Ольга ХУХЛАЕВА,
доктор педагогических наук,
кандидат психологических наук

РАБОТА ПСИХОЛОГА С РОДИТЕЛЯМИ:
КОНЦЕПЦИЯ И ТЕХНОЛОГИИ

КУРС ЛЕКЦИЙ

ЛИЧНОСТНАЯ ГОТОВНОСТЬ ПСИХОЛОГА К РАБОТЕ С РОДИТЕЛЯМИ

Понятно, что при взаимодействии с родителями важно не только знать, что с ними делать, но и уметь обеспечить высокое качество контакта, которое определяется в первую очередь возможностью консультанта не «споткнуться» о «барьеры».

ВОЗРАСТНЫЕ БАРЬЕРЫ

Они обусловлены возрастом консультанта. Традиционно считается, что наиболее оптимальной является ситуация, когда консультант старше родителя, поэтому молодые психологи нередко испытывают тревогу при необходимости взаимодействия с ним, а более старшие бывают удивлены, что их возрастная разница не приносит должного эффекта. По нашему убеждению, нельзя говорить об оптимальном возрасте консультанта — для разных родителей он может быть различен. И точно так же будет отличаться возраст, взаимодействие с которым консультанту будет организовать сложнее. Все определяется тем, какой перенос осуществит родитель на психолога.

Перенос «сын–дочь» возможен у родителя в отношении консультанта моложе себя. Если он позитивный, то родитель будет снисходительно-ласково слушать консультанта. Может быть, даже соглашаться, но рекомендациям вряд ли последует, то есть эффективность взаимодействия будет низкой. Если перенос негативный, то возможна агрессивная реакция родителя: от категорического несогласия с мнением психолога до резких выпадов в его адрес.

Однако такой перенос, по нашему мнению, «запускает» не родитель, а в первую очередь сам психолог. Если психолог думает, размышляет о своем возрасте, то теряет возможность организовать высокое качество контакта — такого, в который родитель настолько погружается, что далее вопросы возраста перестают быть для него важными. И в том и в другом случае очень важно, чтобы психолог отследил наличие переноса и его качество, свои собственные чувства по поводу ситуации, но не соскользнул в детскую позицию и сумел бы организовать взаимодействие из позиции Взрослого или Родителя, то есть такой, какая необходима в каждом конкретном случае.

Возможно ли это? Нам, представляется, что да.

Пример из практики

В качестве примера приведем следующую ситуацию. Я присутствовала на встрече, где 22-летняя девушка-психолог консультировала мужчину примерно лет 35, работающего «крышей» в коммерческой организации и поэтому имеющего в прошлом достаточно много травм. Я страховала эту встречу и была готова в любой момент оказать молодому психологу помощь, но этого не потребовалось. Очень скоро мужчина «соскользнул» в детскую позицию, довольно глубоко раскрылся и долго не хотел уходить. Могу уверить, что сексуального аспекта в данной встрече не было. Возраст девушки ничуть не помешал эффективности встречи.

Перенос «мать–отец» возможен в отношении психолога старше родителя. И здесь также возможны два варианта. Первый — при наличии позитивного опыта взаимодействия с матерью. И тогда контакт очень быстро возникает. «Меткой» такого переноса является само представление родителя в начале встречи: он называет себя по имени. Второй — при наличии негативного опыта, что на этапе организации контакта очень сильно его осложняет. В этой ситуации необходима постепенность, неспешность установления контакта, но настойчивая реакция на его отвержение, основанная на понимании того, что отвержение направлено не на тебя.

СОЦИАЛЬНЫЕ БАРЬЕРЫ

Они могут возникнуть при работе с родителями из крайних социальных слоев: с высоким статусом и уровнем дохода и очень низким. Рассмотрим их по очереди.

Действительно, взаимодействие с родителями первой группы может вызвать у консультанта сложные чувства: они станут восприниматься как более умные и добившиеся большего, чем он сам. В этой ситуации важно признать наличие контрпереноса и допустить, что некоторые клиенты могут в чем-то действительно превосходить консультанта. Надо также вспомнить, что выбор данной профессиональной сферы деятельности изначально не предполагал очень высоких доходов, поэтому не стоит сравнивать экономические возможности консультанта и родителя. Кроме того, можно задать себе самому вопрос о том, в какой валюте следует оценивать чувство собственного достоинства человека: в долларах, рублях, евро.. — и тогда сравнение людей по доходу и статусу покажется парадоксальным.

Кто-то может возразить, что высокостатусные родители порой высокомерны и смотрят на консультанта «сверху вниз». В нашем десятилетнем опыте работы с подобными родителями такой случай не встретился ни разу. Возможно, в других ситуациях они и допускают такие проявления, но не в кабинете психолога. Хотя можно предположить, что если сам психолог спровоцирует такое общение, то оно, наверное, возможно. Нам приходилось консультировать мужчин и женщин, занимающих руководящие должности в крупных компаниях и привыкших скорее отдавать указания, чем слушать, однако их стереотип взаимоотношений проявлялся только на начальном этапе встречи.

В работе с такими родителями есть другая сложность. Поскольку они, как правило, не имеют времени и возможности поговорить о себе в другом месте, то, придя на консультацию по поводу ребенка, они нередко переходят на рассказ о себе и своей жизни. И, с одной стороны, из обсуждения выпадает ребенок, с другой — есть риск, что консультация продлится слишком долго и ресурсы и время психолога сильно пострадают. У нас была встреча, которая длилась более трех часов, и мама к концу ее начинала уже двоиться в наших глазах. Поэтому имеет смысл предварительно оговаривать предполагаемую продолжительность встречи.

С родителями из семей с низким статусом и уровнем дохода возможны другие сложности. Прежде всего, это появление у родителя сложных чувств в отношении психолога как лица, живущего более легкой, с их точки зрения, жизнью. «Им хорошо советовать «любите ребенка». А если муж пьяный каждый день приходит? Да сахар опять подорожал...» У самого же психолога возможно возникновение острой жалости к жизненной ситуации родителя. Как следствие — стремление принять ответственность за ее решение на себя. От консультанта здесь потребуется высокая искренность и искусность, чтобы принять клиента, не сопровождая это жалостью, чтобы почувствовать опыт, не знакомый по собственной жизни.

ЭТНОКУЛЬТУРНЫЕ БАРЬЕРЫ

В современной России консультант должен освоить навыки, необходимые для работы с родителями, воспитанными в различных культурных традициях. Но прежде всего ему необходимо осознать, что его собственное культурное происхождение, ценности, убеждения влияют на его работу.

Полезно понимать, что при консультировании людей другой культуры возможно нарушение взаимодействия по следующим причинам:

1. Особенности национального характера, которые, в частности, проявляются в специфике эмоционального реагирования. К примеру, на Кавказе проявление чувств ритуализировано, поэтому проявлять их открыто, помимо отдельных ситуаций, не принято. Русские консультанты будут стремиться к большей эмоциональной открытости.

2. Принадлежность человека к коллективистской или индивидуалистической культуре. К примеру, стыд в коллективистских культурах (татарская, северокавказские) не считается слишком аморальным, и его переживание сопровождается смехом и улыбками. Таким образом, фраза «как тебе не стыдно» в целях дисциплинирования татарского или кавказского ребенка не может быть использована.

3. Культурно обусловленные особенности общения.

В вербальной коммуникации в различных культурах используются разные громкость и быстрота. К примеру, дети с Кавказа говорят громче, особенно мальчики. Нередко педагоги относят это к проявлениям невоспитанности и наказывают за это.

В невербальной коммуникации важно учитывать культурно принятую специфику контакта глаз (визуальное поведение).

Интересно, что прямой взгляд может расцениваться в некоторых культурах либо как забота, открытость, либо как агрессия и стремление к доминированию. Поэтому люди предпочитают общаться с теми, чья манера смотреть на собеседника является привычной. К примеру, афроамериканцы реже смотрят прямо в лицо, чем американцы европейского происхождения.

Поскольку русская культура является одной из «глазеющих», то есть расценивающих контакт глаз позитивно, то может возникнуть проблема неверной интерпретации поведения людей с Кавказа или из Японии.

Важным культурно обусловленным аспектом общения является личное пространство и предпочитаемый угол общения. К примеру, арабские студенты сидят ближе, используют прямую конфронтационную ориентацию тела, говорят громче, чем американцы.

Жесты — иллюстраторы общения также имеют специфику. Так, культуры отличаются по количеству жестов-прикосновений. Русские в целом прикасаются друг к другу чаще, чем другие. На Северном Кавказе, например, поцелуи возможны только в определенных ситуациях и только между родственниками.

Нарушение взаимодействия в процессе консультирования возможно также из-за различия в преимущественной системе психического отражения и восприятия информации (акустической, оптической, кинестетической или обонятельной). Для русских более важен текст, произносимый консультантом, для людей с Кавказа — невербальный контекст ситуации. Поэтому не случайно русские консультанты жалуются: создается впечатление, что клиент их совсем не слышит.

Пример из практики

На консультацию должна был прийти мама-сербка. Учитель класса, в котором учится ее ребенок, характеризовала ее как крайне конфликтную даму, склонную к необоснованным претензиям, поэтому я была несколько настороженна.

Однако это оказалось совсем не так. Женщина удивила меня с первых минут встречи, когда села очень близко ко мне и свой эмоциональный рассказ о том, что ее беспокоит, постоянно сопровождала касанием моих коленей. Она действительно очень громко и быстро говорила, и создавалось впечатление, что она возбуждена или разгневана. Она говорила много и о многом, в том числе и о том, что у них принято обниматься друг с другом, громко говорить, что это не все понимают. И лишь только тут я догадалась, что учительница неверно интерпретировала вербальное и невербальное поведение мамы. Она не была конфликтна, она так выражала свои чувства.

Мы потом часто и эффективно взаимодействовали с ней.

Однако проблема в том, что не все психологи сами владеют культурно обусловленной спецификой общения. Учитывая современные миграционные процессы и прогнозируемое их нарастание, по-видимому, имеет смысл школьному психологу самому принять участие в культурном тренинге и транслировать полученные знания педагогам школы.

ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ БАРЬЕРЫ

Пребывание в любой профессии долгое время приводит к так называемой профессиональной деформации человека — к изменениям в структуре личности как следствию развития качеств, которые способствуют успешному осуществлению профессиональной деятельности. Встает вопрос: чем же может мешать профессиональная деформация, если она состоит в наработке качеств, необходимых для психологической практики?

Рассмотрим вопрос применительно к психологу. Для психолога, глубоко погруженного в профессию, психология становится образом жизни. Она начинает определять его жизненную позицию, отношение к людям. Он говорит, рассуждает с использованием психологической лексики и не всегда помнит, что люди, не искушенные в психологии, могут чего-то не знать, не понимать и просто думать иначе.

В чем это проявляется? В неумении говорить понятно для окружающих, без использования психологической лексики: «отреагирование», «психосоматика» и т.п. Но более важным является неспособность консультанта начинать взаимодействие из опыта родителя, отталкиваясь от того, что ему (родителю) известно, что для него значимо, чего он хочет, а не от того, чего хочет консультант для родителя.

Пример из практики

Однажды мы проводили беседу с отцом девочки, которой предлагалась в последующем индивидуальная терапия. Он согласился, но настаивал на том, чтобы была поставлена аппаратура для записи сессий, которая бы потом демонстрировалась ему. Конечно, было трудно не рассмеяться в ответ на такую просьбу или не разозлиться. Но, понимая, что отец имеет право не знать условий психотерапии, мы согласились, что он действительно должен быть в курсе нашей работы с ребенком. Договорились, что терапевт будет делать краткие пометки после сессий и через некоторое время пригласит отца на обсуждение. И здесь, на наш взгляд, главное состоит в том, что отец не получил отказа на свою просьбу, почувствовал доверие к консультанту. Самое интересное, что отец потерял необходимость в контроле за психологом, поскольку потом долго не приходил.

Таким образом, можно сделать парадоксальный вывод: барьером в работе психолога являются его знания и профессиональный опыт, если он не осознает отсутствия таковых у окружающих и не учитывает это при взаимодействии с ними.

Важно отметить, что в последнем случае психолог может неверно интерпретировать слова или действия родителей — как сомнение в своей профессиональной успешности.

Пример из практики

Мальчик индивидуально занимается со школьным психологом по четвергам в 3 часа. Однажды в это время проходило общешкольное собрание, и когда по его окончании психолог хотела взять мальчика на консультацию, то встретилась с мамой, которая уже забирала ребенка домой делать уроки. Мама не согласилась подождать, сказав, что уроки важнее. Психолог очень расстроилась и пришла ко мне со словами: «Неужели мама не понимает, что нельзя прерывать процесс, что очень вредно пропускать сессии? Ведь уроки можно сделать и позже». Ей показалось, что мама обесценивает встречи с ней. Я же с этим не согласилась. Для мамы не сессия была неважной, а важными были уроки. Уроки были в ее опыте еще с собственного детства, а сессии появились недавно. Поэтому я предложила психологу не расценивать действия мамы как свидетельство малоценности психологических встреч, а просто позже еще раз объяснить необходимость регулярности и договориться в дальнейшем не допускать срыва занятий.

ИНДИВИДУАЛЬНО-ЛИЧНОСТНЫЕ БАРЬЕРЫ

Достаточно часто трудная ситуация родителя преобразуется в трудную ситуацию для начинающего консультанта. Рассмотрим возможные проявления и причины такой ситуации.

Начнем с одного из распространенных заблуждений консультанта — стремления найти пути разрешения проблемы клиента сразу, как только он ее услышал. При этом можно заметить рассогласование между внутренним состоянием консультанта и его поведением. Внутренне он находится в некотором смятении, задает сам себе вопрос: «Что я должен сделать? Смогу ли я что-то сделать?» Внешне — он суетится, излишне приветливо улыбается, обещает обязательно помочь и все уладить. Консультант в это время ощущает чувство беспомощности оттого, что считает, что должен куда-то вести клиента, но не знает куда. Этим чувством собственной беспомощности он отгораживается от контакта с клиентом. Затем начинает предлагать ему различные варианты, берет на себя инициативу. Иногда в этом ему помогает сам клиент вопросами: «А что же мне делать?»

Такие поспешные действия консультанта приводят сразу к двум ошибкам. Первая — это принятие ответственности за решение проблемы клиента на себя и, соответственно, снятие ее с клиента. Вторая — это возможная подмена проблемы клиента своей собственной — той, которую он вычленил сам. Ведь известно, что первая формулировка проблемы клиента далеко не всегда соответствует истине. В процессе работы — по мере углубления контакта — она может несколько раз видоизмениться.

Итак, главный признак беспомощности — это желание консультанта найти решение проблемы в первой половине сессии. Но каковы могут быть истоки беспомощности? Среди них можно условно выделить внешние и внутренние.

Внешние причины складываются из неадекватной установки клиента в отношении консультанта. Психологическая сессия часто рассматривается как «таблетка», проглотив которую, без всяких усилий с собственной стороны можно почувствовать улучшение. К этому добавляется стремление консультанта соответствовать неадекватному профессиональному стереотипу психолога как «инженера человеческих душ», который не просто помогает всем и вся, но и обязан видоизменить к лучшему любую ситуацию. Действительно, для некоторых консультантов трудно бывает понять и принять ограниченность собственных возможностей.

Внутренние причины беспомощности можно определить наличием у консультанта потребности в пребывании в позиции «спасателя». Эта позиция позволяет повысить самооценку, компенсировать фрустрацию потребности в любви и внимании, а также чувство собственной неполноценности, малозначимости.

Как справедливо замечает по этому поводу итальянский психотерапевт А. Менегетти, всегда необходимо отличать помощь другому от собственной внутренней полноты или внутренней ущербности, когда фрустрация облачается в одежды помощи другому. Глубоко ошибочной является ситуация, когда человек, не реализовавшийся, не достигший психического здоровья, пытается помочь другому. В этом случает он на самом деле душит другого, отбирает у него силы, «паразитирует» на нем. Естественно, что это явление встречается не только в психологии. Процитируем по этому поводу А. Менегетти: «Вот, например, женщина, которую все считали святой, так как она отправлялась в те места, где случались несчастья, эпидемии. Она отправлялась туда первой. Спросите ее: «Скажите, а вы никогда не бываете на праздниках, где люди смеются, развлекаются?» «Никогда», — ответит она. Но тот, кто сам не знает, что такое радость, как он может дать ее другим? Выходит, что он питается чужой болью. Ему необходимы несчастья других людей, чтобы таким образом переживать свою славу. Когда этой женщине некого будет утешать, она попросту погибнет».

Интересные взгляды по поводу столь распространенного у психологов-консультантов стремления помогать представляет американский психолог и психотерапевт Р. Мэй. По его мнению, неустанное стремление помогать часто является одной из масок чрезмерного честолюбия, так называемого «комплекса мессии». «Комплекс мессии» — это наличие у человека убежденности в крайней необходимости своей работы для клиентов и для человечества в целом, это постоянное напряжение, требующееся для доказательства собственной значимости.

Чрезмерное честолюбие предполагает и необыкновенное трудолюбие, полный уход в работу при отсутствии интересов и друзей вне ее. Одно из главных стремлений такого консультанта — обязательно добиться успеха, а страх неудачи проявляется у него во всех, даже малозначительных действиях. Такой консультант обычно любит рассказывать о своих успешных сессиях, подчеркивая, как он замечательно «психотерапевтировал» клиента, как ему были благодарны родственники. Подчеркивает важность и особость своей профессии. Но более всего он любит обсуждать критические ситуации — суицид, наркотики, из которых он вытащил клиента: «Если бы не я...»

Но, как говорит Р. Мэй, «какой бы важной ни считалась работа по оказанию моральной поддержки людям — может быть, даже самой главной в мире — это вовсе не значит, что мир без нее не проживет». А страх неудачи, как правило, скрывает наличие больших амбиций.

Однако «комплекс мессии» — это также лишь внешняя оболочка. Как правило, ему соответствует затаенное чувство собственной неполноценности, ущербности, которое как раз и компенсируется через комплекс превосходства. Получается своеобразная луковичка: позиция «спасателя», «комплекс мессии», чувство неполноценности. Но необходимо отметить, что чаще всего человеку удается компенсировать чувство неполноценности лишь в одной сфере — в работе. В других значимых сферах (семейной и сексуальной жизни) такой компенсации не происходит — может быть, потому, что все силы и энергия устремлены на достижение профессиональных целей. Действительно, как отмечает Р. Мэй, такому консультанту часто не удается разрешить именно сексуальные проблемы, что, безусловно, сказывается на его работе, вносит субъективный элемент в процесс консультирования. «Если консультант начинает испытывать особое удовольствие от встречи с клиентом, причину этого следует поискать в себе».

Как уже говорилось, есть консультанты, с трудом реализующиеся в семейной сфере. И нередко можно наблюдать, что именно они консультируют по вопросам воспитания детей и трудностей в браке. Безусловно, было бы слишком категорично утверждать, что всегда при этом происходит неадекватный перенос чувств. Но вызывает уважение позиция консультанта, глубоко исследовавшего свои проблемные области и избегающего консультирования клиентов с аналогичными трудностями.

Но каким же должен быть идеальный консультант, чтобы трудная ситуация клиента не перерастала в его собственную трудную ситуацию?

Прежде всего он должен обладать биофильной ориентацией — ориентацией на жизнь, уметь сам радоваться жизни, получать от нее удовольствие. Конечно, он должен уметь принять самого себя со всеми достоинствами и недостатками, потому что только тогда он сможет безоценочно принять клиента. Безусловно, он должен быть склонен к тщательному самоанализу и проявлять заботу о собственном развитии. Остановившийся в развитии консультант представляет опасность для клиента. Таким образом, сам консультант должен быть психологически здоров.

Как отмечалось ранее, психологическое здоровье — это не статическое состояние. Психологически здоровый консультант, естественно, вправе иметь те или иные внутренние напряжения и трудности или даже некоторые невротические склонности. Но адекватно их осознавая, он может не только контролировать, но и использовать их для творческого роста. Кроме того, это дает возможность консультанту хотя бы гипотетически примерять проблемы клиента на себя, поддерживая тем самым в себе мысль: «Если бы не милость Божия, на его месте мог бы оказаться я» (Р. Мэй). Такое внутреннее проговаривание необходимо, чтобы избежать гордыни, высокомерия у «здорового» консультанта по отношению к «проблемному» клиенту.

Но какие центральные качества все-таки дают возможность консультанту эффективно осуществлять функцию помощи? Это наличие интереса к другому человеку и развитие эмпатии. Нужно заметить, что интерес у другому человеку проявляется не только в процессе консультирования, а всегда: в гостях, в театре, в поезде метро. Любой человек — даже не клиент — привлекает своей уникальной судьбой, мыслями, чувствами. К примеру, студентка, которая пишет дипломную работу по психологии пожилых людей, рассказывает: «Мне так интересно было просто разговаривать с ними, а не проводить работу по методикам...»

Однако вернемся к эмпатии, которую многие называют ключом к процессу консультирования. Действительно, способность к эмпатии дает возможность почувствовать другого, отождествиться с ним. И если она есть у человека, так же как интерес к другому, то она проявляется в той или иной мере всегда, а не только в ситуации консультирования. Но важно отметить, что отождествление при этом предполагает не простое слияние, а некоторую дистанцированность. Полное отождествление заставит консультанта страдать вместе с клиентом, но не даст возможности вывести его из этого состояния.

Подводя итоги обсуждению трудностей консультанта, можно сказать, что ему необходимо сначала довольно хорошо позаботиться о себе, помочь самому себе и, только достигнув ощущения радости и счастья, удовлетворенности собой, позволить себе помочь другому.

ЛИТЕРАТУРА

Менегетти А. Психология жизни. — СПб., 1992.

Мэй Р. Искусство психологического консультирования. — М., 1994.

ВОПРОСЫ ДЛЯ САМОКОНТРОЛЯ

1. Раскройте содержание возрастных барьеров в работе психолога-консультанта.

5. Раскройте содержание индивидуально-личностных барьеров в работе психолога-консультанта.