Виктор КРОТОВ     Сказка как инструмент виртуального моделирования

Реальный мир очень сложен. Пока его просто созерцаешь, это не страшно: можно впитывать многосложность как органическую особенность мира. Но когда необходимо как следует сориентироваться в нем, эта сложность создает для человека различные проблемы.

Наверное, в первую очередь это относится к тем, кто еще не обзавелся хорошо наработанной системой ориентирования, — к детям, подросткам, молодежи. Но взрослая «умудренность» тоже уязвима. И тогда человек нуждается в философско-психологической поддержке.

Именно в философско-психологической, поскольку психолог непременно должен иметь собственный прочный мировоззренческий фундамент, чтобы не оказаться вместе с тем, кому помогает, в зыбучем песке неуверенности в основах бытия. В квалификацию психолога входит и определенная эрудиция, позволяющая ему иметь дело с людьми различных мировоззрений.

А еще психолог должен уметь обращаться к людям различного пола, возраста, различных умственных и творческих возможностей. Вот почему хочется в очередной раз обратить внимание на один из универсальных инструментов этой сферы. На инструмент, которым человечество начало пользоваться задолго до того, как появилось само понятие «психология». Разумеется, речь идет о сказке.

Смысл сказки как психологического инструмента — в создании некоторой концептуальной или ситуационной модели, существенно менее сложной, чем реальная действительность. Всякая сказка подразумевает построение виртуального мира, в котором разворачивается ее повествование, краткое или обстоятельное. Причем даже самое развернутое «сказание» позволяет принципиально упростить реальность, сфокусировать внимание на тех ее особенностях, которые могут помочь человеку в решении его проблем.

Упрощение, которым пользуется сказка, не является обычным абстрагированием, отбрасыванием одних свойств мира при сохранении других, как это делается, например, при математическом моделировании тех или иных процессов. Сказка гораздо более активный инструмент. Она не всегда опирается на привычные способы восприятия, но порою сама формирует их, используя метафору, юмор, парадокс и другие аналогичные средства.

Задача сказки состоит в создании своеобразной виртуальной модели и в организации встречи миров: нашего реального мира и построенного сказочного. Если в результате этого взаимодействия миров у человека возникнет новое или обновленное представление о собственных жизненных ориентирах, пусть даже поначалу смутное, — значит, сказка «работает».

Для того чтобы присмотреться к спектру инструментальных возможностей сказки, взглянем на некоторые ее разновидности. В предметном рассмотрении этой темы нам поможет жанр так называемой «сказки-крошки» — сказочной миниатюры объемом менее ста слов. Чаще всего сказку-крошку можно превратить в обычную «большую» сказку путем дополнительной литературной обработки, но все ее характерные свойства присутствуют уже и в малом варианте.

Сказка-притча: модель духовных ориентиров

Притча как жанр сказки (или — шире — как самостоятельный литературный жанр) хороша известна и по фольклору, и по авторской литературе, и по ее применению в области передачи мировоззрения. Ее особенности в том, что она стимулирует собственное мышление и дает возможность использования комментариев, уточняющих ее смысл и углубляющих его с помощью дополнительных интерпретаций.

Терпеливая жертва

Злой Клюк поймал мягкого Мляма и намял ему бока. Млям страдал и стонал, а Клюк еще надавал ему подзатыльников. Млям заохал, а Клюк стал пинать его в разные места. Млям плакал, а Клюк злился и кричал: «Ты что терпишь? А ну дай сдачи!» Но Млям был для этого слишком мягок, так что Клюк просто лопнул от злости. Вытер Млям слезы и пошел дальше.

О чем эта сказка? О непротивлении злу насилием? Но главный персонаж, Млям, выглядит не настолько привлекательно, чтобы брать его за образец. В этом заключается элемент провокации, побуждающей искать свою собственную позицию.

Похудание бегемота

Бегемот Беня решил похудеть. Надоело ему слушать, какой он толстый, стал он принимать таблетки. Шкура обвисла, морщины пошли. Друзья узнавать перестали. Пришлось отъедаться. Потом другие таблетки раздобыл. Усох весь, уменьшился. Кто ни взглянет — плачет. Пришлось отъедаться. Еще таблетки купил. Легким стал, как перышко, ветерком сдувает, а толщина не изменилась. Внутри все в пустоте болтается, заболеть можно. Пришлось отъедаться. Отъелся Беня как следует, глянул в зеркало и думает: а чем я так-то плох? И остался бегемот бегемотом.

С одной стороны, здесь речь о том, чтобы не стесняться быть собой. В то же время, если первая мысль достаточно освоена, сюда может быть добавлен комментарий, обсуждающий вопрос о том, можно ли стать не другим вообще, а именно другим бегемотом.

Блинный язык

Один парень так грубо с матерью говорил, что она не выдержала и крикнула: «Чтоб у тебя язык отсох!» Язык и отсох. А мать как раз блины жарила. Взяла она блин, вырезала из него язык и пришила сыну. Заговорил тот, а всего-то и может выговорить: «Блин, блин, блин». Много времени прошло, прежде чем и другие слова стали у него пробиваться.

Притча, показывающее место ругани в жизни человека: это блинный суррогат настоящего языка. И вместе с тем дающая возможность обсудить роль жаргона, сленга в отношениях между людьми.

Сказка-приключение:
поведенческая модель переживаний

Собственно, элемент приключения нужен каждой сказке, чтобы она была достаточно привлекательной. Когда я рассказываю в литературной студии, как сочинять сказку, я говорю о мнемонике ДОМ: Действие (это и есть приключение), Образ, Мысль, — напоминающей о трех желательных элементах всякой рассказанной истории.

Но и само по себе приключение ценно тем, что оно дает возможность задуматься о своем способе поведения на месте главного героя сказки.

Притяжение силы

Пригласили школьников посмотреть силовой завод. Полдня ходили. Видели цеха, где наливают гири тяжестью, где пекут блины для штанг, где тренеры собирают тренажеры, ну и всякое такое. Устали. Под конец им в буфете дали по чашечке силы. А Дюндин, который хотел стать силачом, выпил тайком еще пять чашек. Из-за этого он не мог потом думать ни о чем, кроме своей силы. Даже учиться бросил. Пришлось родителям за него думать. Отдали они сына в цирк, и он там стал гимнастов под купол подбрасывать. А что ему? Он мог и слона подбросить.

Выпил бы ты лишнюю чашечку силы? А пять выпил бы? Бросил бы учиться, если можешь хоть слона подбросить? В общем, надо подумать, пока сам не попал на экскурсию по силовому заводу. А то потом с мышлением могут быть затруднения.

Бык и кнут

Шел бык на луг. Сам шел. А Петр в крик: «Ах, сам? Где кнут?» Взял кнут. Щелк! Бык в плач. Он же сам шел, а тут кнут. Бык хвать кнут — и съел. И на луг. Сам.

Даешь ли ты проявиться самостоятельности, инициативе тех, с кем имеешь дело? Готов ли с другой стороны, в другой роли, выхватить кнут и уничтожить его? А после этого — поступишь ли принципиально наоборот или сделаешь то, к чему тебя тянет, даже если к этому тебя и подталкивали?

Сказка-аллегория: оживление абстракций

Виртуальный мир, созданный сказкой, отличается от рьяных абстракций лобовой проповеди. Здесь, в сказочном мире, можно превратить абстрактные свойства в реальность и вступить с ними в живое общение.

Шик Пшика

Богатый Пшик любил шик. Одевался с шиком. Ездил с шиком. Гостей принимал с шиком. А уж с каким шиком его хоронили!.. И на том свете торжественно встретили. Только попросили от шика отскрестись. Там он ни к чему. Отскребался Пшик, отскребался — ох, сколько соскреб! Смотрят: целая гора шика, а Пшика не видно. Так и не отыскали его.

Это ощутимое, физическое отскребывание, приводящее к отсутствию какого-либо остатка, гораздо серьезнее, чем отвлеченное увещевание отказаться пускать пыль в глаза.

Сад Судьбы

Неудачник Дуан часто жаловался на судьбу. Судьбе это так надоело, что она сбрызнула Дуана увеличивающей водой и сделала своим садовником. Смотрит Дуан на сад человеческих жизней сверху — и столько работы у него!.. Из тысячи разных леек все полить надо, тысячу разных удобрений подсыпать, тысячей инструментов лишнее убрать... Замаялся. «Вот и не ворчи больше», — сказала Судьба, сбрызнула Дуана уменьшающей водой и отправила обратно. И он вздохнул с облегчением.

Уникальный шанс — вместо сетований на несправедливость Судьбы побыть некоторое время ее подручным.

Сказка-анекдот: освоение противоречий

Анекдот — это прежде всего парадокс, и сказка-анекдот приучает нас воспринимать парадокс, осваивать его внутреннюю энергию. Это важно, потому что именно парадокс доводит до обостренного вида, до логической выразительности те противоречия, которые нас мучают, раздражают и дезориентируют. Формулируя свою проблему на языке парадокса, мы встаем перед ней лицом к лицу, прекращая попытки спрятаться в тень недомолвок.

Бессовестный товар

— Совести-то у меня нет. Что же ты хотел там увидеть?..

Да, можно пойти на компромисс с самим собой и попробовать ненадолго оставить в сторонке свои принципы. Но будет ли от этого хоть какой-нибудь толк? Ведь расставаясь со своим стержневым состоянием, пусть даже временно, мы вступаем совсем в другую область, где нам нечего искать и не от чего получать выгоду.

Газонокосящая корова

Взяли корову работать газонокосилкой. Пошла она подравнивать траву на газоне. Старательно работает, аккуратно. Только начальник недоволен: «Быстрее надо!» — кричит. Стала корова скорость увеличивать, а начальник все подгонял, пока она не стала проворнее моторной косилки работать. Вечером стоит корова в хлеву, подошел начальник и просит молоком угостить. Хлебнул из кружки, а там бензин! На следующий день он уже не подгонял корову, да еще мух веткой отгонял. Понял, что скорость не главное.

Природа других явлений, внешних по отношению к тебе, тоже требует уважения к ней и соответствия нашего поведения ее сути. Если, конечно, мы не боимся получить в кружке бензин вместо молока.

Сказка-метафора: перевод рационального в поэтическое

Эта разновидность сказок (или, можно сказать, это свойство любой из них) особенно важна для людей с правополушарным, образным мышлением. Многие стороны жизни, ускользающие от них при рациональном анализе, становятся явными и ощутимыми при встрече с соответствующей метафорой.

Песенка для весны

Вздохнул засохший, и этот вздох был последним, что от него осталось.

Это не сказка про карму или какую-то другую концепцию возрождения. Это сказка про одуванчики. И про нас с тобой. Верить в спасительную Тайну или мрачно угасать, возмущаясь неизбежным концом? От этого зависит и наше поведение: сочинять ли песенку для весны — или пропади оно все пропадом...

Таблетки от несладкой жизни

И забрал конфеты, чтобы не мешали.

Вот они — в коробке — конфеты, спасающие тебя от всего. Они ощутимы, разноцветны, можно даже уловить воображением их запах. И теперь, когда мы вместе с Бурбуром подержали их в руках, самое время отказаться от них — и неожиданно прийти к чистому, бесконфетному самовоздействию.