В НЕКОТОРОМ ЦАРСТВЕ,
В НЕКОТОРОМ ГОСУДАРСТВЕ…

Сказкотерапия — замечательный метод, красивый, мягкий, увлекательный. Он хорош тем, что применим по всей технологической цепочке: от диагностики до коррекции, включая профилактику и развитие индивидуальности. Кроме того, он способен органично синтезироваться с психоанализом, телесно-ориентированной и гештальт-терапией, звукотерапией и т.п. Наконец, он подходит для работы с клиентами любого возраста, в индивидуальной и групповой практике.

И если ученый вполне справедливо отметил бы междисциплинарный характер сказкотерапии, используемой как в прикладной психологии, так и в педагогике, и в медицине, то автор-практик предпочел бы назвать ее полифоничной. Впрочем, оставим теоретические изыски ученым, расскажем о своем скромном опыте.

О МАТАЦЫКЫЛЕ И МЕЧЕ-КЛАДЕНЦЕ

Мы с помощью сказки учили детей решать уравнения. Представляли математическую запись как заколдованный замок со множеством дверей, среди которых нужно было найти дорогу к мечу-кладенцу или к запертой Кощеем Бессмертным царевне. Работает!

А недавно удалось помочь одному славному мальчугану научиться писать без ошибок. Андрюше трудно давалось письмо: каждая буква в тетрадке имела свой размер, толщину и наклон, а ошибок там было… Например: МАТАЦЫКЫЛЫ. Вот как он писал. И я ему сказала при встрече: «Хочешь, открою тебе один сказочный секрет? Все, кто его знает, пишут красиво и без ошибок». Мальчик очень заинтересовался, а я ему на ушко шепнула: «Когда пишешь, пой ту букву, которую пишешь». Он мне разочарованно: «Да ну, я же и так про себя говорю эти буквы…» А я ему: «Говорить — это одно, а петь — совсем другое. Я же предупредила, что это сказочный секрет, попробуй!»

Андрюша уткнулся в тетрадку, а когда закончил предложение, то был счастлив, взволнован и удивлен до крайности: «Ой, а как это? Как это получается? Я еще ни разу не писал так красиво!» При взгляде на упражнение в тетрадке создавалось впечатление, что начало его выполнено двоечником, а продолжение — отличником. Пропетые буквы были аккуратненькие, чистенькие — и ни одной ошибки. А на прощанье я сказала вот что: «Понимаешь, Андрюша, музыка — это красота, и когда ты поешь, то есть создаешь музыку, то наполняешься красотой, и она через твою руку передается всему, что ты этой рукой делаешь. Это сказочный секрет, и если ты захочешь его кому-нибудь передать, то обязательно шепотом и на ушко. Договорились?» Мне передавали потом, что на следующий день Андрюха получил первую в жизни пятерку за домашнюю работу, а в лесной школе, где он учится, кажется, не осталось ни одного уха, на которое бы он не нашептал сказочный секрет… Вот что такое внутренние ресурсы!

А какие безбрежные возможности дает групповая работа со сказкой!

ЛУЧЕЗАРНАЯ АТМОСФЕРА

Разумеется, сказкотерапия — это не панацея, и легче всего загубить результат, если сказку (которая базируется на интересе) представлять в менторском стиле — это напрочь разрушит необходимую доверительность общения. Можно, конечно, в этом месте обратить внимание на актерское мастерство психолога, но на самом деле любой артистизм, лишенный искренности исполнителя, будет напрасен. Часто, наоборот, лучше уходить на задний план или даже «делать ошибки» — тоже искренне, мотивируя таким образом раскрытие внутренних ресурсов и предупреждая формирование образа кумира в лице психолога.

Когда в ходе тренинга мне задают вопросы вроде как мудрецу, я предпочитаю обращаться к группе или возвращать вопрос задавшему: «А как ты сам думаешь? А если бы?..» Вообще считаю, что одно из главных умений психолога — задавать вопросы, на которые человек достает ответы изнутри себя.

Когда у нас в тренинговой группе проходят телесно-ориентированные упражнения, я обязательно в них участвую на равных со всеми, а игроки, то и дело пытающиеся облегчить положение друг друга (всякое бывает в «телеске»!), от души выдают нагрузку тренеру «на всю катушку». Вот, например, довольно известное упражнение, которое правильнее всего было бы назвать «Куча-мала». Оно замечательно подходит, когда мы добираемся до какого-нибудь кульминационно-драматичного эпизода в сказке: безвыходной ситуации, запредельного груза ошибок, задавленности обстоятельствами. Тогда я предлагаю каждому по очереди оказаться под грудой тел и самостоятельно выбраться оттуда — тело в данном случае демонстрирует модель поведения в проблемной ситуации.

Эта игра, вообще-то, из арсенала излюбленных у гештальт-терапевтов. Но там, в гештальт-группах, она нацелена на конфронтацию как способ осознания и разрешения проблемы, поэтому в результате часто появляются синяки, обиды, царапины, злоба и т.д. А у нас — мягкая психотерапия, поэтому атмосфера, можно, сказать, лучезарная. Мы договариваемся о взаимном доверии, о том, что пройти через испытание нужно, чтобы помочь — каждый каждому и всем — для каждого. И добровольно. К слову сказать, ни одного отказа не было и в помине.

Между прочим, вовсе не факт, что лучше справляются самые упитанные и сильные, иногда наоборот, заметно опережает всех хрупкое создание. Итак, когда все испытали, что такое куча-мала, я отправляюсь туда тоже и с удовольствием получаю свой урок. А группа видит, что я ничуть не лучше кого бы то ни было: стрелой не вылетаю, бормочу, как все, смеюсь, как все, ищу, как все…

А когда игра вроде бы закончена, прошу игроков повторить последний фрагмент, снова на меня наваливается группа, и тогда я начинаю спрашивать: «Как же много проблем в жизни, надо в них разобраться, наконец. Эй, проблема, что давит мне на плечи, ты как называешься-то?» И дальше — беседа с каждой «проблемой», в которой от меня требуется только задавать вопросы: зачем пришла, чему хочешь меня научить, что посоветуешь и т.д. Эффект драмотерапии здесь усиливается необычностью позиции, психологический контакт потрясающий, а результаты… народ становится просто окрыленным.

«ПРИВЕТ, БЕЛКА, Я ВЕРНУЛСЯ!»

Драмотерапия очень сильна также в «сказочной» работе с детско-родительскими парами. Как-то на тренинге «Встречи и прощания» по сказкам Т. Теллегена, которого называют «амстердамским Хармсом», мы знакомились с историей Белки и Муравья, собиравшегося уходить. Раз собирался — не ушел, два, а потом отправился-таки в дальнее путешествие. Белка при прощании то звала его остаться, то напряженно молчала, а потом ей показалось, что она выдумала себе Муравья… Последняя сказка заканчивалась тем, что Белка уснула на пороге своего дома, будто бы убедившись, что Муравей — ее выдумка, а в это время по пустыне мчался ее герой, он бежал к Белке с отчаянной мыслью: «Только бы она меня не забыла…»

Сказки мы слушаем фрагментами на аудиокассете, перемежая с играми, беседами, рисованием. А после финала я сначала спрашиваю, примет ли Белка Муравья, а потом без предупреждения подсаживаюсь быстро к любому в кружке и с ходу восклицаю: «Привет, Белка, я вернулся!»

О, как отличается порой поведение игрока, внезапно оказавшегося в роли Белки, от его недавнего рассуждения о том, что же будет при встрече! Однажды, например, 12-летний мальчик (назовем его Мишей) из неполной семьи, переживающий расставание родителей и втайне мечтающий о возвращении отца, уверенно заявил, что Белка обязательно примет Муравья. А потом было вот что.

Тренер. Привет, Белка! Я вернулся! Я так соскучился!!!

Миша. Привет, Муравей. Очень хорошо, что ты вернулся.

Тренер. Белка, ты рада мне? Ты ждала меня?

Миша. Да, конечно. Я тебя ждала, и я тебе очень рада. Очень-очень.

Тренер. Белка, дорогая, но я так устал, я бежал к тебе изо всех сил. Что же ты меня в дом не зовешь?

Миша. Ну ладно, проходи. Добро пожаловать.

Тренер. Белка, слушай, я такой голодный… Ты мне меду-то дашь? (А Муравей в этой сказке был отчаянным любителем меда.)

И тут… Миша сделал бессознательный, но очень решительный жест, и я — Муравей — поняла, что он швырнул в меня с размаху этим самым медом… Пришлось вытираться.

После тренинга подошла мама Миши и сказала, что она поняла так много, что и никакие слова не нужны, до того все ясно.

КАК СТАТЬ ЗАЙЦЕМ

Сказочные тренинги невозможны без музыки. Мы слушаем классику и, конечно, современную музыку. Из любимых кассет современных авторов — «Магическая коллекция эльфов» Майкла Роуленда, «Путь света» Елены Дединской, «Голоса» Вангелиса.

А еще мы поем, не разучивая песен. Есть у известного немецкого игротехнолога К. Фопеля хорошее упражнение на взаимодействие, когда в паре один говорит что-то, а другой одновременно воспроизводит сказанное. Но когда к словам подключается музыка, это еще интереснее! И вот на тренинге по сказке Д. Соколова «Ива и Ручей» (да простит меня автор, назвавший ее «Ручей и Ива») после первого же фрагмента аудиозаписи мы начинаем петь. Группа садится напротив тренера и буквально смотрит ему в рот, определяя слова по артикуляции, а мелодию улавливает интуитивно. От фрагмента к фрагменту слов в песенках становится больше, а темп ускоряется. К финалу мы уже составляем такой слаженный хор, что уверенно исполняем три куплета подряд. Причем текст не назовешь простым. Вот, например, первая песенка:

Тонкий листик зверобоя и олень в разгаре боя, —
Все врастает с верой и мольбой
В мир, созданный тобою, в мир созданный тобою…
Как прекрасен мир, созданный тобой!

…Как-то раз после цикла «певучих» тренингов ко мне пришла женщина и сказала: «Что вы все со мной сделали?! Я теперь сочиняю музыку. Но я даже не знаю нотной грамоты! И каждое утро теперь начинается с того, что я слышу внутри себя мелодию, встаю, включаю магнитофон и напеваю ее». Метафора сказки, метафора стиха и музыка на фоне доверительного общения — исключительное сочетание для развития креативного потенциала.

Названная сказка про Иву и Ручей очень действенна при работе с девиантными формами поведения, депрессией. Вот, например, однажды появилась у меня… ну, скажем, Варя. Она потеряла опору в жизни, была чрезвычайно мрачно настроена, и когда я ее спросила, любит ли она сказки, то сначала даже не могла понять вопрос:

— Сказки?.. При чем здесь сказки?

— Да ни при чем. Просто у тебя усталый вид. Давай сделаем передышку, послушаем сказку, которую я очень люблю.

Мы послушали сказку. Оттого, что я сама ее не рассказывала (то есть рассказывала сама, но это была аудиозапись), история воспринималась еще более отстраненно от консультации. Пару раз по ходу сюжета я задавала Варе вопросы, потом мы слушали дальше. Как только сказка закончилась, она встрепенулась, глаза заблестели:

— Я хочу быть зайцем.

— Ты умница, Варенька. А как стать зайцем?

— Не знаю.

— Видишь ли, этим зайцем можно стать, только если сама угадаешь — как. Если я тебе скажу — ничего не получится, понимаешь?

— Понимаю.

— Варь, как стать зайцем?

— Не знаю.

— Ну ничего страшного. Пойди да подумай. А потом мне расскажешь.

В следующий раз Варя прямо с порога заявила, что она не знает, как стать зайцем, но очень хочет, и она чувствует, что ей это необходимо. Я показываю ей на стол, где уже разместилась разномастная заячья компания: глиняный заяц, пластиковый, плюшевый, деревянный. Варя выбрала мягкую игрушку. Я снова порадовалась за нее и стала задавать вопросы: какой этот заяц? Никак не попадалось на язык то слово, которое было необходимо. Зайца называли розовым, пушистым, маленьким, смешным, глазастым… И я попросила: «Нажми на живот зайчику и скажи, какой он».

— Мягкий.

Ура!!! Мы нашли ключик и стали учиться мягкости, расслабляя тело, избавляясь от жесткости мыслей, раскрепощая ощущения и т.п. Уже через три месяца Варвара светилась радостью жизни и начала получать подарки судьбы… Как она распорядится ими, покажет время.

Спасибо Дмитрию Соколову за прекрасную сказку!

КАЖДЫЙ ПИШЕТ СВОЮ СКАЗКУ

Спасибо и всем другим замечательным сказочникам-психологам: Т. Зинкевич-Евстигнеевой, И. Вачкову, А. Гнездилову, С. Черняевой и другим. Они не только сочиняют сказки, но и разрабатывают методики их использования. Это важная и очень полезная работа. Только мне кажется, да нет, я убеждена, что написанное не стоит применять c точностью до каждой буквы. Каждую разработку надо «пропустить через себя», и тогда она даст оптимальный эффект. Психолог-консультант, безусловно, должен быть причастен к реализации метода, приема, игры.

Вот, например, есть дивная «Сказка о волшебных зеркалах» И. Вачкова. И к ней имеется подробная сценарная разработка для детской группы. Мне она представляется толковой и интересной, но в своей группе, правда взрослой, я все равно представляю эту сказку по-другому.

В цикле из трех сессий по три часа мы с участниками тренинга слушаем сказку по частям (тренеру при этом достается за то, что останавливает рассказ) и каждый фрагмент обыгрываем по-разному. Блестящее метафорическое отображение «окна Джогари» в сюжете этой сказки сопровождается по ходу тренинга изготовлением зеркал в соответствующем оформлении — зеленом, красном, голубом — из картона и бумаги. Вместо изображений туда вставляются списки качеств, которые видит в себе сам человек, которые видят в нем другие участники, а потом они сопоставляются. Этот процесс очень задушевно проходит.

Кроме того, сочиняется продолжение истории о героине, оказавшейся в отчаянном положении. Каждый начинает писать, но через несколько минут передает свой текст соседу (сюрприз, перед началом игры об этом не договаривались), и этот лист проходит круг всех участников, с тем чтобы автор начала закончил получившееся повествование. Истории зачитываются тренером и обсуждаются с минимальным его участием. К следующей встрече каждый получает распечатку сочиненных сказок и вырезает из них собственные слова, сличая по почерку с оригиналом. Эти кусочки в той же последовательности, что и на предыдущей встрече, наклеиваются на чистый лист... и оказывается, что в этой якобы мозаике прослеживается сюжетная линия и собственный психологический акцент! Каждый писал свою сказку!

ВОТ ТАКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ...

Однажды, прослушав начало сказки С. Черняевой «О храбреце, боявшемся тишины», участники тренинга были весьма удивлены предложением тренера записать то, что услышали. Кое-кто поворчал даже: «Это что же, изложение писать?»

— Ну, можно назвать это изложением, если так уж хочется, а можно и повременить с названием.

И вот мы читаем «изложения». У кого-то в королевстве — все дети были мальчики, у кого-то — добрые феи обиделись (!), одни запомнили, что перед героем сказки все двери по очереди распахивались, а другие — только то, что они захлопывались за ним…

— Друзья, скажите, похожи ли ваши творческие работы на изложение?

В ответ — смех: «Да что уж там, ни капельки не похожи». Значит, то, что нам говорят, — это не обязательно то, что мы слышим и запоминаем, и уже тем более — рассказываем потом. Собственный опыт убедительнее любого другого.

Вот еще пример на эту же тему. Когда для одной игры по конструированию сказки я прошу — на консультации или на тренинге — начертить круг и разделить его одной горизонтальной линией пополам на две равные части, верхнюю и нижнюю, то результат получается удивительный. Как-то пришлось раз семь медленно и внятно повторить одному славному человечку, о чем речь. Сначала он провел в круге вертикальную черту, после повторного задания нарисовал в новом круге крест, после следующего — разделил на три вертикальных сектора… А ведь каждый раз я просила послушать внимательно, что нужно сделать! И как тут разделить диагностику и коррекцию, если они сопровождают друг друга?

Сказка помогает раскрытию творческого потенциала и сензитивности. Бывает, мы устраиваем целые маскарады, иногда мастерим мягкие игрушки (между прочим, тоже диагностика — у кого-то крылья бабочки оказываются на животе, кто-то забывает про ноги или дырку в голове оставляет почему-то). Недавно занимались изготовлением разноцветных бабочек из бумаги, послушав подходящую притчу, и дарили друг другу с особенным значением. Очень трогательно получилось и символично: во время творческого процесса каждый думал о человеке, которому вручит бабочку, и о том, какие окрыляющие пожелания скажет, нужные именно этому человеку, именно сейчас.

И такая радость — видеть, как изменяются люди, причем делают это своими силами и с удовольствием, как учатся самостоятельно решать свои задачки, как они открывают в себе лучшие качества и находят им применение.

Сказкотерапия — замечательный метод!

Валентина ПОНОМАРЕВА,
координатор программ
и руководитель тренингового отделения
Высшей школы
социально-управленческого консалтинга