ТОЧКА РОСТА

Диалоги о супервизии

Окончание. Начало в № 16/2005

Участники диалога: Александр Шадура, психолог, детский и семейный психотерапевт, стаж работы 15 лет (А); Виктор Медушевский, психолог-консультант Центра психолого-педагогической реабилитации и коррекции «Тверской», г. Москва, стаж работы 1,5 года (В).

А. Резонно поставить такой вопрос: какой должна быть супервизия молодого специалиста, чтобы принести ему максимальную пользу? Может ли она быть точечной, конкретной?

В. Мне кажется, это хорошо, что в ситуации супервизии есть возможность видения полного спектра возможных вариантов. Не две-три рекомендации, а двадцать три. Здесь начинает работать закон ассоциативного мышления, включается воображение, а с его помощью идеи.

А. Но ведь требуется не ассоциация, а конкретная рекомендация, которая должна возыметь конкретное действие. Ты приходишь к супервизору с тремя вариантами, а он тебе предлагает еще пять: подумай, выбери, ты лучше знаешь проблему. И как быть в этом случае? Ведь выбирать — это не так просто!

В. Когда мне на супервизии предлагают конкретный вариант действий — это вполне приемлемо. Но если мне дали двадцать рекомендаций, это значит, что мне удалось хорошо проанализировать и представить свой случай. И эта работа сама по себе помогает иначе увидеть ситуацию.

А. Согласен, чтобы получить двадцать рекомендаций, нужно произвести специальную работу по обобщению материала. Я понимаю, что подготовка к супервизии заставляет структурировать материал. И все же в супервизии должна быть предусмотрена специальная процедура выбора. Здесь есть риск создать для молодого специалиста ситуацию зависимости и выступать в качестве такого ментора, который постоянно будет давать «правильные» советы и учить тому, как надо действовать в том или ином случае.

Конечно, и такая форма супервизии имеет право на существование — так передается традиция. С другой стороны, понятно, что молодой специалист чувствует неуверенность, потому что у него пока мало опыта. Да, на супервизии он получает поддержку, и все же важно предусмотреть в рамках супервизии технологические процедуры, которые помогли бы молодому специалисту определиться, какой из предложенных вариантов больше соответствует ситуации и особенностям клиента, с одной стороны, и личностным особенностям самого психолога — с другой.

В. То есть технологически на супервизии специалист должен не только получать информацию, но и отрабатывать варианты.

А. Совершенно верно, анализировать последствия того или иного шага. И это важный момент обучения через супервизию. Супервизия может помочь специалисту определиться со стратегией дальнейшей работы, и для этого нужно рассмотреть возможные последствия, в том числе и непосредственно в рамках супервизионной сессии. Ведь знаний о последствиях у молодого специалиста тоже мало, поэтому для него важно посоветоваться по этому поводу с коллегами и расширить свой кругозор в этой области.

Виктор, тебе хватает супервизии?

В. Не всегда.

А. Но у тебя ситуация как раз благоприятная, поскольку ты работаешь в команде специалистов, и там принято обсуждать разные случаи и делиться идеями. То есть коллеги рядом с тобой есть всегда. Но где вообще можно (или должно) получать супервизию? Как быть психологу в школе, например, где его окружают другие специалисты?

В. Здесь мы подходим к очень важному вопросу: супервизия — это просто возможность выговориться, приватно поговорить с мастером или это особый профессиональный институт?

А. Во всем мире это признанный профессиональный институт, у нас в стране супервизия существует только в рамках некоторых профессиональных сообществ или организаций и не имеет широкого распространения.

В. Я могу обсудить что-то со своими бывшими сокурсниками. Еще могу поговорить с коллегами в реабилитационном центре, где я работаю, эмоции отреагировать в разговоре с близким человеком. Но института супервизии для меня сейчас нет.

А. А вообще-то он нужен? Может быть, для нас органичней разговоры на кухне, с мамой, подругой, и эта западная модель просто не подходит к нашей ментальности?

Хотя мне кажется, что смысл супервизии в том, чтобы получить профессиональную поддержку — во всех смыслах профессиональную. Это не просто разговор, но специально организованное мероприятие. Это так же не похоже на «кухонный» разговор, как и консультирование. Это другие ощущения, другой уровень общения и рефлексии. Здесь есть возможность достигнуть другой степени открытости и понимания. У квалифицированного супервизора можно и за 15 минут получить что-то очень ценное, как ты мог сам убедиться. Потому что профессионал, к которому ты обращаешь свои вопросы, способен быстро структурировать информацию и продуцировать идеи, исходя из своего опыта. С однокурсником все происходит медленнее, и от такого разговора ты не обязательно получаешь ощутимый результат.

В. Я понял, в чем разница: разговор на кухне — это разговор про чувства, а супервизия — это разговор про сознание.

А. Да, это скорее интеллектуальная, аналитическая деятельность, хотя в ней содержится и эмоциональная поддержка.

В. Это деятельность, которая направлена на то, чтобы специалист в процессе обсуждения проблем с коллегами имел возможность перейти и на другой уровень профессионального самосознания, рефлексии.

А. То есть супервизия — это метод обретения «со-знания» в полном смысле, общего знания об особенностях, возможностях и ограничениях профессиональной деятельности. Во время супервизии возникает единое «профессиональное поле». В этой связи, как ты думаешь, может ли быть более продуктивна групповая супервизия, чем индивидуальная?

В. Если супервизия как институт будет развиваться, то в ее рамках будут существовать разные формы. Мне кажется, что групповая супервизия больше подходит для решения профессиональных проблем, а в персональной супервизии присутствует больше переживаний, это работа с выгоранием.

А. Пожалуй, персональная супервизия предполагает другой уровень открытости. Но в конечном счете все зависит от возможностей, от того, где ты работаешь. В этом смысле труднее всего психологам, работающим в отдаленных сельских районах. А в городе или крупном поселке, где есть несколько специалистов, всегда есть возможность «сходить в гости» к соседу или организовать периодические встречи именно для анализа трудных случаев и профессиональных ситуаций. Но этому тоже нужно учиться, чтобы супервизия была по-настоящему профессиональной, а не оставалась «разговором на кухне». Профессиональный подход здесь нужен именно для того, чтобы стимулировать развитие специалистов. «Кухонный разговор» ограничивается, как правило, эмоциональным отреагированием, чего мало для профессионального развития. Для профессионального развития необходимы интеллектуальные дискуссии. И тому, как правильно давать супервизию, нужно специалистов учить.

В. А психологу из отдаленного края мог бы помочь Интернет. Хотя это тоже не всем доступно.

А. Есть еще «Школьный психолог», который в какой-то мере помогает психологам получать профессиональную поддержку и делиться опытом.

В. Ты сейчас подвел меня к тому, что супервизия может решать косвенные задачи, например – знакомство с другими психологами, точками зрения. И наверное, важно периодически получать супервизию от новых людей.

А. Я вспомнил прошлогоднюю конференцию в Ханты-Мансийске, когда на круглом столе от «московских мэтров» — Н.Е. Вераксы и меня — участники (местные психологи образования) ждали рассказа о чем-то умном и неслыханном. Это такой стереотип — у нас тут ерунда, вот вы расскажите! А мы развернули ситуацию в сторону супервизии — расскажите, что вы делаете? Ханты-Мансийск — не такой большой город, и психологов там тоже немного, а они друг друга даже не знали!

В. Знали, наверное, но относились друг к другу настороженно.

А. Может быть, дело в том, что нет культуры взаимодействия в профессиональном сообществе. Такова наша история — государственные институты по-прежнему важней общественных. А во всем цивилизованном мире скорее наоборот. Но если мы хотим выжить как профессиональная группа, то должны объединяться и взаимодействовать независимо от институциональной или географической принадлежности. Нужна корпоративная солидарность и понимание.

В. У меня возник такой образ: есть некий мастер, кустарь-одиночка. Вот он работает, работает — как-то сам по себе. А супервизия — это технология, фабрика.

А. В каком-то смысле это так. Но и кустарь работает по определенной технологии. И если специалист говорит, что он каждый раз работает по-новому, — значит, он еще не достиг достаточного профессионализма, поскольку способность к рефлексии своей работы — важнейшая ее составляющая.

В. Да, супервизия непосредственно связана с рефлексией. И это общественное, социальное действие, в ней есть элемент публичности.

А. В супервизии ты открываешься коллегам по профессии, которые в состоянии понять, почувствовать и поддержать тебя в трудной ситуации. Поддержка — это элемент корпоративной этики.

В. Еще одна трудность молодого специалиста — в установлении контакта с маститым коллегой. Где его найти? Как к нему подойти? И не хватает информации о том, где можно получить супервизию или поучаствовать в ней.

А. Не все профессионалы занимаются супервизией. Но вообще-то это такая работа, которая должна так или иначе оплачиваться. И мы должны понимать — хочешь получить супервизию — за это нужно заплатить. В рамках конкретного сообщества это может быть бесплатно, это всегда предмет договора. Но мастер имеет право просить за супервизию оплату, к этому надо относиться с пониманием. Ведь супервизия помогает тебе совершенствоваться и в итоге — больше зарабатывать.

В. Но как может платить за супервизию молодой специалист, который зарабатывает мало?

А. Да, это проблема. И не только молодой специалист, но и специалист из госучреждения. Групповая супервизия позволяет снизить стоимость. Здесь я все-таки говорю о принципе. Какие-то деньги всегда можно найти. Но я в данном случае размышляю, а не даю рецептов. Начните сами, соберите коллег и попробуйте. Если вы захотите пригласить мастера — это можно сделать. Все преодолимо. Нужно быть готовым к отказу и не бояться обратиться снова. Быть может, на третий раз он согласится. Важно строить и развивать свои профессиональные связи. Без этого невозможно развиваться в профессии.

Александр ШАДУРА