ЖИВОЕ ЗНАНИЕ
Образование – это не
только знания, умения, навыки, не только память. Образование
– это формирование и развитие новообразований
индивида, его функциональных органов. Они
специфичны для каждого возраста, служат
критерием для определения конкретных эпох
детского развития: «Под возрастными
новообразованиями следует понимать тот новый
тип строения личности и ее деятельности, те
психические и социальные изменения, которые
впервые возникают на данной возрастной ступени и
которые в самом главном и основном определяют
сознание ребенка, его отношение к среде, его
внутреннюю и внешнюю жизнь, весь ход его развития
в данный период» (Л.С. Выготский).
Здесь содержатся и цели, ценности образования.
Этот по необходимости краткий экскурс в сферу
целей и ценностей образования, в сферу живого
знания представляет собой лишь приглашение к
размышлениям и к разговору. Естественно, сам
учитель является носителем  живого
знания, а соответственно, и спасителем (а то и
разрушителем) любой самой догматической,
заорганизованной и заформализованной системы
образования. Хороший учитель всегда чувствует,
что заинтересовать ученика, поддерживать его
интерес может только живое знание.
Как образованию нужно живое слово, так и
психологии нужно живое знание. У нее ведь тоже
есть свои очки – понятия, концептуальные схемы,
теории, методы... Поэтому трудно явить в слове
образ мира. Психологу не проще явить в слове
образ человека, а читателю – прийти от слова к
образу, если он хочет узнать себя в описаниях
психологов. Такое далеко не всегда удается:
иногда – по вине читателя, часто – по вине
психолога. К счастью, психология не унитарна.
Разнообразие делает ее устойчивой, бесконечной,
неистребимой и привлекательной. Но столь же
неистребимо стремление ученых, направлений,
научных школ к унитарности, к монистическим
объяснениям, к поиску единого принципа, на основе
которого можно было бы объяснить все богатство
душевной жизни человека.
Психологически подобные амбиции вполне понятны:
плох тот солдат, который не хочет стать
генералом. Но с исторической точки зрения они,
скажем мягко, неоправданны. На памяти не такой уж
длинной истории психологии (после ее
автономизации от философии) сменяли один другой
принципы ассоциации, гештальта, реакции,
рефлекса, поведения, переживания, деятельности,
сознания, установки и т.п. Выдвижению каждого из
них сопутствовала разработка соответствующей
методологии и экспериментальных методов
исследования, с помощью которых происходило
приращение научного знания и добывались все
новые и новые факты, в той или иной степени
характеризующие душевную жизнь. Со временем
объяснительная сила принципа испарялась, а
методы и факты сохранялись в арсенале
психологии. Сохранялись и объяснительные схемы,
но не как универсальные, а как частные, которые
вполне хороши на своем месте.
Спонсор публикации статьи ГУ «Институт травматологии и ортопедии НАМН Украины». Полный комплекс диагностики ортопедических травм и заболеваний (артроз коленного сустава, артроз тазобедренного сустава и другие заболевания), консультативные услуги ортопедо-травматологического профиля, лечение заболеваний опорно-двигательного аппарата. Узнать подробную информацию и контакты Вы сможете на сайте, который располагается по адресу: http://artroz.kiev.ua/.
Нельзя сказать, что этот процесс закончился. При
взгляде на современную психологию с птичьего
полета легко увидеть сосуществующие в ней (и к
ней) подходы: биологический, бихевиористский,
когнитивный, психоаналитический,
феноменологический (одной из его разновидностей
является гуманистический). К этой западной
классификации следует добавить и деятельностный
подход, больше связанный с отечественной
традицией. Перечисленные подходы существуют не
изолированно. Они объединяются друг с другом,
составляют своего рода междисциплинарные
комплексы. Преимущество последних состоит в том,
что они способствуют как бы объемному видению
изучаемого явления.
Самое трудное – это получение живого знания о
живом. Наука движется к этому весьма медленно, но
неуклонно.
Для получения подобного знания
междисциплинарных комплексов недостаточно.
Необходима иная психологическая установка
исследователя. Поучительно, например,
предложенное Максом Ферворном разделение ученых
на две группы, различающиеся по своему отношению
к науке: на классиков и романтиков. Согласно
Ферворну, эти два основных типа ученых отражают
не только общее отношение ученого к науке, но
также и его личные качества.
А.Р.Лурия в последней главе своей «Научной
автобиографии», которая называется
«Романтическая наука», следующим образом
комментирует это разделение: «Классические
ученые – это те, которые рассматривают явления
последовательно по частям. Шаг за шагом они
выделяют важные единицы и элементы, пока,
наконец, не сформулируют некие абстрактные общие
законы. Затем эти законы рассматриваются как
сила, управляющая явлениями в изучаемой области.
Один из результатов такого подхода – сведение
живой действительности со всем ее богатством
деталей к абстрактным схемам. Свойства живого
при этом теряются, что побудило Гёте написать:
«Ведь каждая теория сера, но зеленеет вечно древо
жизни».
Иными чертами, подходами и стратегией отличаются
романтические ученые. Они не идут по пути
редукции реальности к абстрактным схемам, что
является руководящей идеей классической группы.
Романтики в науке не хотят ни расчленять живую
реальность на ее элементарные компоненты, ни
воплощать богатство конкретных жизненных
событий в абстрактных моделях, которые теряют
свойства самих явлений. Величайшее значение для
романтиков имеет сохранение богатства
конкретных событий как типовых, и их привлекает
наука, сохраняющая это богатство» (А.Р.Лурия, 1982).
Сам Лурия счастливо сочетал в себе свойства
классиков и романтиков. Лучше сказать иначе:
именно потому, что он был и оставался до конца
жизни романтиком, он стал классиком. Расчленяя,
анализируя, анатомируя («руками» травмы или
скальпелем нейрохирурга) реальность, как это и
полагается классику, он никогда не утрачивал
перспективы и свойств живого целого. Даже изучая
отдельную психическую функцию – память
мнемониста, он выводил из нее другие черты
личности. Секрет многочисленных и разнообразных
научных достижений А.Р.Лурия состоял в том, что
его личным императивом было убеждение: любая
психология, независимо от предметной области,
которой она занята, и от научной школы, к которой
она принадлежит, должна быть
культурно-исторической. Культурно-историческая
психология применительно к отдельному человеку
является культурно-событийной.
Один из создателей культурно-исторической
психологии – Л.С.Выготский, размышляя о единице
анализа речевого мышления, сформулировал
требования к анализу, расчленяющему сложное
единое целое на единицы. Эти требования являются
общими для всего гуманитарного знания:
«Под единицей мы подразумеваем такой продукт
анализа, который в отличие от элементов обладает всеми
основными свойствами, присущими целому, и
которые являются далее неразложимыми живыми
частями этого единства».
Несмотря на всю очевидность этого требования,
оно трудновыполнимо, и поиск таких единиц
анализа, уточнения их и требований к ним
продолжается (В.П.Зинченко, 1981; В.П.Зинченко,
Е.Б.Моргунов, 1994). Нахождение адекватных предмету
исследования живых единиц анализа представляет
собой идеальный случай соединения достоинств и
преимуществ классической и романтической науки.
На мой взгляд, такое соединение медленно, но
неуклонно достигается в культурно-исторической
и в культурно-событийной психологии.
Владимир ЗИНЧЕНКО,
доктор психологических наук, профессор
|