Три сценария профессионального роста

Переживание профессионалом пика развития своих возможностей, предельной для себя компетентности в профессии, максимально возможного субъективного совершенства навыков, сопровождается далеко не только оптимистическими личностными установками на собственное будущее. За пиком следует спад, особенно если вершина оказывается предельной для конкретного человека. А рано или поздно каждый добирается до своего предела. Жизнь по принципу «нет предела совершенству», вероятнее всего, означает лишь один из вариантов неосознанности проблемы. Рассмотрим три варианта субъективного восприятия, осознания и переживания человеком пика своего личностно-профессионального роста.

СИЗИФОВ ТРУД
В первом из рассматриваемых нами вариантов индивид, приближаясь к личностно-профессиональной вершине, неосознанно переживает это приближение как наказание. Субъективная неудовлетворенность продуктом своей профессиональной деятельности здесь все заметнее отличается от позитивных внешних оценок. В крайнем варианте профессионал, достигший пика и чувствующий растущую неудовлетворенность результатами своего труда, стремится к постоянному переделыванию уже созданного, что в итоге нередко сводится просто к стремлению уничтожить сделанное. Так происходит неосознанное бегство от вершины к ее основанию. Причем бегство от результата становится остро соблазнительным буквально за мгновение до его воплощения.
Каждому знакомо особенно глубокое переживание энтузиазма, романтической настроенности, эмоционального подъема, твердой веры в успех, когда мы находимся лишь «в начале славных дел». Здесь же новое начало рождается не на основе достигнутого, а за счет уничтоженного. Подобно Сизифу, такой человек, вознося бремя своего труда на вершину, вновь и вновь низвергает его к подножию. Правда, если буквально следовать мифу, то необходимо упомянуть о том, что Сизиф действует, на первый взгляд, не по своей воле. Его наказали боги, и наказали, между прочим, за гордыню. Но ведь известно, что Бог есть в каждом из нас. По крайней мере, в каждом есть искра Божия, поэтому данный сценарий не противоречив. Можно сказать, что Сизиф наказал себя сам.
Итак, если субъект деятельности воспринимает вершину своего профессионализма как наказание, то занимается пересозданием уничтоженного. Его позиция выражается в покорности наказанию. Его реакция на собственный успех — самоотрицание. Так складывается образ раба своей профессии, вероятно приводящий к тому состоянию, которое А.К. Маркова (1996) называет «псевдопрофессионализмом». Таким образом, мы расширяем известные интерпретации мифа о Сизифе как об абсурде, предложенные в свое время Альбером Камю. (Так художники и писатели иногда уничтожают плоды своего творчества.)

УЛЫБКА ФОРТУНЫ
Есть иной сюжет бегства от осознания того, что наступает пик возможностей. Достигая предельно высоких для себя личностно-профессиональных результатов, индивид воспринимает их отчасти как «улыбку случая», везение, «зигзаг удачи», что порождает своеобразное поведение. Человек не склонен уничтожать результат, чтобы его улучшить. Субъект деятельности неудовлетворен достигнутым и азартно испытывает судьбу, как бы преувеличивая успехи в своем личностно-профессиональном росте.

ОГОНЬ, ВОДА И МЕДНЫЕ ТРУБЫ
Третьим сценарием является путь личностно-профессионального самопостроения. Достигая вершин профессионализма, человек независим в своей самооценке от социальной среды, которая обрушивается на него то «огнем» ненависти, имеющей своей подкладкой зависть, то «медными трубами» славы, то «водой» забвения.
Профессионал в этом варианте своего саморазвития делает не то, что одобряют другие, не то, чего другие ждут от него, не то, за что другие его осуждают. Он делает то, чему предназначен. Именно таким оказывается оптимальный выход из положения, связанного с переживанием пика, предела своих возможностей.
В обыденном сознании такой путь профессионала «с вершины» ассоциируется прежде всего с трагическим актерским стереотипом «он умер на сцене». Однако здесь не имеется в виду поведение, направленное на борьбу с молодыми конкурентами и на подавление их. Здесь имеется в виду прежде всего личностная центрированность на борьбе с собой во имя того, чтобы вновь и вновь подтверждать самому себе свое соответствие профессии. Это становится образом и способом проживания жизни.
Именно так, на наш взгляд, выглядит образ профессионала, развернутый в единстве с его образом проживания жизни, бессмысленным и абсурдным, с точки зрения непрофессионального большинства, образ, отраженный в притче Хемингуэя «Старик и море». Здесь обращает на себя внимание финал притчи. «Старик спал. Старику снились львы».
И хотя все три сценария имеют как будто печальный финал, однако это только кажется на первый взгляд. У Сизифа появляется новая работа, помогающая ему уйти, спрятаться, скрыться от самопризнания в достигнутом пределе, после которого начинается спад. У пушкинского рыбака остается не только разбитое корыто, но и мощное желание, новый соблазн. Рыбак Пушкина избавляет себя от ужасной смерти желаний. Рыбка дала его старухе то, чего та и хотела на самом деле. Как мы уже отметили выше, старуха хотела не дворцов. Она хотела хотеть. А рыбак Хемингуэя получил новую мечту, а не только скелет рыбы, над которым смеются туристы и которым восхищаются другие рыбаки. Не говоря уж о том, что рыбак получил ученика, последователя, того, кто уже сейчас стремится продолжить дело и начать свое восхождение к вершинам профессионализма.

Герман МАРАСАНОВ,
Российская академия госслужбы
при Президенте РФ