Ж.-Ж. САМПЕ, Р. ГОСИННИ

У ИОАХИМА НЕПРИЯТНОСТИ

Рис. Е. Медведева

Вчера Иоахим не пришел в школу, а сегодня опоздал, да еще явился с таким растерянным видом, что мы даже удивились. Вообще-то удивляться этому особо нечего, потому что он часто опаздывает и всегда растерян, когда приходит в школу, особенно если самостоятельная по грамматике, но удивительно, что учительница ему улыбнулась и сказала:
— Ну, Иоахим, поздравляю! Доволен, наверное?
Это нас просто сразило, потому что учительница, конечно, была так ласкова с Иоахимом раньше (она вообще у нас очень хорошая), но она никогда, никогда его не поздравляла. К тому же ему это явно не доставило удовольствия, Иоахиму, который поплелся на свое место, рядом с Максом. Мы все повернулись на него посмотреть, но учительница постучала линейкой по столу и сказала, чтобы мы не отвлекались, а лучше бы занялись делом и списывали с доски, и желательно без ошибок.
А потом я услышал позади голос Жоффруа:
— А, ерунда! У Иоахима появился маленький брат!
На перемене все окружили Иоахима, который стоял руки в карманы у стены, и стали спрашивать, правда ли, что у него появился брат.
— Да. Вчера утром меня разбудил папа, совсем одетый и небритый. Он засмеялся, поцеловал меня и сказал, что ночью у меня родился брат. Потом сказал, чтобы я быстро оделся, и мы пошли в больницу, и там была мама. Она лежала в кровати и была довольна еще больше папы, а рядом с ее кроватью лежал мой маленький брат.
Тогда я сказал:
— Зато у тебя что-то не слишком довольный вид!
— А почему я должен быть доволен? — разозлился Иоахим. — Он маленький, весь какой-то красный и все время кричит, и все считают, что это весело! Если я начну дома кричать, то меня тут же заткнут, а папа скажет, что я ненормальный и у него в ушах звенит!
— Да, я знаю, — сказал Руфу. — У меня тоже есть братик, и с ним вечно выходят истории. Он любимчик и может делать что угодно, а если я его побью, то он тут же все рассказывает родителям, и мне запрещают смотреть кино, как в прошлый четверг!
— А у меня все наоборот, — сказал Эд. — У меня старший брат, и это как раз он любимчик. Он любит говорить, что это со мной вечно выходят истории, он меня бьет, ему разрешают поздно смотреть телевизор и курить!
— С тех пор как он родился, меня все дергают, — пожаловался Иоахим. — В больнице мама хотела, чтобы я его поцеловал, этого брата, а я прямо об этом мечтал! Но делать было нечего, я пошел, а папа стал кричать, чтобы я был осторожнее, не опрокинул кроватку и что он в жизни не видал такого неуклюжего медведя, как я.
— А что едят такие маленькие? — поинтересовался Альцест.
— А потом мы вернулись домой, — продолжал Иоахим, — и без мамы было очень грустно. Особенно когда папа готовил обед и страшно ругался, когда не мог найти консервный нож. Сардины с горошком — вот и весь обед! А сегодня за завтраком папа начал на меня кричать, потому что убежало молоко.
— Дальше будет хуже, — пообещал Руфу. — Сначала, когда его принесут домой, он будет спать в комнате родителей, а потом переедет в твою комнату. И всякий раз, когда он будет плакать, все будут думать, что это ты виноват.
— А у меня, — сказал Эд, — в моей комнате спит мой старший брат. Он не очень мешает, если не считать, что давно, когда я был маленьким, этот тип любил меня пугать.
— Ну уж нет! — заволновался Иоахим. — Пусть бегает где угодно, но он не будет спать в моей комнате! Она моя, а он пусть ищет другую, если хочет ночевать в нашем доме!
— Ерунда! — сказал Макс. — Если твои родители решат, что он будет спать в твоей комнате, то он будет спать в твоей комнате, и все тут.
— А вот и нет! А вот и нет! — закричал Иоахим.
— Пусть спят где угодно, но не у меня! Я запрусь и никому не открою, вот увидите!
— А наверное, это вкусно — сардины с горошком? — спросил Альцест.
— После обеда, — мрачно сказал Иоахим, — папа повел меня в больницу. Там был мой дядя Октав, и тетя Эдит, и другая тетя — Лидия, и все говорили, что мой братик похож на кучу людей — на папу, на маму, на дядю Октава, на тетю Эдит, на тетю Лидию и даже на меня. А потом мне сказали, что я должен быть рад и что сейчас нужно хорошо себя вести, чтобы помочь маме, и хорошо учиться. А папа сказал, что надеется, что я буду стараться, потому что пока я лентяй, а должен стать примером для маленького брата. А затем все от меня отстали, только мама обняла меня и сказала, что очень меня любит — так же, как моего маленького братика.
— Народ, а как насчет футбола, пока перемена не кончилась? — поинтересовался Жоффруа.
— Погоди! — сказал Руфу. — А когда ты захочешь пойти поиграть с друзьями, тебя оставят дома, чтобы ты смотрел за своим братом.
— Что?! Никогда! Пусть сам за собой смотрит! — закричал Иоахим. — Я буду играть тогда, когда хочу!
— Обязательно выйдет какая-нибудь история, — сказал Руфу, — и тебе еще скажут, что ты завидуешь. Вот увидишь!
— Что?! — завопил Иоахим. — Вот еще глупости!
И он начал говорить, что никому никогда не завидовал, что это полная чушь, что он не собирается возиться со свои братом, что единственная вещь, которую он не переносит, это когда его бесят и приходят спать в его комнату и еще когда мешают играть с друзьями, и что он терпеть не может любимчиков, и если его разозлят, то он убежит из дома, и тогда все увидят, и пусть они сами нянчатся со своим Леонсом, и что весь свет пожалеет, когда он уедет, особенно его родители, они еще узнают, когда он станет капитаном на военном корабле и заработает много денег, и что пора кончать со школой и домом, и никто ему не нужен, и что все, все над ним смеются.
— А кто это — Леонс? — спросил Клотэр.
— Это мой брат, кто же еще? — ответил Иоахим.
— Дурацкое имя, — сказал Клотэр.
И тогда Иоахим бросился на Клотэра и стал его дубасить, потому что, как он нам потом сказал, единственное, чего он не может перенести, это когда оскорбляют его семью.

Из книги «Малыш Николя»

Перевел с французского
Сергей ВОЛКОВ