Три цвета времени

Несмотря на увлечение современных психологов западными технологиями, в нашей стране сохраняется интерес к достижениям отечественной науки. В первую очередь это относится к культурно-исторической теории Л.С. Выготского, которая по-прежнему занимает заслуженное место в палитре многообразных психологических направлений. О значении культурно-исторического направления для современной психологической науки и практики рассказывает доктор психологических наук, профессор, академик Российской академии образования, почетный член Американской академии искусств и наук, главный редактор журнала «Культурно-историческая психология» В.П. ЗИНЧЕНКО.

Владимир Петрович, чем вызван интерес современных психологов к культурно-исторической психологии Л.С. Выготского?

Взгляд на культурно-историческую психологию Л.С. Выготского тесно связан с высшими человеческими чувствами. А этого в современной психологии, в том числе и психологии образования, как раз и не хватает.

Культурно-историческая психология началась с «Психологии искусства». Я надеюсь, что все школьные психологи знакомы с этой работой. А если эта встреча еще не произошла, то я могу только позавидовать людям, которым предстоит большое удовольствие от этого чтения.

Именно с размышления о вечных проблемах искусства началась психология вообще и культурно-историческая психология в частности. Достаточно вспомнить прекрасную метафору души Платона, катарсис Аристотеля, теорию цветового зрения И.В. Гёте, экспериментальную эстетику Г.Т. Фехнера, экскурсы в литературу и искусство З. Фрейда и К.Г. Юнга, «О духовном в искусстве» В.В. Кандинского, «Эстетические фрагменты» Г.Г. Шпета, «Психологию искусства» Л.С. Выготского, «Поэтику Достоевского» М.М. Бахтина, «Разговор о Данте» О. Мандельштама, «Психологию музыкальных способностей» Б.М. Теплова, исследования эстетического восприятия Н.Н. Волкова и визуального мышления Р. Арнхейма, «Психологическую топологию пути» М.К. Мамардашвили, чтобы почувствовать и понять силу искусства, не позволяющую психологии забыть о душе и духе.

Искусство, помимо того что оно искусство, есть еще и вид знания о мире и человеке — знания, на столетия опережающего знание, добываемое наукой. Конечно, это знание до-теоретическое, до-научное, но оно живое и в определенном смысле чувственно-сверхчувственное, сверх-теоретическое, разумеется и над-дисциплинарное.

Оно обладает достоинством непосредственной жизненной достоверности. Адресованное преимущественно нашим органам чувств и эмоциональной сфере (а вовсе не мировоззрению), оно расширяет наши способности мироощущения и миропредставления, ограждает душу от вульгарности, освобождает ее от тесноты. Мировоззрение, не питаемое мироощущением, — не более чем фантом.

Искусство питает науку эвристиками, гипотезами, образами, метафорами, аргументами. И. Бродский резонно заметил: «доказанная правда есть, собственно, не правда, а сумма доказательств».

Сегодня, когда психология медленно, но, хотелось бы надеяться, верно становится событийной (а не только деятельностной), уроки искусства особенно поучительны. Событием является не только само произведение искусства, но и встреча с ним. Это событие в нас самих, событие вчувствования, созвучия в душе аффекта и интеллекта, душевного отклика, симпатического понимания, сопереживания, извлечения смысла, катарсиса... Мы вольно или невольно становимся причастны музыкальному, поэтическому, романическому мышлению. Художники утверждают, что произведение живет и участвует в создании духовной атмосферы.

Не искусство подражает жизни, а жизнь подражает искусству; искусство входит в жизнь как факт и уже не может не быть жизнью: мы не свободны перед лицом произведения искусства.

Искусство создает невероятную палитру человеческих чувств, и мы вольны познакомиться с ними или нет.

Но мы для культуры тоже желаемы, ожидаемы. Если мы не воспринимаем культуру, то тем самым наносим ущерб и самой культуре. Ведь каждый человек уникален, и у каждого есть свое предназначение. А отвернувшись от культуры, человек свое предназначение может и не выполнить.

Это объективность и человеческих чувств, и человеческих мыслей, идей, знаний. Это все культура. А культура — это среда, растящая и питающая личность.

Получается, что культурно-историческая психология — направление, относящее нас к прошлому. А как соотнести это с настоящим и будущим?

Каждое поколение наследует достижения своих предшественников. Но культура в рамках культурно-исторической психологии рассматривается не как нечто давно прошедшее. «Культура — это бессмертное настоящее», как говорила Ольга Фрейденберг (сестра Бориса Пастернака). И если мы непричастны к культуре, то и не будет этого «бессмертного настоящего». Мы сами делаем культуру настоящим.

Аффективная сторона восприятия произведений искусства неразрывно связана и со стороной когнитивной, и со стороной практической, и со стороной деятельностной. Большинство психологов хорошо знакомы с деятельностным подходом и психологической теорией деятельности, связанной с именами А.Н. Леонтьева и С.Л. Рубинштейна. Но нельзя забывать о том, что деятельность без эмоций не может существовать. Так же как не существует познание без эмоций.

Рене Декарт как-то сказал, что «действие и страсть — это одно». С другой стороны, разве может быть страсть без действия?

Недаром известный редактор и переводчик трудов Л.С. Выготского и А.Р. Лурия на английский язык профессор Калифорнийского университета Майкл Коул назвал свою книгу «Культурно-историческая психология — наука будущего». В 1996 году это издание получило премию Гарвардского университета как выдающееся произведение в области педагогических и общественных наук.

Считается, что психология имеет два пути развития: естественно-научный и культурно-исторический. Как их соотнести?

Психологов когда-то обуяла зависть к естественно-научным дисциплинам: у них же есть свой предмет исследования, своя «вещь» в руках. И со стороны естественно-научных дисциплин звучали взаимные упреки: «А что такое душа? Это не реальность!»

Психология захотела получить свой реальный предмет изучения, и она его получила, обозвав его не душой, а психикой. Началась эпоха развития психологии как естественно-научной дисциплины. На своем знамени психологи, вслед за представителями других наук, написали: «Детерминизм! Все детерминировано!» Но, как ни старалась она стать полностью естественно-научной, от души все равно никуда не денешься. Да и как тогда быть с такими явлениями, как судьба, случай? Куда денутся свободная воля, спонтанность, неопределенность? Чтобы найти выход из этого положения, психологи начали овладевать математикой. Они стали строить вероятностные модели, с помощью которых пытались объяснить и поведение, и принятие решений, и человеческие взаимоотношения. Но мы-то знаем, что наша судьба определяется вовсе не вероятностью, а превратностью.

Владимир Петрович, это вы утверждаете как последователь культурно-исторической психологии?

Практические психологи хотели освободить психологическую науку от субъективизма, сделать ее абсолютно объективной. И как раз к тому времени, когда им показалось, что психология стала объективной наукой, физики выяснили, что даже на их фундаментальных законах лежит печать субъективности!

От субъективности никуда не деться. Вопрос: а как эту субъективность понимать? Были направления в психологии, которые развивались параллельно с культурно-историческим. Здесь мне хочется назвать имя А.Н. Северцева, замечательного эволюциониста, которому принадлежит маленькая книжечка, опубликованная в 1922 году, которая называется «Эволюция и психика». В ней Алексей Николаевич говорит, что психика есть фактор эволюции. То есть именно психика ведет за собой эволюцию.

Почему это может происходить? Только в психике мы имеем дело с тремя «цветами времени»: с прошлым, настоящим и будущим. Ведь без видения будущего мы не можем совершить ни одно действие.

По мнению А.А. Ухтомского, субъективное не менее объективно, чем так называемое объективное.

Загляните вглубь самих себя и погрузитесь в свой внутренний мир. Разве он менее объективен, чем тот, который находится вокруг? Разве ваши переживания, ваша боль менее объективны? Это такая же реальность, как и реальность внешняя. А что «творит» наше воображение? Оно же создает целый мир! В.В. Набоков в лекциях, посвященных русской литературе, говорил, что «жизнь подло подражает художественному вымыслу».

Надо быть аккуратнее со своим воображением. Вдруг вы скажете кому-то «под руку» и это реализуется!

Владимир Петрович, но ведь это какая-то мистика! Вы оперируете понятиями, которые выходят за рамки материалистических представлений. Это тоже культурно-историческая психология?

Это не мистика. Это реальность. Человеку свойственно предвидение. Но один не видит дальше собственного носа, а другой может «нарисовать» утопию не хуже коммунистической.

Я повторюсь, что субъективное столь же объективно, как и так называемое объективное. Оно так же реально, как реально наше действие, его результаты. Они могут быть ужасны, но они реальны. Во всех учебниках психологии написано: «Психика есть субъективное отражение объективного мира». Но мы же не просто отражаем мир, мы порождаем его. Мой образ — это порождение мира. У вас один мир, а у меня другой.

Один из моих любимых учителей — П.Я. Гальперин мечтал о том, чтобы «психика наконец-то стала объективной наукой о субъективном мире человека и животного»! То есть объективной наукой о реальном субъективном.

Культурно-историческая психология — абсолютно практическое направление. Искусство — средство духовного и культурного развития. И ничего более практичного, чем психология искусства, нет. Теоретическая база идей культурно-исторической психологии была построена на практическом фундаменте. Л.С. Выготский говорил о практике: «камень, который презрели строители, должен быть положен во главу угла». После психологии искусства он обращается к дефектологии, которая сегодня корректно называется «коррекционная педагогика», затем к психотехнике.

Любая наука развивается по спирали. Может быть, и культурно-историческая психология, совершив очередной виток, от психологии искусства вернется к каким-то естественно-научным методам. Но сейчас, в эпоху расцвета практической психологии и дефицита того, что называется духовностью, именно психология искусства должна выходить на первый план.

Вы были одним из инициаторов создания журнала «Культурно-историческая психология». Это способ донести до психологов, педагогов идеи культурно-исторической психологии?

Да, наш журнал — специализированное научное издание по проблемам культурно-исторической психологии. В нем публикуются как статьи по «классическим» ее темам, так и результаты исследований, сделанных на стыке различных психологических теорий.

Значительное место уделяется материалам по истории культурно-исторической психологии. Мы печатаем архивные материалы, которые по тем или иным причинам были либо недоступны, либо вообще никогда не публиковались. Например, у нас опубликована статья Л.С. Сахарова, ученика Л.С. Выготского, «О методах исследования понятий», которая впервые увидела свет в конце 30-х годов в России. Мало кто знает, что Л.А. Божович в юности также работала под руководством Л.С. Выготского. Поэтому в одном из номеров мы опубликовали студенческую работу Лидии Ильиничны «О развитии практического предметного действия ребенка».

Мы даем возможность и молодым, и зрелым исследователям публиковать свои достижения в этой области. Причем это как наши отечественные, так и зарубежные психологи. Сейчас мы начали печатать некоторые материалы на английском языке.

Мы еще очень молодые: издаемся всего третий год. У нас есть тематические номера, и последний номер журнала как раз посвящен психологии искусства.

На страницах журнала обсуждаются общие методологические вопросы современной культурно-исторической и деятельностной психологии, разворачиваются дискуссии об актуальных проблемах этой области психологии, перспективах и вариантах развития (например, о нарративной психологии). Тематические номера журнала иллюстрируют результаты и направления современных исследований культурно-исторической и деятельностной психологии — специальная психология, психология искусства, кросс-культурные исследования, детская и возрастная психология. Особое внимание уделено поиску и сохранению научного наследия школы Выготского — в журнале публикуются архивные материалы, рукописи учеников и последователей Л.С. Выготского. Мы делаем цветные вклейки с уникальными архивными фотографиями, которые недоступны широкой аудитории.

Этот журнал может быть интересен и психологам-практикам. Сейчас готовится номер, посвященный психологии детского развития, где мы будем анализировать особенности современного детства, современного социокультурного пространства. В этом году редакция проводит конкурс на лучшую монографию по психологии искусства, которая сможет стать прототипом будущего учебника.

Журнал представлен в Интернете, где можно найти всю подробную информацию о нем по адресу: www.vygotsky.mgppu.ru.

Беседовала
Ольга РЕШЕТНИКОВА

Фото
Игоря КАРПИНСКОГО