МАГИЯ УПОДОБЛЕНИЯ

Сенека

Большая часть поступков людей
совершается не по рассуждению,
даже не по чувству,
а по бессознательному подражанию.

Л.Н. Толстой

ИДЕНТИФИКАЦИЯ — один из самых многозначных терминов в современной психологии, из-за чего его употребление нередко приводит к взаимному недопониманию представителей различных отраслей и школ психологической науки и практики. Происходит от латинского identificare — отождествлять, уподоблять. В обыденном сознании часто рассматривается в том значении, которое принято в криминалистике, — как опознание человека, установление его личности по внешнему облику (с использованием портрета, в том числе словесного), почерку и прочим индивидуальным характеристикам.
Наверное, можно было бы ограничиться более привычным синонимом «опознание», но против этого возразят специалисты по психологии познавательных процессов, рассматривающие идентификацию и опознание как два различных перцептивных процесса. В их понимании идентификация выступает промежуточным звеном между актом различения и опознанием. Она состоит в сличении двух объектов или в сличении воспринимаемого объекта с эталоном, зафиксированным в памяти, и в установлении их тождества или различия. В этом смысле идентификация всегда предполагает разделение всей совокупности стимулов на класс сигналов, тождественных эталону по всем признакам (положительная идентификация), и класс сигналов, не тождественных эталону хотя бы по одному признаку (отрицательная идентификация).
В ранних исследованиях Т.П. Зинченко (1981) было продемонстрировано, что отрицательная идентификация осуществляется с большей скоростью по сравнению с положительной — это объясняется тем, что для положительной идентификации необходимо установление тождества сигналов по всем опознавательным признакам, в то время как для отрицательной идентификации достаточно установление различия между ними хотя бы одному признаку.
В совсем ином значении термин трактуется в психологии искусства. Здесь под идентификацией понимается отождествление себя с персонажем художественного произведения (литературного текста, драматической постановки, живописного полотна), благодаря чему происходит проникновение в смысловое содержание произведения, его эстетическое переживание. В этом значении термин близок к понятию «эмпатия» — в том первоначальном смысле («вчувствование»), который задолго до возникновения гуманистической психологии придавал ему специалист по психологии искусства немецкий психолог Т. Липпс.
Явление идентификации в данном значении могло бы быть вполне адекватно обозначено более привычным русским словом «уподобление», однако, как и в большинстве подобных случаев, сетовать на засорение родного языка избыточными иноязычными терминами уже поздно — в лексикон отечественных психологов калька внедрилась прочно.
Как правило, об идентификации упоминают, когда ведут речь именно об уподоблении человека кому-то другому, причем чаще даже не виртуальному персонажу, а вполне реальной персоне или даже группе (в социальной психологии прижилось понятие «групповая идентификация» — отождествление человеком себя с какой-либо социальной общностью, осознание себя ее членом, принятие ее целей и ценностей).
Прослеживая историю такого представления об идентификации, следует отдать дань З. Фрейду, которому и принадлежит приоритет в использовании данного понятия применительно не к познавательным процессам, а к личности. В классическом психоанализе под идентификацией понимается самое раннее проявление эмоциональной связи с другим лицом. Ребенок привязывается к матери, отцу или замещающим их лицам. Он хочет быть похожим на своих родителей, хочет стать таким же, как они. Благодаря процессу идентификации с любым лицом происходит формирование собственного Я по подобию другого, взятого за образец подражания.
К проблеме идентификации Фрейд обратился в начале становления психоанализа. В работе «Толкование сновидений» он привел описание сна одной из своих пациенток, в котором имело место отождествление с другим лицом, в результате чего сновидение специфическим образом отразило неосуществленное желание.
Представление об идентификации получило дальнейшее развитие в работе Фрейда «Психология масс и анализ человеческого Я», где он указал, что «идентификация изначально амбивалентна, она может стать выражением нежности так же легко, как и желанием устранения». Так, идентификация мальчика со своим отцом, по Фрейду, сопровождается не только стремлением стать таким же сильным, как отец, — она включает в себя определенную долю враждебности по отношению к отцу, как только мальчик начинает испытывать нежные чувства к матери. У ребенка появляется желание заменить своего отца в отношениях с матерью.
В этом смысле идентификация способствует появлению у ребенка эдипова комплекса, который в понимании Фрейда играет важную роль в психосексуальном развитии человека. Речь тут идет об установлении особых эмоциональных отношений между мальчиком и его родителями. Тех отношений, когда сын одновременно любит и ненавидит своего отца, хочет устранить его из своей жизни, чтобы быть наедине с матерью, и боится, что сильный отец накажет его за это желание.
Процесс идентификации, по Фрейду, протекает по-разному. Он может сопровождаться отождествлением как с любимым, так и с нелюбимым лицом. Например, девочка, испытывающая сильную эмоциональную привязанность к отцу, может делать все, для того чтобы стать похожей хотя бы в чем-то на свою мать. Если ее мать больна, постоянно кашляет или хромает, то девочка старается походить на нее, несмотря на враждебные чувства, возникшие в силу желания занять ее место в отношениях с отцом. В этом случае девочка отождествляет себя с нелюбимой матерью, начинает кашлять или прихрамывать, чтобы тем самым привлечь к себе внимание отца. Идентификация подобного рода может привести к соответствующему заболеванию с ярко выраженными невротическими симптомами.
В психоанализе идентификация тесно связана с интроекцией, то есть включением внешнего мира во внутренний мир человека. Эта взаимосвязь обусловлена тем, что процесс отождествления одного лица с другим может идти рука об руку с процессом вовлечения любимого и обожаемого объекта в орбиту переживаний личности. В этом случае объект поклонения становится не просто идеалом подражания, а тем внутренним идеалом-Я, который может встать на место Я и подменить его собой.
Исследование проблемы идентификации получило свое развитие в работах аналитиков различной ориентации. Так, К.Г. Юнг рассмотрел идентификацию человека с группой, с героем культа и даже с душами предков. В соответствии с его представлениями, мистическая сопричастность к группе является не чем иным, как бессознательной идентификацией, многие культовые церемонии основываются на идентификации с богом или героем.
Анна Фрейд исследовала идентификацию в качестве одного из механизмов защиты Я и показала, что бывают случаи, когда идентификация сочетается с другими механизмами, образуя мощное орудие Я в его действиях с внешними объектами, порождающими и возбуждающими тревогу. В работе «Я и защитные механизмы» она обратила внимание на случаи «идентификации с агрессором», которые могут рассматриваться как нормальное явление лишь в той мере, в какой человек использует этот механизм в своих попытках совладать с объектом тревоги.
В современной психоаналитической литературе продолжают обсуждаться различные типы и формы идентификации. Рассматриваются ее механизмы, ведущие к возникновению психических заболеваний, к появлению политических лидеров, формированию общественных движений, всплеску националистических настроений. Типы и механизмы идентификации подробно изучаются в прикладном психоанализе — как в клиническом, так и в немедицинском его приложении.
При том, что многие современные психологи не разделают теоретические постулаты психоанализа, некоторые явления, на которые впервые обратили внимание аналитики, исследуются ими — но в совсем ином ключе. В частности, в социальной психологии явление идентификации (уподобления, отождествления) вниманием не обойдено, однако его трактовка далека от психоаналитической. В современной социальной психологии идентификация рассматривается как безотчетная реакция индивида, вызванная желанием походить на человека, оказывающего социальное влияние.
Э. Аронсон описывает это явление, используя образный символ — «феномен доброго старого дяди Чарли».
«Представьте себе, что у вас есть дядюшка по имени Чарли — душевный, динамичный и вызывающий восхищение человек. С ранних лет вы любили его и желали походить на него, когда вырастете. Дядя Чарли служит управляющим в большой корпорации и обладает твердым мнением по многим вопросам. В частности, он испытывает глубокую антипатию к современному законодательству о социальных пособиях: дядя Чарли считает, что всякий, кто действительно желает работать, в состоянии заработать на то, чтобы прокормить себя и свою семью, поэтому выдача правительством денег безработным и прочим иждивенцам лишь гасит их желание трудиться.
Будучи еще ребенком, вы не раз слышали, как дядя Чарли высказывал свою позицию, и это стало частью вашего мировоззрения. Это произошло не потому, что вы размышляли над этой проблемой и согласились с точкой зрения дяди Чарли, и, конечно, не потому, что вы ожидали какого-либо поощрения с его стороны за то, что разделяете его позицию, или наказания за то, что выступаете против него. Скорее всего именно потому, что вам нравится дядя Чарли, подобные взгляды стали частью вас самого, и вы стремитесь включить их в систему ваших жизненных взглядов и ценностей» (Аронсон Э. Общественное животное. — М., 1998, с. 57).
Создается впечатление, что именно этот важный механизм социализации, метко подмеченный американским автором, ускользает от внимания отечественных практических психологов в их попытках разобраться в истоках становления мировоззрения и поведения той или иной личности.
В то время как фрейдистская трактовка идентификации представляется адекватной для отдельных клинических случаев, социально-психологический механизм становления убеждений и ценностей кажется заслуживающим самого пристального изучения.

Сергей СТЕПАНОВ