ДРУГАЯ ЖИЗНЬ

Жил-был мальчик, у него не было родителей, зато у него была железная кровать в приюте у окна. Каждое утро мальчик просыпался и смотрел в окно. Он занимался этим весь день, пока не потухал свет во всех окнах. Нельзя сказать, что ему не хватало родительского тепла и ласки, он просто не знал, что это такое. Нельзя сказать, что у него была тяжелая жизнь, просто другая — через окно. Он никогда не пытался сбежать и никогда не выходил на улицу, он все время молчал. Другие дети обходили его стороной, а взрослые называли странным словом «аутик». Но кто мог понять его мир, заглянуть в его окно? ведь никто не стал бы пить по доброй воле содержимое бутылки с надписью «Яд», а клеймо, поставленное однажды, трудно вывести. Да ему это и не нужно было. Он не понимал других людей с их странными проблемами, не понимал игры, которые они ведут. Он выстроил вокруг себя забор, чтобы ограничиться от их вмешательства...

Из его окна можно было увидеть всё на свете.

Это вначале казалось, что видно лишь блочную пятиэтажку с одним подъездом, магазин ритуальных услуг, дорогу и небо с деревьями. Если посмотреть повнимательнее, то пятиэтажка представляла собой целый мир — в ней было столько окон с балконами, чужих и непознанных!

Мальчик смотрел в них каждый день.

В одном висели цветастые шторы, и женщина с большим животом поливала цветочки на подоконнике. Позже ее живот куда-то исчез и она уже реже поливала цветы, но зато часто стала подходить к окну, поднимать к нему ребенка и показывать пальцем куда-то вдаль, видимо на птиц, которые кружили тут днем и ночью. Потом ребенок подрос и сам стал показывать матери пальцем куда-то вдаль, видимо на тех же птиц.

Еще был серый и скучный балкон, куда каждые полчаса выходил мрачный мужчина в очках, курил, иногда сразу по две-три сигареты, потом, с жуткой неприязнью, отвращением и даже ненавистью, со страшной силой тушил бычок о край балкона и сбрасывал вниз. Было такое ощущение, что он пытается вдавить его в балкон или выдавить из своей жизни, и когда ничего не получалось, с разочарованием выбрасывал ветру, чтобы тот позабавился с окурком.

Было грязное окно, наполовину заваленное учебниками и книгами. Мальчик никогда не видел того, кто живет за ним, но догадывался, что этот человек тоже не хочет покидать свой мир.

Около единственного подъезда в доме стояла лавочка. В большинстве случаев на ней восседала пара старух, целыми днями грызущих семечки и шамкающих своими дряхлыми челюстями. Мальчик не знал, на какие темы эти женщины ведут свои занимательные беседы, но догадывался, что на очень важные и значимые, ведь они столько прожили. А сколько окон они могли видеть! Под вечер в одно и то же время старух, как ураганом, уносило со скамейки примерно на час: видимо, у них появлялось какое-то дело, не терпящее отлагательств.

На время отлучки бабушек скамейку оккупировали дети. Мальчики прятались за нее и стреляли из игрушечных пистолетиков, а девочки сидели на скамейке с теми же семечками, представляя себя взрослыми женщинами. Иногда поздно вечером скамейка служила кроватью бомжу или местом для романтических свиданий и поцелуев молодой парочке.

Летом из верхнего окна вылетали бумажные самолетики, потом они летать перестали, а через некоторое время оттуда начали падать шприцы и окурки. Видимо, там кто-то очень сильно мечтал научиться летать, но так и не смог.

Утро мальчика начиналось очень рано — с появлением дворника, который подметал асфальт возле скамейки и что-то пыхтел себе под нос, потом выходил мужчина с большой собакой, напоминающей свинью, и взлохмаченная девочка, которая тащила за спиной большой рюкзак и вечно куда-то торопилась.

Ночью иногда раздавалось мяуканье бродячих кошек, которых подкармливали старухи, выла автомобильная сигнализация и неслись с балкона проклятия молодой женщины в адрес очередного убегающего мужчины — они вечно не могли чего-то поделить.

Мальчик часто задумывался: а зачем нужен магазин ритуальных услуг? Что это еще за услуги? Явно, что еду там не продавали, потому что там никогда не было очередей, да и редкие мрачного вида клиенты во всем черном пулей вылетали из магазина, словно их чем-то напугали. Мальчику никто не рассказывал про смерть, поэтому он никогда не задумывался над своей судьбой.

Время шло. Деревья выросли так, что прежний дворик было не узнать, дом посерел еще больше, скамейку несколько раз перекрасили, магазин отремонтировали и соорудили пристроечку — наверное, услуги, который он предоставлял, пользовались популярностью. Птиц стало меньше, зато машин больше. И только старушки все сидели с семечками, а дети все играли, будто их не трогало время.

Мальчик вырос. Его уже не могли держать в интернате и поэтому решили отвезти в больницу для дальнейшего лечения. Он долго плакал и вырывался, когда его сажали в машину и увозили от родного окна.

В больнице рядом с кроватью не было окон. Казалось, там вообще нет окон, только мягкие белые стены, до тошноты услужливые тети и дяди, которые безуспешно таскали его по разным кабинетам, называя это процедурами, и заставляли пить бульончик. Но мальчик не ходил, не ел и не разговаривал. Он перестал быть мальчиком, он стал просто существом, бессмысленно коротающим свое время на этой земле. Постепенно он угасал, как чахнет и увядает растение, которое долго не поливали. Угасал он долго и мучительно. Врачи всё носились, суетились и кричали. Он ничего не понимал, он уже давно перестал понимать. А однажды взял и умер.

Казалось, в тот день всем стало легче.

Только окно в приюте разбилось, как будто у него тоже отняли что-то важное и оно не выдержало потери...

Катя САКОВИЧ,
ученица 11-го класса,
лицей БГУ, г. Минск