптева спешит на работу. Сегодня ей предстоит обычный трудовой день психолога: беседы с детьми, психологические консультации взрослых, индивидуальные занятия, записи в коррекционных дневниках. Правда, есть в ее работе и специфика. Елена — психолог детского дома. И Алеша Г., проблемный ребенок из семьи Еланцевых, — воспитанник детского дома.

Тут возникает некоторая нестыковка. Не стыкуются понятия «детский дом» и «семья». По крайней мере, в обычном нашем представлении об устройстве детских домов. Поэтому требуется внести ясность: детский дом № 1 алтайского города Камень-на-Оби устроен по особой, «семейной» модели.
Несколько лет назад, рассказывает Галина Михайловна Самодурова, начальник отдела социальной реабилитационной службы Алтайского края, детские дома на Алтае, как и большинство детских домов в России, делились на учреждения для дошкольников и для детей школьного возраста.
Братьев и сестер, оставшихся без родителей или извлеченных из семей по «жизненным» показаниям, делили по возрастному принципу. И они, лишившись сначала родителей, вслед за тем лишались друг друга. Ведь детские дома часто находятся в разных городах и областях региона. Тут даже изредка в гости съездить — и то проблема. Да и кто будет об этом думать?
Изнутри эти заведения без всякого преувеличения напоминали казармы: длинный коридор через весь корпус. Комната налево, комната направо. Для мужской и женской части бессемейного детского населения. В комнатах — сплошь кровати. По 20–30 кроватей «под одной крышей». В качестве живописной детали — батареи, увешанные женскими трусами. А где ж их еще сушить, эти трусы? Ну, а то обстоятельство, что предметы женского туалета оказываются на глазах мальчиков, воспитателей-мужчин и случайных посетителей... Да плевать на этих посетителей и на всех вокруг заодно.
Побеги детей из Каменского детского дома в то время были делом обычным. Ежедневно, вспоминает Галина Ивановна Плясова, нынешний детдомовский директор, в «самоволку» сбегали по 20 детей. Некоторые возвращались к вечеру. А бывали такие, которых месяцами с милицией разыскивали по всему краю. И казалось, ничего нельзя противопоставить этому страстному, почти безумному детскому желанию свободной жизни. Голодной, криминальной, смертельно опасной — но не связанной казарменными ограничениями.
Короче, «ужас, парящий на крыльях ночи».
Галина Самодурова приняла тогда решение, стоившее ей сил, здоровья и времени и, что самое тяжелое, поставившее перед необходимостью добывать деньги. Любая реорганизация требует средств. А уж та, которую задумала Самодурова, — и подавно.
Галина Михайловна говорит, что руководили ею не высокие цели, не следование каким-то изысканным психологическим теориям и уж тем более не страсть к реформированию. Руководило простое женское, материнское чувство.
Вот три брата и сестра. Мать — алкоголичка, лишенная родительских прав. Отца (отцов?) нет. В чем прежде всего нуждаются эти дети? В семье. Потому что только семья дает ребенку настоящее чувство защищенности. Только семейная жизнь позволит ему получить представление о распределении ролей в семье, о семейных обязанностях и о семейных радостях. Не имея такого опыта, как можно в будущем создать собственную семью и воспитывать собственных детей? Если не удалось найти для сирот приемных родителей, нужно смоделировать семейные отношения в условиях детского дома. Конечно, детдомовская семья будет искусственной. Но как-то компенсировать утраченное все-таки сможет.

И вот помещение детского дома № 1 стали перестраивать. Возились с проектом долго. Педагоги придумывали, планировали, рисовали — и убеждали архитектора, убеждали рабочих: сделать невозможное возможным. Те сначала даже не поняли, что от них требуется, разводили руками и рассказывали длинные истории про капитальные стены. Но в конце концов поддались на женские уговоры. Куда же против него, против материнского чувства? Тем более что женщины знали здание как свои пять пальцев. В результате принят был тот проект, который они, без всякого архитектурного образования, и нарисовали в самом начале.
А требовалось перестроить гигантскую, линейно организованную казарму в небольшие квартирные блоки — по принципу нескольких трех-четырехкомнатных квартир под одной крышей. Каждая квартира рассчитана на «семью» и включает несколько небольших спаленок, общий холл, прихожую, два туалета (для мальчиков и девочек) и женскую комнату гигиены. Еще есть кладовки, где хранится несезонная одежда детей.
От казармы не осталось и следа. В Каменском детском доме по-домашнему уютно. В спальнях спят по 3–4 человека. Есть спаленки на двоих детей и даже на одного. Как правило, мальчики и девочки спят отдельно. Но если в детский дом, к примеру, попадают малыш ясельного возраста со старшей сестрой, их помещают в двухместную спальню — на то время, пока маленький не подрастет и не будет готов перейти «на мужскую половину». В спальнях у детей индивидуальные полочки и шкафчики для личных вещей. Дизайн каждой спальной комнаты (вплоть до выделки покрывала) отражает вкусовые пристрастия жильцов.
В детском доме есть большая столовая, куда на общую трапезу собираются все детдомовские обитатели. Но кроме нее в каждой квартире имеется еще и маленькая кухня (с холодильником, электроплитой, электрочайником и другими хозяйственными совершенствами). Она предназначена только для обитателей квартиры.
Все внутреннее архитектурное устройство здания работает на педагогическую модель. А она требует специального рассказа. Это ведь и есть самое главное в жизни Каменского детского дома!

Шестьдесят воспитанников детского дома делятся на шесть семей — не настоящих, конечно, а условных — по десять детей в каждой. При семье трое взрослых — мужчина («отец») и две женщины («матери»). Это штатные педагоги. Работают они посменно. И мамами и папами дети называют их только по желанию. Никто не отрицает наличия биологических родителей. Не хотят «мамкать» — зовут педагогов по имени и отчеству. Но каждая семья, тем не менее, имеет «собирательное» название — по фамилии педагога-мужчины: семья Еланцевых, семья Саранцевых.
Это, считает Галина Ивановна, директор детского дома, очень объединяет детей и наполняет их гордостью. Конечно, они знают свою собственную фамилию, значащуюся в их свидетельстве о рождении. Но здесь и теперь ребенок объединен общей фамилией с другими девятью детьми.
Три воспитателя на «семейную группу», один из которых мужчина, — обязательный принцип комплектования кадров в детском доме, и администрация придерживается его неукоснительно. Никаких брешей в кадровом составе нет. На вакантные должности — конкурсный набор. В том числе и на должность педагогов-«отцов». Главные критерии — наличие педагогического образования и собственных детей.
Правда, здесь политика администрации не всегда последовательна. Разведенных, говорят, тоже берем. Главное, чтобы положительно относились к институту брака. Если парень молодой, но хочет работать, вполне может попасть в штат. Главное, чтобы ничего не имел против потенциально возможных детей в его (пока несуществующей) семье. А вот убежденным холостякам — сразу отказ. Как же они будут формировать у детей позитивный образ семьи, если сами не могут подать достойного примера?
Родители, кроме обычных педагогических функций, должны еще и демонстрировать детям ролевые функции. «Мамы» (даром что в каждой семье их по две) создают уют, следят за чистотой, учат элементарным навыками кулинарии. А на папе — ответственность за сохранность вещей, за то, чтобы все в доме исправно работало и функционировало. К примеру, у «папы» в воскресенье выходной и он, согласно графику, в детском доме отсутствует. А тут вдруг кран сорвало или туалет засорился. Так «папа» должен оказаться «дома», как скорая помощь, невзирая на время дня и ночи. Самому ли чинить, сантехников ли разыскивать — пусть на месте решает. Главное, он ни на кого не может эту заботу переложить. Это в сфере его ответственности.
Работать в детском доме непросто, не все педагоги выдерживают — кто-то увольняется. Такое случается нечасто, но все же случается. И детям тогда приходится «менять» фамилию. Но такое событие, как смена фамилии, и за стенами детского дома бывает. Что уж тут поделать! Но основные принципы детдомовской жизни остаются. И все они, по мысли своих создателей, должны работать на позитивный образ семьи.

Про создание позитивного образа семьи коллективом детского дома написана серьезная программа. Это, как считают работники каменского детского дома, их главная педагогическая задача.
Теоретический блок — внушительный и многообразный. Темы — самые разные, почти философские: «Любовь и брак», «Роль отца и матери», «Семейные традиции» и прочее. По каждой теме полагается что-то детям рассказать, провести беседу, предложить список литературы... У библиотекаря собрана целая картотека назидательных случаев и художественных примеров правильного поведения. Любая полемика по поводу целесообразности теории в «семейном» воспитании отметается.
Галина Ивановна, директор детского дома, резонно заявляет: «в свое время в школах был введен предмет «Этика и психология семейной жизни». Это для обычных детей из обычных семей. А уж что про наших говорить? Если они никогда правильных семейных отношений не видели, так пусть хоть услышат, что такие бывают. Им должны быть известны и правовые основы семьи, и та ответственность, которую берут на себя люди, решившие завести ребенка...»
Почин — предварить деяние теорией — вполне западный. Тамошние люди чистосердечно уверены: вначале обязательно должно быть Слово. Российская действительность эту аксиому то и дело ставит под сомнение. И внутри инновационного педагогического движения давно уже сформулирован главный принцип педагогики: дети воспитываются укладом жизни. Но этого у каменских детдомовцев не отнять.

Со времен А. Макаренко практики уяснили себе, что уклад базируется на обычаях и традициях: как готовиться ко сну, как просыпаться, как есть, как отмечать праздники.
В детском доме есть подъем и отбой, хотя время это может быть иногда сдвинуто — по желанию детей и с согласия взрослых. Возможно, в одной конкретной семье.
С утра дети расходятся по делам. Школьники уходят в школы. В разные школы за территорией усадьбы детского дома. У многих есть серьезные дела «вовне» и во второй половине дня, и дети свободно перемещаются по городу.
Некоторые кружки есть в самом детском доме. Но педагоги поощряют своих воспитанников посещать секции и занятия по интересам за его пределами. Кто-то усиленно занимается спортом. Кого-то зачислили в художественную школу. Кто-то занимается музыкой в «музыкалке».
А малыши идут в детский сад. Детский сад для них устроен тут же, в детском доме: пока дорога в другое место для них утомительна. Да и возить малышовую гвардию трудно: нужны дополнительные взрослые «мощности». Так что детский сад внутри здания детского дома удобнее. Но в любом случае дети меняют обстановку: из «квартиры» переходят в особое помещение — большое, со своим специфическим дизайном. И собирается здесь не приевшееся еще общество — детки из других семей. Малышей провожают в детский сад педагоги или старшие дети. Они же в урочный час забирают их «домой».
Это так важно — уходить куда-нибудь из дома по делам. А потом — возвращаться. Тогда возвращение получает совсем особый смысл.

Едят дети и педагоги в большой столовой. Но второй ужин (в детском доме детям полагается два ужина) обязательно устраивается в маленькой кухне, в семейной квартире. Это открывает возможности для более интимного общения обитателей квартиры, для развития отношений педагогов и их непосредственных подопечных.
Здесь принимают гостей семьи (часто это семейные спонсоры). Здесь же, в семейной кухне, отмечают дни рождения детей. Не коллективные, скопом, когда поздравляют всех родившихся в этом месяце, а то и в сезоне, — а индивидуальные. С самодельным тортом, со свечами, и именно в тот день, когда ребенок появился на свет. (На торт через администрацию специально выписываются продукты.)
Еще ребенка в этот день обязательно фотографируют. У каждого есть альбом с фотографиями — чтобы ясно было, как кто растет, как кто меняется. Сюда же вклеиваются фотографии, сделанные во время общих праздников и событий. «Вот выйдет наш выпускник из детского дома, женится, и родится у него ребенок, — мечтает Галина Ивановна. — Откроет он этот альбом и скажет: «Смотри, сын (дочка), каким я смешным был в детстве. А это мои друзья. И мои «родители». Ох, как они со мной намучились!»

Бывает, конечно, что мучаются. Вот тогда и должен прийти на помощь штатный психолог. Он работает «по вызову» — по конкретному запросу семьи. Все, как в обычной жизни: приходит «мама» на консультацию, излагает жалобу. Психолог встречается с ребенком, смотрит его, может понаблюдать «нарушителя» семейного спокойствия внутри общего ритма детдомовского быта. А потом снова беседует с «мамой», обсуждает проблему с фактами в руках, что-то рекомендует и записывает рекомендации в дневник. Чтобы все трое сменных «родителей» были в курсе дела и включились в коррекционную работу. Если учесть, что родители к тому же еще и педагоги, намеченный план, как правило, приводит к желаемому результату. Даже если дело касается учебных неудач.
За этим в детском доме особенно следят. Дневники подписываются «родителями», а потом попадают на стол к директору детского дома. И в воскресенье, во время родительского часа, Галина Ивановна «оглашает» результаты проверки. Все, кто на неделе отличился, поощряются сладостями и маленькими призами. Особый приз — за ведение дневника. Поэтому у большинства воспитанников каменского детского дома дневники образцово-показательные.

Родительского часа дети ждут с нетерпением. Как, впрочем, и семейного совета. На семейном совете обсуждаются прошедшие и грядущие события (например, предстоящие состязания семей в каких-нибудь конкурсах или участие в общем празднике), распределяются подарки и призы, планируется трата случившихся или заработанных денег. Совет собирается раз в неделю, и на нем обязательно присутствует глава семьи.
А раз в две недели собирается большой семейный совет, в котором участвуют педагоги и по одному детскому представителю от каждой семьи. На таких советах дети могут и с критикой выступить: «То, что вы придумали, нам совсем не надо. А надо совсем другое. Вот такое». Детские выступления поощряются. Как и детская инициатива.
А вот еще один совет, так называемый «мужской», — орган, имеющий дело с нарушителями.
Входят в него особо уважаемые старшие мальчики и... директор, Галина Ивановна. Пол директора в данном случае в расчет не берется. Если директор всему голова и за ним последнее слово, кому же мужской совет возглавлять? Короче, собираются «молодые сильные воины» при «старейшей женщине племени».
На мужских советах рассматриваются случаи из ряда вон выходящие: воровство, драка, побег, оскорбление педагога. Попасть на мужской совет — не приведи господи. Один вид девятиклассников, близнецов Исаевых, демонстрирующих готовность покарать виновного, внушает ужас. И даже если за этим ничего не последует (как утверждает Галина Ивановна, так именно оно и бывает), виновный трепещет.
Хотя мужской совет, как правило, принимает решения о контроле. Вот этот норовит что-нибудь стянуть (новенький, не обжился еще), так кто-то из мужского совета берется держать его при себе на переменах в школе. И регулярно в классе появляется: нет ли жалоб у одноклассников? Этот опаздывает регулярно? Будем сами будить, будем в школу за руку отводить. Это действует.
Но контроль — мера крайняя. А по большому счету в детском доме воспитанникам доверяют. Как все нормальные родители доверяют своим детям. И надеются, что в будущем они будут счастливы.

Марина АРОМШТАМ