НЕКЛАССИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ
И ОБРАЗОВАНИЕ

Зал затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.

Б. Пастернак

Что случилось «на веку» нашей отечественной психологии, насчитывающей в своем развитии уже столетие?
Если бы мы провели простой эксперимент и спросили педагогов различных уголков России, с чьими именами они связывают развитие своих школ и своих учеников, то прежде всего услышали бы имена Л.С. Выготского, Д.Б. Эльконина, В.В. Давыдова.
Последние пятнадцать лет были связаны с развитием вариативного образования в школе. Эта доктрина вырастает из исследований Л.С. Выготского конца двадцатых годов, из концептуальных положений культурно-исторической психологии, как принято называть теорию Льва Семеновича. Именно эта психология определила логику развития либерального вариативного образования России, а перед этим вызвала к жизни модернизацию образовательных систем Голландии, Финляндии, Бразилии, США. Почему? Ответ на этот вопрос мы находим в работах, анализирующих творчество Льва Семеновича, но в свое время оставшихся почти незамеченными. Сейчас, однако, они начинают все более и более обращать на себя внимание. Это работы одного из последователей и учеников Выготского — Д.Б. Эльконина.
Эльконину принадлежат две заметки, одна из которых называется «Выготский сегодня», а вторая — «Об истоках неклассической психологии». В них автор называет концепцию Выготского «неклассической психологией».
Что стоит за неклассической психологией? В первую очередь, это изменение стиля мышления, который принесли с собой те исследователи, которые отказались объяснять мир с точки зрения жесткой детерминации. Сегодняшний подход к мышлению укрепился в нашем сознании благодаря «классическим» авторам — например, К. Леви-Строссу, Ф. Соссюру. Наше мышление поражено логикой бинарных оппозиций. Любые схемы строятся, основываясь именно на бинарных оппозициях. На эту логику опирается и идеал рациональности. Традиционное классическое мышление как мышление рациональное поражено установками европоцентризма и эволюционного снобизма, согласно которым тот, кто был до нас, — примитивнее, проще.
Благодаря Выготскому и другим мыслителям неклассическая психология вступила в поединок с этим идеалом. Возьмите для сравнения работу Выготского и Лурия «Этюды по истории поведения». Ее подзаголовок «Обезьяна Примитив. Ребенок» четко показывает, что обозначенные авторами миры не выше и не ниже друг друга. Они иные, другие. Стиль мышления Выготского — миропоэтический. Он вовсе не подразумевает отказа от рационального мышления. Он диалектически «снимает» его. В этом смысле мышление Льва Семеновича близко таким исследователям, как, например, Н.Бор и А.Эйнштейн, способных решать парадоксальные задачи.

Один из парадоксов, с которым работает неклассическая психология, называется «парадоксом системности». Его очень точно описывает наш исследователь Садовский. Состоит этот парадокс в следующем. Иногда бывает, что некий элемент входит в систему, но при этом сама система является частью элемента, вмещается в него. В физике, к примеру, существует микрочастица под названием «фридмон». Эта частица, несмотря на малые размеры, может вмещать в себя целые галактики. Каким образом? Элемент, когда в нем свертываются иные миры, меняет размерность этих измерений и, по сути, начинает наделяться большим числом измерений, чем трехмерное пространство и одномерное время. Возникает заманчивая аналогия между микрочастицей, вмещающей в себя свернутую галактику, и Человеком. Человек тоже оказывается парадоксальным явлением: он и часть системы, и вмещает систему в себя.
До Выготского этот парадокс казался неразрешимым. Выготский решил этот парадокс через понятие «интериоризации». Как правило, интериоризацию толкуют как «переход из внешнего во внутреннее». Это слишком просто, слишком примитивно. Но у Выготского речь идет совсем не об этом. Интериоризация — это процесс сворачивания социального мира, его трансформация, изменение его хронотопа. Это просто фантастика!
А переход от внешней речи к внутренней, который Выготский описывает в работе «Мышление и речь»? Это переход от последовательного к одновременному, прыжок в иное пространство. Как трансгалактический переход.
Выготский мыслит смысловыми пространствами, семантическими полями. Внутри свертывания, говорит он, появляются новые значения — за счет слипания, слияния изначально обособленных друг от друга значений. Вспомните знакомые с детства слова «Мойдодыр» и «Айболит». Возникли они из слипания слов: «мой до дыр», «ай, болит» — и приобрели новую окраску, новый смысл. За ними — совершенно иные, очень богатые реалии. Выготский показывает этот процесс на примере анализа «Дон Кихота», «Мертвых душ» — как упаковываются значения и из них вырастают иные миры.
Эта уникальность слипания чрезвычайно важна для понимания Человека. Каждый из нас содержит в себе множество вселенных, которые образовались через наше восприятие социального, через его интериоризацию. Зачем? Для того чтобы в один прекрасный момент эти вселенные могли развернуться снова вовне. И особый интерес для исследователя сегодня представляет то, как субъект вбрасывает свою личность в мир, как он меняет путь развития и предъявляет миру свою, внутреннюю логику.

Не менее важным, чем понятие интериоризации, было для Выготского понятие интерсубъектности. Как появляются интерсубъективные реальности, как появляются межчеловеческие смысловые миры? Эта напряженная логика мысли должна быть пройдена, исследована. Исследуя игру, Выготский вводит понятие «мнимой ситуации». Сегодня, в эпоху развития Интернета, словосочетание «мнимая ситуация» получает дополнительное значение. Интернет со своей виртуальной реальностью наглядно демонстрирует возможность взаимоперехода игры и реальности. Виртуальная реальность сегодня становится не менее осязаемой, чем наша обычная жизнь. Вполне в русле неклассической логики.
Можем ли мы определить зону перехода из одной реальности в другую? Как подчеркивает человек, близкий по логике к исследованиям Выготского и обладающий тоже неклассическим стилем мышления, — Ю.М. Лотман, зона перехода — это прорыв культуры через смысловые реальности. С кем общаемся мы в тот момент, когда, например, заходим на сайт «Культурно-историческая психология Выготского» в Интернете? Когда читаем интернет-статьи «Выготский и Бахтин», «Выготский и Витгенштейн»? Из неклассической психологии вырастает и нарративная психология — смысловая, интерпретивная, повествовательная психология, которая активно завоевывает себе место в психологическом пространстве.

Как мы все помним, Выготский в качестве одного из важнейших понятий для понимания развития ввел понятие «зоны ближайшего развития» («ЗБР»). Но мы часто суживаем это понятие, сводя его к детерминистской логике: зона ближайшего развития определяется теми задачами, которые ребенок решает с помощью взрослого.
На самом деле, если точно следовать Выготскому, речь идет о решении задач не только со взрослым, но и с «продвинутыми сверстниками». В этом суть дела. Что такое решение задач с продвинутыми сверстниками? Продвинутый сверстник всегда ставит задачу, от зависти к которой Гейзенберг подпрыгнул бы до потолка. Это задача с элементами неопределенности в условии: «Пойди туда, не знаю куда, возьми то, не знаю что». Продувинутые сверстники, как герои русских сказок, идут «туда, не знаю куда». И — ведь самое интересное — находят «то, не знаю что». Что происходит в этом случае с ребенком? Он проходит самую важную «школу» — «школу неопределенности», которой принадлежит двадцать первый век.
Вот эта логика неопределенности, это введение неопределенности в систему пронизывает работы Л.С. Выготского.

Одной из последних работ прошедшего десятилетия, написанной нашими английскими коллегами и посвященной творчеству Выготского, дали очень любопытное название: «Введение в Выготского». Заголовки этого исследования — «От внешнего мира к внутренней речи», «Бахтин. Выготский. Интериоризация языка», «Практика, личность и социальный мир» — показывают, как мысль неклассической психологии вращается вокруг Выготского.
Павел Флоренский обронил как-то, что культура есть среда, растящая личность. Культура Выготского есть среда, растящая личности и задающая вектор направления для развития нашего образования.
Сегодня, если мы не хотим быть, как говорил Выготский, рабами разума и репродуктивного мышления, в образование должна прийти школа неопределенности. Когда ребенок решает не стандартные задачи, не типовые задачи, а задачи с избыточными, недостаточными данными, задачи с вероятностной логикой. Все это сегодня мы только начинаем понимать благодаря уникальному циклу исследований Выготского.
Ход от мира значений к миру смыслов невероятно важен. Образование России, если оно хочет быть современным образованием, должно пытаться перейти от объяснения, от знаниевой парадигмы — к интерпретации и пониманию. Оно должно двигаться от когнитивной логики Декарта к герменевтической, интерактивной, понимающей логике — логике миров Спинозы, Гуссерля и Выготского.

Александр АСМОЛОВ,
доктор психологических наук,
заведующей кафедрой психологии личности МГУ